- И вчера - ни хрена,- сообщил старик. Он вынул трубку изо рта и рассеянно уставился куда-то на середину реки.
- Хлебни,- сказал он, не поворачивая головы. Взял кувшин, протер горлышко грязной рукой.
Саттон, потрясенный до глубины души таким отношением к гигиене, чуть не расхохотался, но сдержался и принял кувшин из рук старика.
У жидкости был вкус желчи, и от нее драло горло, как наждаком. Саттон отодвинул кувшин и с минуту сидел, тяжело дыша, широко открыв рот, надеясь, что воздух охладит пылающее нутро.
Старик взял у него кувшин, Саттон утер текшие по щекам слезы.
- Выдержка, жаль, слабовата,- посетовал старик. - Не было времени дожидаться, пока поспеет.
Он тоже хлебнул прилично, вытер рот тыльной стороной ладони и, смачно крякнув, выдохнул... Пролетавший мимо шмель свалился замертво.
Старик поддел шмеля ногой.
- Хиляк,- презрительно отметил он.
Поставил кувшин на место и крепко заткнул огрызком початка.
- Откуда будешь-то? - спросил он, разглядывая Саттона.- Что-то я тебя раньше не видал.
Саттон кивнул.
- Разыскиваю одно семейство, Саттоны. Знаете таких? Джон Саттон мне нужен.
Старик хмыкнул:
- Старина Джон?! Так мы с ним, того, с малолетства... Редкостный негодяй, доложу я тебе. Ничего хорошего про него не скажу. Вот. Учился, понимаешь, законы изучал. Образованный... А толку-то? Копается на своей ферме. Во-он там, на другом берегу. - Старик быстро глянул на Саттона.- А ты, часом, не родич ему, а?
- Ну,- замялся Саттон,- не совсем. Не очень близкий.
- Завтра четвертое,- пробормотал старик. - А знаешь, что я тебе расскажу? Когда мы со стариной Джоном еще пешком под стол ходили, мы однажды подорвали водосток в Кемпбелловской долине - ей богу! Там рабочие оставили динамит, ну, а мы, как говорится, тут как тут. Ну, и устроили салют ко Дню Благодарения. Засунули динамит в трубу и подожгли шнур. Дорогуша ты мой, трубу разнесло к чертовой матери! Помнится, родители две недели прятали нас чтобы не нашли. Так-то вот. Эх, времечко было...
Пустозвон, подумал Саттон. Но зато сказал главное. Джон Саттон живет на том берегу реки, а завтра четвертое июля 1977 года - все, как в письме.
И спрашивать не пришлось - сам сказал.
Солнце палило по-прежнему, но здесь, под деревьями, зной почти не чувствовался. Мимо проплыл листок, на нем сидел кузнечик. Кузнечик прыгнул, но до берега не дотянул, свалился в воду. Течение подхватило его и унесло.
- Бедняга,- сказал старик с усмешкой.- И нечего было рыпаться. Самая злющая река в Штатах - наш Висконсин. Нету ему никакой веры. Когда-то пробовали по нему пароходы пустить, но ни хрена не вышло: сегодня на этом месте высокая вода, а завтра - мель. Нанесет откуда-то песка, и все дела. Тут один мужик, шибко умный, написал бумагу в министерство, про Висконсин-то. Дескать, ежели чтобы на Висконсине пароходы плавали, надо всю реку перековырять.
Издалека послышался шум поезда...
- Незавидная судьба у того кузнечика, верно я говорю, а, парень?
Саттон напрягся, выпрямился, совершенно ошеломленный.
- Как вы сказали?
- А, не обращай внимания,- ответил старик.- Так болтаю, считай, сам с собой разговариваю. Все думают, что я псих.
- Но... вы сказали что-то о судьбе?
- Ну, просто мне было когда-то интересно. Я даже написал рассказ про это, ей Богу, хочешь - верь, хочешь - нет. Но, правда, не очень хорошо вышло. Молодой был, мало что в жизни-то понимал.
Саттон расслабился и откинулся на спину.
Рядом кружилась стрекоза. Недалеко от берега плеснулась маленькая рыбка, по воде пошли круги.
- А вот насчет рыбалки,- сказал Саттон. - Мне показалось, что вам, в общем, все равно, поймаете вы что-нибудь или нет?
- А, лучше бы ничего не ловилось,- ответил старик, махнув рукой.- А то ведь как поймаешь, так это ж надо рыбу с крючка снимать. Потом надо обратно наживлять, да еще и забрасывать. Целая канитель, ну ее совсем.- Он вынул изо рта трубку и с чувством плюнул в реку.- Ты, сынок, Торо читал?
Саттон покачал головой, пытаясь вспомнить. Шевельнулись какие-то смутные воспоминания. В колледже по древней литературе проходили один фрагмент. Он помнил только, что фрагмент был довольно длинный.
- Не читал, так почитай,- наставил старик.- Он не дурак был, Торо этот.
Саттон встал и отряхнул брюки.
- Куда торопишься? - поднял голову старик.- Посиди еще. Ты мне не мешаешь.
- Вообще-то мне надо идти,- сказал Саттон.
- Ну, ладно. Может еще когда забредешь. Поболтаем. Звать меня Клифф, а теперь все величают старым Клиффом. Так и спроси, где старого Клиффа найти. Всякий скажет.
- Как-нибудь, обязательно,- вежливо ответил Саттон.
- Может, хлебнешь еще на дорожку? - предложил старик.
- Нет-нет, благодарю вас,- поспешно отказался Саттон.
- Ну, как хочешь,- пожал плечами старик, поднял кувшин и сделал приличный глоток. Увы, выдох на сей раз не был столь эффектен - никто не пролетал мимо.
Саттон вновь вернулся на платформу, жара не спадала.
- Все правильно,- сказал ему служащий на вокзале.- Саттоны живут на другом берегу, в округе Грант. Туда можно по-разному попасть. Вы как хотите - покороче?
- Наоборот, подскажите мне самый длинный путь,- ответил Саттон.- Я не тороплюсь.
Когда Саттон взобрался на холм у моста, взошла луна.
Он не торопился - у него в запасе была вся ночь.
З4.
Земля была беспорядочно усеяна обломками скал, которые, казалось, какой-то разгневанный великан нашвырял в незапамятные времена. Тут не росли высоченные деревья, соревнующиеся с горами в высоте и могуществе. В укромных расщелинах прятались летние цветы, прижимаясь к корням могучих деревьев. Неподалеку, на ветке сидела белка и что-то верещала - не то восхищенно, не то рассерженно, поглядывая на всходившее солнце.
Саттон карабкался наверх по каменистому ущелью. Иногда ему удавалось выпрямится, но большей частью он продвигался на четвереньках.
Он часто останавливался и отдыхал, утирая пот. Оставшаяся далеко внизу, в долине, река уже не казалась грязной и серой, а приобрела яркий голубой оттенок, соперничающий с ультрамарином небес, отражавшихся в ней. Воздух над рекой казался отсюда кристально чистым, гораздо чище, чем был на самом деле. Ястреб коснулся воды, на самой границе, там, где голубизна неба переходила в голубизну реки, и Саттону показалось, что он различает каждое пятнышко в крыльях птицы.
Взглянув наверх, он заметил в скалах проход и понял: это именно то место, о котором писал Джон Саттон.
Солнце встало только пару часов назад и у него еще было достаточно времени...
Наконец Саттон выбрался наверх. Валун лежал на своем месте. Сидеть на нем, и правда, оказалось очень удобно. Предок был прав.
Все было как в письме - покой и величие исходили от раскинувшегося перед его глазами пейзажа, действительно,- все выглядело объемно, как панорама. И, на самом деле, чудилось, что здесь может что-то произойти - вероятное и невероятное.
Саттон посмотрел на часы. Половина девятого. Он встал, прошел за кусты, улегся в густую траву и стал ждать.
Прошло совсем немного времени, и раздался приглушенный звук двигателя. Совсем рядом опустился корабль. Маленький, одноместный корабль. Он опустился за изгородью, на пастбище.
Из корабля вышел человек и устало прислонился к обшивке, с явным удовольствием глядя на небо и деревья - он попал, куда хотел.
Саттон тихо усмехнулся.
Спектакль,- подумал он. Неожиданно появиться на якобы поломанном корабле; дождаться старика, который подойдет и заговорит с тобой... Как это, черт побери, естественно! Ты его даже звать не будешь, сам придет и, конечно же, заговорит.
Понятное дело, не идти же тебе к ферме, не стучать в ворота и не говорить:
№Здравствуйте. Я прибыл сюда, чтобы раздобыть побольше всяких сплетен и пересудов о вашем семействе. Давайте сядем поудобнее. Ну, рассказывайте!¤
Этот номер не прошел бы. Поэтому ты, скотина, приземляешься на пастбище и заводишь треп о погоде, пшеничке, травке-муравке и незаметно, плавненько так, переводишь разговор на дела личные и семейные...
Человек вытащил гаечный ключ и стал рассеянно постукивать им по обшивке.
Саттон приподнялся на локтях.
Джон Генри Саттон спускался с холма. Это был грузный седобородый старик в старой черной шляпе. Он шел прихрамывая, но старался держаться прямо.
35.
Проиграли, думала Ева Армор.
Геркаймер сказал, что психо-трейсер в кабинете Адамса замолчал.
Жизнь Саттона прекратилась, и замолчал трейсер. Саттон мертв. Но нет, этого не может быть. Достоверно известно, что он написал книгу. А на сегодняшний день он ее еще и не начинал.
Хотя, вздохнула она, истории трудно доверять. Ее или плохо пишут, или недобросовестно переписывают, а то и перевирают или приукрашивают люди с богатым воображением. Правду так тяжело удержать, а мифы и выдумки так легко смешиваются с реальностью, что выглядят, в конце концов, куда более логичными, чем реальность.
История Саттона, как знала Ева, была наполовину апокрифична. Но многое в ней - правда.
Кто-то написал книгу, и этот кто-то - Саттон, потому что никто больше не мог перевести записи, сделанные на неизвестном языке. Да и написана эта книга просто и естественно, как Эш разговаривал в жизни.
Саттон умер, но не на Земле, и не в Солнечной Системе, и не в возрасте шестидесяти лет. Он умер на планете, вращавшейся вокруг далекой звезды...
Таковы факты, и эти факты извратить трудно.
Но трейсер замолчал.
Ева встала, подошла к окну, оно выходило в парк, примыкавший к гостинице №Пояс Ориона¤. Светлячки кружились над черными кустами, озаряя их вспышками холодного света. Луна вышла из-за облаков.
Столько работы, думала она. Столько лет обдумывания, составления планов. Создание андроидов без меток на лбу - точных копий людей, на места которых они отправлялись. Тонкие сети шпионажа, расставленные ко дню возвращения Саттона. Годы разгадывания загадок прошлого в попытке отделить правду от вымысла...
Годы наблюдения и ожидания, борьбы с контрразведкой Ревизионистов. И осторожность, всегда осторожность, чтобы в восьмидесятом столетии никто ни о чем не догадался...
Но чего-то мы не учли...
Прискакал Морган, и убедил Адамса в том, что Саттона нужно убить... Та парочка вылетела на астероид,
Но это ничего не объясняло... Было что-то еще.
Она стояла у окна, смотрела на всходившую луну, нахмурив брови и пытаясь сосредоточиться. Устала. Никакие мысли в голову не приходили. Никакие. Кроме одной: №Проиграли!¤
Они проиграли, и этим объяснялось все.
Саттон, видимо, мертв, и это означало поражение, полное и бесповоротное. Это означало победу официоза, который был жесток и одновременно труслив, слишком труслив, чтобы принять открытый бой. Победа официоза, который стремился во что бы то ни стало сохранить №статус кво¤, официоза, который способен стереть с лица истории целые столетия здравого смысла только лишь для того, чтобы удержать руку на пульсе Галактики.
Такое поражение, думала она, еще хуже, чем если бы победили Ревизионисты. Книга все-таки была бы, и это лучше, чем ничего.
Вдруг раздался звонок. Ева бросилась к видеофону.
- Звонил мистер Саттон. Наводил справки о Висконсине,- сообщил робот.
Жив! Как ты сказал - о Висконсине?
- Это - древнее географическое название, - ответил робот.- Он интересовался местом под названием Висконсин. Бриджпорт, городок в штате Висконсин. Это его интересовало.
- Он что, собирался туда, ты так понял?
- Да, я понял именно так.
- Быстро скажи мне, где этот Висконсин?
- Пять или шесть миль отсюда. А по времени - как минимум - четыре тысячи лет.
Она вздохнула.
- Нашел времечко...
- Да, мисс...
- А поточнее? - попросила Ева.
Робот обреченно помотал головой.
- Не знаю. Этого я не понял. Его сознание было практически недоступно. Я только понял, что перед тем, как позвонить, он пережил сильный стресс.
- Значит, ты не знаешь?
- На вашем месте, мисс, я бы так не беспокоился. Он разговаривал, как человек, который знает, что делает. Я думаю, у него все в порядке.
