аппараты", эти "ракетки" и есть живые существа. Странная планета -
странная жизнь... По-видимому, она сродни не нам, а скорее тому, что
создано руками и умом человека: электрическим двигателям, фотоэлементам,
ракетам, электронным машинам на кристаллах...
Новак помолчал, раздумывая, потом продолжал:
- Я грубо объясняю себе различие между ними и нами так: мы растворы,
они кристаллы. Мы "собраны" природой из клеток, которые есть не что иное,
как сложные растворы сложных веществ в воде. Наша жизнь основана на воде,
наши ткани на две трети состоят из нее. Они, "ракетки", состоят из сложных
и простых кристаллов - металлических, полупроводниковых, диэлектрических.
- Словом, как роботы, - вставил Торрена.
- Совсем не как роботы, Юлий! В том-то и дело, что наши
электронно-шарнирные роботы порождены умом и фантазией людей для своих
целей, приспособлены к нашим движениям, к нашему быту... А "ракетки" -
продукт естественной эволюции кристаллической жизни...
- Даже так?! - иронически-недоверчиво промолвил Максим Лихо,
немолодой рыжеволосый верзила с умными синими глазами - товарищ Новака по
первой экспедиции.
- Именно так, иначе не объяснить, - повернулся к нему Антон. -
Давайте рассуждать: жизнь, возникающая сама по себе, начинается на
атомно-молекулярном уровне. То есть применительно к нам, с объединения
белковых молекул в клетку, а применительно к ним - с кристаллической
ячейки. В белковой ткани основным носителем энергии является ион. В
кристаллах же электрон. И все непроходимое различие между этими двумя
формами жизни - органической и кристаллической - определяется простым
физическим фактом: при равных электрических зарядах ионы обладают в
тысячи, в десятки и сотни тысяч большей массой, чем электроны. В нас все
жизненные процессы - и нервные и мышечные - происходят благодаря
перемещению и изменению энергии ионов и нейтральных молекул, благодаря
обмену веществ. В кристаллических же существах нет и не может быть обмена
веществ - только обмен электронной энергии. Нам, чтобы получить какой-то
жалкий киловатт-час необходимой для деятельности энергии, надо добыть,
съесть, переварить, разложить и выделить изрядное количество пищи.
"Ракетки" же могут "питаться" непосредственно светом, теплом, колебаниями
магнитного поля, как кристаллические термо- и фотоэлементы. Это с самого
начала развития исключило у кристаллоидов потребности в мелких
механических движениях органов - с помощью мышц ли, рычагов и шарниров ли,
все равно...
- Словом, ты хочешь сказать, - Максим откинулся в кресле, - что
неспроста в природе не было колеса. Колесу ни к чему быть колесом...
- Именно: колесо нужно было человеку... "Ракетки" запросто могут
сосредоточивать в себе огромные заряды, огромную энергию и развивать
поистине космические скорости движения. Но главное различие не в скоростях
движения, а в скоростях внутренних процессов. В нашем теле любой
элементарный процесс ограничен скоростью перемещения ионов, поэтому
скорость процессов у нас в организме не может быть больше скорости
распространения звука в воде. Скорости же электронных процессов в
"ракетках" ограничены лишь скоростью света. У них и счет времени иной и
представления о мире иные. Все то, чего человек достиг после тысячелетий
труда и поисков, естественным образом вошло в организм "ракеток":
электромагнитное движение, телевидение, радиолокация, космические
скорости...
- Ах, черт! - хлопнул себя по колену Патрик. - И в самом деле! Теперь
я понимаю, почему быстродвижущиеся "ракетки" транслируют изображения не на
той частоте, что при малой скорости - помните, мы головы-то ломали? Ведь
они же учитывают поправки теории относительности! - Он даже вскочил. -
Очень просто: они движутся со скоростью до двадцати километров в секунду,
отсчет времени у них тоже в сотни тысяч раз более точный, чем у
человека... Вот и получается. Но вы понимаете, что это значит! - Лоу обвел
всех шальными глазами. - "Ракетки" в своем повседневном быту чувствуют и
используют то, что мы едва можем представить: изменение ритма времени,
сокращение длин, возрастание масс, искривление пространства. Наверно, вот
так же они чувствуют волновые свойства частиц микромира?..
Юлий Торрена подался вперед в своем кресле, откинул ладонью черные
волосы.
- Антон, но какая же это жизнь без обмена веществ? Разве это можно
считать жизнью?
- Действительно, - сочувственно поддержал Максим, - ни поесть, ни
выпить!
Все засмеялись. Слабость Торрены была хорошо известна - недаром он
чаще других соглашался дежурить на кухне.
- Перестань, пожалуйста, - возмущенно зыркнул в его сторону Юлий. - Я
серьезно.
- Почему же не жизнь? - пожал плечами Новак. - Они движутся,
обмениваются информацией, развиваются.
- Развиваются ли?
- И очень стремительно, Юлий. В прошлую экспедицию мы видели не
"ракеток", а "самолетики" - так они изменились за двадцать лет. Это,
пожалуй, не меньший путь, чем от питекантропа до современного человека.
- Подождите, подождите, Антон. - Торрена в полемическом задоре
поднялся на ноги. - Разумная жизнь должна быть созидательной. Где же то,
что они создали? Ведь планета имеет дикий вид!
- Я думал об этом, - кивнул капитан. - Все объясняется просто: им,
кристаллическим существам, не нужно это. Им не нужны здания и дороги,
машины и приборы, потому что они сами мощнее и универсальнее любых машин,
совершеннее и чувствительнее самых точных приборов. Они не проходили
стадию машинной цивилизации и не будут ее проходить. Вместо того чтобы
строить и совершенствовать машины и приборы, они совершенствуются сами...
- Но можно ли уверенно считать их разумными существами, если нет и
следа их коллективной деятельности? - не сдавался Юлий. - Может, это еще
"кристаллические звери"!
- Есть! - вмешался Максим Лихо. - Есть следы, хотя вряд ли это можно
назвать созиданием. Исчезновение атмосферы Странной. Должно быть, она
мешала им летать, наращивать скорости. "Ракетки" уничтожили ее - вот и
все...
- Послушайте! - воскликнул Сандро и оглядел всех. Глаза и щеки его
горели. - А ведь они должны быть практически бессмертными, эти разумные
кристаллоиды! Во всяком случае, в своей системе отсчета. Смотрите:
во-первых, условия существования для них нынче идеальны - вакуум, никакой
атмосферы, никакой влаги и коррозии. Вероятность выхода из строя любой
детали ничтожно мала, раз в год по нашему счету времени. Но наш год для
них равноценен нескольким тысячелетиям полноценной жизни!.. Подумать
только: за минуту они могут придумать, узнать и понять больше, чем я за
месяц! Целая Ниагара мыслей - и каких... Хотел бы я побыть "ракеткой" хоть
несколько часов.
Антон с некоторым удивлением наблюдал за товарищами: как-то они
слишком уж академически обсуждают проблему "ракеток". Неужели не понимают,
чем эта проблема может обернуться для экспедиции? Впрочем, понятие
"опасности", а тем более "опасности со стороны разумных существ" давно уже
стало абстрактным для землян.
Торрена все не успокаивался:
- Но если они разумны, почему не общаются с нами? Почему не отвечают
на наши сигналы, тесты, на кинограмму наконец?!
- Боюсь, что им понять нас несравнимо труднее, чем нам их, Юлий, -
ответил Новак. - Стремительность движений и мышления "ракеток" так
огромна, что наблюдать за нами им труднее, чем нам увидеть рост дерева.
Помните: чтобы внимательно рассмотреть нас, "ракетки" пикировали?.. Кто
знает, не принимают ли они за "живые существа" наш звездолет и
разведракету, а не нас?
Максим Лихо сквозь прозрачную часть пола смотрел на Странную планету,
смотрел по-новому: вот ты каким можешь быть, мир разумных существ! То
место планеты, над которым висел звездолет, уходило в ночь. Извилистая,
размытая рельефом граница света и тени захватывала все большую часть
поверхности; черное пространство откусывало от планеты куски, как от
краюхи. Только последние искорки - отражения от вершин самых высоких скал
- еще теплились некоторое время в черноте. Дневная часть, играя резкими
световыми переливами, отступала все дальше назад.
Максим поднял голову.
- Что ж, теперь все становится на места. Самое время исследовать!
- Нет, - сказал Новак, - сейчас самое время уносить ноги.
Дружные возгласы недоумения и возмущения были ответом на его слова.
- Спокойно, - Антон поднял руку. - Объясняю почему. Во-первых, мы
узнали самое главное и самое важное: здесь разумная кристаллическая жизнь.
Это информация небывалой, без преувеличения, ни с чем, кроме разве тайны
органической жизни, несравнимой ценности. Надо благополучно доставить ее
на Землю. То, что мы сможем еще исследовать и понять, уже будет
дополнением к этой информации, подробностями. Рисковать из-за них не
стоит. А риск - и большой - есть в силу того печального обстоятельства,
что мы... - он заметил невольный протестующий жест Сандро Рида, -
хорошо... что я убил одну "ракетку". Сандри прав, они по-своему
бессмертны, эти существа. Стало быть, каждая жизнь здесь имеет огромную
ценность... да у них и нет иных ценностей.
- Так зачем же ты?.. - яростно вскинулся Максим. - Убить существо
мыслящее, обладающее, возможно, большим разумом, чем мы... Этого нельзя
было делать! Что они подумают о нас, людях Земли?
- Не забывай, что это все мы поняли уже после, - ответил Новак. - Все
- и я тоже... Как бы там ни было, теперь надо поступать, исходя из
обстоятельств.
- Но, может быть, они окажутся настолько умнее и выше нас, что поймут
и простят нам... эту исследовательскую глупость? - сказал в пространство
Максим.
Новаку не понравилась такая трактовка его опыта, но сейчас было не до
мелких обид.
- Возможно, Макс, - сдержанно ответил он. - Но риск есть. А я с
некоторых пор не люблю рисковать. Ты знаешь, с каких именно...
- Но вам все же следовало бы посоветоваться с нами, Антон, - хмуро
заметил Патрик, - прежде чем осуществлять свою затею.
Остальные молчали.
- Бывают случаи, Патрик, когда нет времени устраивать собрания. Вот и
сейчас... - Новак взглянул на часы, голос его стал твердым. - Объявляю
предстартовую получасовую готовность. Всем занять места по расписанию!
4
...Первым заметил рой "ракеток" Сандро. "Фотон-2", набирая скорость,
уже десятые сутки огибал по параболе Ближайшую, выходил на расчетную
инерционную траекторию. Члены экипажа, прикованные к сиденьям перегрузкой,
тяготились от вынужденного безделья и неподвижности. Сандро выбрал хорошее
место - обсерваторию на корме - и наблюдал за звездами и туманностями. Он
и заметил какое-то полупрозрачное пятно, частично заслонявшее
уменьшающийся диск Ближайшей. Звездолет набрал скорость более сорока тысяч
километров в секунду, но пятно не отставало, а, наоборот, приближалось.
Слепящие вспышки антигелия, сгоравшего в дюзах, мешали как следует
рассмотреть форму пятна.
Рид вызвал рубку управления:
- Антон! Надо остановить двигатели.
- ?! - На экране было видно, как Новак от изумления попытался
приподняться в кресле. - В чем дело?!
- За нами летит какое-то тело.
Когда выключили двигатели, автоматически заработали два центробежных
маховика на носу и корме звездолета. Они создавали противовращение
огромной массы "Фотона" со скоростью десять оборотов в минуту: этого было
