было браться за рукописи.
Он достал из ящика стола наброски, открыл чернильницу, положил перед
собой чистый лист бумаги. И обнаружил, что его мысли гуляют далеко-далеко
от Кристы и ее жизненного пути. Гораздо больше его интересовала судьба
Веры.
Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Все-таки Криста была
его личным делом. Ну не поработает он сегодня над рукописью... Ничего
особенно страшного из-за одного раза не случится. А вот Вера и ее судьба -
это уже дело сугубо государственное. И даже не имеет значения, что его
просил Буня Лапоть. Любой волшебник - а тем паче чародей! - обязан в
первую очередь жить заботами страны. Для того его и учили...
Свет взял в руки перо, обмакнул его в чернильницу и принялся чертить
схемку возможных вариантов.
Во-первых, Вера и в самом деле вполне могла оказаться вражеской
лазутчицей. Тогда ее пребывание в доме должно привести к тому, что
связники попытаются установить с нею контакт. Разумеется, пока она из дому
не выходит, такие контакты маловероятны. Впрочем, если вражеская разведка
узнает, что Вера побывала в руках службы безопасности, такие контакты
станут и вовсе невероятными, а девица тут же превратится в отработанный
материал. Нет, в этом варианте, лазутчица - вовсе не его задача...
Во-вторых, девица, возможно, обыкновенная жертва Ночного колдовства.
Вот тут дело выходит из ведения министерства безопасности и попадает в
сферу интересов Колдовской Дружины, а стало быть, превращается в хлеб
самого Света. "Поработай, Светушка, коль хошь кушать хлебушко..." Так,
бывало, пела мама. Строчки вырвались из памяти, давным-давно забытые,
похороненные под слоем колдовских знаний... Надо бы как-нибудь съездить к
старикам, показаться им на глаза. По волшебному зеркалу-то он связывается
с ними периодически, но изображение в зеркале - далеко не то, что живой
человек... Ему, конечно, это без нужды, но им в радость будет. Так говорит
Берендей, а Берендей разбирается в делах простых смертных, в их чувствах и
поступках. С другой стороны, жена Берендея, Станислава, тоже - хоть и не
рожала - разбирается в этих чувствах и поступках. Станислава же считает,
что, явившись к родителям в гости, Свет не принесет им ничего, кроме
расстройства. Все вы, волшебники, слишком холодны, и если для чужих людей
это не страшно, то для материнского сердца будет настоящим ударом...
Впрочем, вернемся к гостье...
Если Вера и в самом деле оказалась жертвой Ночного волшебства, надо
попытаться восстановить ее память. Там наверняка Ночной колдун, а Ночной
колдун - это угроза и для простых людей, и для государства. И чем быстрее
он будет разоблачен, тем лучше. Заклятье памяти - работа очень нелегкая, и
не один волшебник не станет выполнять ее смеха ради. Все случаи, связанные
с заклятьем памяти, в конце концов приводили к раскрытию преступлений -
либо совершенных наложившими такие заклятья волшебниками, либо
заплатившими им за эту операцию (да и за молчание тоже) людьми. Но и в
подобном случае волшебник нарушает кодекс Колдовской Дружины и должен
понести наказание. Волшебники не могут быть связаны с преступлениями и с
преступниками - это известно каждому подданному Великого князя
Словенского, на этом вся жизнь держится...
В-третьих, Вера вполне способна оказаться тем, что подозревает в ней
Репня Бондарь. И хотя у Репни мать Ясна после испытания Додолой попросту
превратилась в пунктик, это вовсе не означает, что он обязательно неправ.
Света всегда интересовала тайна матери Ясны, причем не тайна ее
исчезновения - здесь-то ничего неясного не было, все объясняла записка
самой матери Ясны. Нет, Света интересовала тайна ее появления.
Жила себе девочка как девочка, воспитывалась в приюте у додолок. И не
удивительно, что пошла по их исхоженным тропам. Ан тропы привели ее совсем
не туда, куда планировалось, и оказалась девочка нарушением божеских
законов.
Десять лет назад, когда мать Ясна исчезла, Свет пробовал разобраться
в тайне ее появления. Впрочем, этим занимался не один Свет. Колдовской
Дружине мать Ясна была вот как нужна, и над секретом необыкновенных
возможностей ее организма пыталась работать специально созданная
лаборатория в Институте теории волшебства. Пыталась-пыталась, да так
ничего и не напыталась. Хоть и впрямь верь в слухи, распускаемые
додолками. Будто бы матерью Ясной была сама Додола, явившаяся в Словению с
ей одной известными целями. А потом, мол, ушла Додола за кордон, пройтись
гребешком по западноевропейским магам. И рано или поздно настанет время,
когда она вернется!
Неужели вернулась?
Свет поморщился. Не верил он, что боги способны напрямую вмешиваться
в людские дела. Когда-то, может быть, так и делалось, но сейчас... С какой
стати, разве что-нибудь изменилось в жизни? Появилась, правда, установка
академика Барсука. Но от установки до изменений в жизни дорога не близкая.
Может быть, не одно поколение пройдет.
Так что богиня семьи тут ни при чем, пусть мечты додолок остаются
самим додолкам. Но факт есть факт, и раз была одна мать Ясна, может быть и
вторая. И если Свет заставит проявиться в Вере ее, так сказать,
"матьясненную" сущность, Колдовская Дружина окажется очень многим ему
обязана. И тогда Кудеснику в своих размышлениях придется окончательно
остановиться на кандидатуре чародея Смороды. Сила, как известно, солому
ломит...
И наконец, есть еще один вариант, вариант, который государству не
угрожает ничем. Впрочем, поскольку этот вариант угрожает лично чародею
Смороде и поскольку чародей Сморода играет в делах государства немалую
роль, то можно считать - выдвигая лозунг "Угроза Смороде - угроза
Словении", - что и в этом случае дело приобретает государственное
значение. А вариант этот заключается в том, что Вера подослана додолками.
14. ВЗГЛЯД В БЫЛОЕ: ДОДОЛКИ
Додолки - сами они называли свое сообщество "Орденом дочерей Додолы"
- выделились из святого волхвовата еще в тринадцатом веке, когда развитие
волшебной науки и успешное применение ее достижений в борьбе с
захватчиками-ордынцами привело к резкому повышению роли волшебников в
жизни общества.
Уже тогда появились колдуньи-отступницы, утверждавшие, что женщина
создана Сварожичами не для свершения волшебных обрядов, а для рождения
словен. Не случайно же соитие отнимает колдовскую силу, а занятие
волшебством не лишает возможности любить и рожать.
С веками философское учение додолок развивалось и постепенно
превратилось в воспевание секса в пику Таланту. Додолки утверждали, что
поскольку Додола возненавидела Семаргла, то истинные женщины не должны ни
коим образом касаться в своих жизненным делах волшебства и волшебников.
Разве что для того, чтобы отвратить их от их связи с Семарглом. Ибо когда
в мире не останется волшебников, тогда и Семаргл лишится своей силы, и ему
не останется ничего иного как броситься к ногам Додолы. И тогда она
отомстит ему за его равнодушие тем, что простит и сделается любовницей
равнодушного избранника. И тогда в мире наступит мир и покой, потому что
Перуну придется думать не столько о войнах, сколько о том, как бы не
остаться у разбитого корыта с рогами на божественном лбу.
Это была чисто женская философия, своим пацифизмом представляющая
угрозу обороноспособности государства, а потому Орден дочерей Додолы был
запрещен. И, естественно, ушел в подполье.
Однако борьба с додолками оказалась делом нелегким, ибо трудно
выявлять преступниц, все преступные намерения которых заключаются в
желании переспать с мужчиной да побудить к этому другую женщину (пусть она
и является колдуньей). Если же оный мужчина оказывался волшебником или
учеником волшебника, так ведь его ложиться в постель с додолкой силой
никто не принуждал, а женское обольщение в цивилизованных странах не
является преступлением ни по каким законам.
В 70-м веке от сотворения мира, правда, Верховный Волхв Всеслав II и
тогдашний Великий князь Словенский Святополк V попытались бороться с
Орденом дочерей Додолы законодательными методами, пытаясь ввести контроль
за сексуальной жизнью подданных. Волхвоват объявил, что секс для женщины
допустим лишь в период зеленца, когда сама природа реализует данные
женщине богами способности к деторождению. А в остальные девять месяцев
секс - грех, который, впрочем, может быть частично искуплен молитвами.
Однако полным успехом попытки ограничений не увенчались.
Подстрекаемые додолками словенки, заявив, что их лишают чуть ли не
единственной радости в этой распроклятой жизни, объявили бойкот своим
мужьям. А когда к этому бойкоту присоединилась Великая княгиня Словенская
Светлана, неразумный указ был обречен. Оставшемуся в одиночестве Всеславу
II пришлось смириться с поражением, нанесенным ему блудницами-еретичками.
Все, что ему удалось, - это внедрить в общественное сознание необходимость
сексуальных постов, которые каждая супружеская пара должна соблюдать по
календарю организма жены.
Колдовская же Дружина уже тогда имела на эту проблему собственный
взгляд. Кудесник Творимир сумел в тогдашних нелегких условиях организовать
своеобразное статистическое исследование и обнаружил, что дети, рожденные
додолками, гораздо чаще награждены Семаргловой Силой, чем дети
"нормальных" женщин. Он же выдвинул предположение, что этот феномен связан
с постоянством сексуальной жизни дочерей Додолы, не соблюдающих, как все
прочие, сексуальные посты. В начале XX века по христианскому
летоисчислению гениальная догадка Творимира была подтверждена
исследованиями академика Травина. И в самом деле, Талант оказался связан -
хоть и не в прямой зависимости - с уровнем либидо.
Но Творимир оказался гением и в еще одном направлении. Уже в то время
он предугадал дальнейшее усиление социальной роли Дружины, поняв, что рано
или поздно проблемы Таланта и волшебников станут играть немалую роль и в
международных отношениях. А стало быть, рано или поздно перед Дружиной во
весь рост встанет проблема естественного отбора среди тех, кого Семаргл
отметил печатью Таланта. И вот тут философия додолок, а вернее ее
жизненное отражение станет своеобразным испытательным стендом для желающих
посвятить себя служению княжеству на волшебной стезе. Эту мысль Творимир
сумел внедрить в умы великих мира того, и уже при следующем Великом князе
Святополке VI были приняты все меры, чтобы Орден дочерей Додолы перестал
подвергаться гонениям. Тем паче что опасения, высказываемые Всеславом II,
оказались несостоятельными: катастрофического роста рядов Ордена не было.
Да и быть не могло, потому что жизнь все расставляет на свои места - рано
или поздно (а чаще всего рано) большинство додолок обзаводились круглым
животом и после благополучного разрешения от бремени превращались в мамаш,
которых больше волновали болезни и проблемы собственного дитяти, чем
интересы Ордена. Конечно, всякая очередная магистресса Ордена - а ими, за
единичным исключением, становились не способные понести - пыталась
покончить с подобным порядком, но, как уже было сказано, жизнь все
расставляет на свои места... Ведь если боги наградили женщину способностью
рожать, стало быть стремление родить богоугодно. А потому ряды Ордена
постоянно обновлялись, и набрать слишком большую силу он был не способен.
Но свою роль в жизни общества играл и играл хорошо. Во всяком случае
женские заботы практически Колдовской Дружины не касались, и вряд ли бы
нашелся чародей, которого бы такое положение вещей не устраивало. А
