ля земной фауны. Клетка, а на ней табличка: "Угловский мессия. Выловлен
в 1990 году в г.Углов, СССР, планета Земля. Проводятся опыты по прируче-
нию. Руками не трогать и не кормить!" Бред, конечно, но какого черта
"вечерние коммунисты" стали писать про мессию в связи с пришельцами?!
Домой я приехал в поганом настроении и в твердом намерении поцапаться
с тещей: она все же какой-никакой, а редактор этой скверной газетенки. Я
даже придумал, как ее уколоть побольнее: "Интересные вы статейки тискае-
те в своем "Бульварном коммунисте"!
- А где "мама"? - осторожно спросил я у Алены, когда мы сели вдвоем
ужинать.
- Мама поехала к Овновичу выяснять отношения. Сказала, что он без ее
ведома дал в газете какие-то "жареные факты".
- Интересно, чем закончится это "выяснение отношений"? - спросил я
как бы между прочим, набивая рот все той же утренней печенкой.
- А что? - не поняла Алена.
- Как что?! Ночь ведь на дворе...
- Опять ты, Серж, со своими пошлостями! - пошла она красно-белыми
пятнами. - Меня просто бесит, и я когда-нибудь сорвусь!
- С чего сорвешься? - попытался уточнить я.
- Идиот! - завизжала Алена, убегая в спальню.
"А все же интересно, - подумал я, вылизывая тарелку, - почему челове-
ку становится лучше, когда он сделает так, чтобы другому было хуже, чем
ему?" Впрочем, в постели мы с Аленой помирились, и заснул я опять в пло-
хом настроении... Нет, в плохом настроении - это слабо сказано: чувство
было такое, будто меня окатили из ушата дерьмом.
На следующий день сразу после завтрака я объявил жене с тещей, что
иду доигрывать неоконченную партию, а сам отправился в Чугунок на стади-
он, где договорился встретиться с Ольгой, чтобы посмотреть на место при-
земления НЛО. Оказалось, что не одни мы такие любопытные: вокруг оцеп-
ленного милицией футбольного поля собралось человек двести. Ночью выпал
снег, и посреди поля месили жидкую снежную кашу несколько членов специ-
альной комиссии. Ничего интересного, как я и ожидал, не наблюдалось, и
обманутые в надеждах на встречу с братьями по разуму земляне от нечего
делать обменивались едкими замечаниями в адрес неуловимых тарелочек.
- Интересно, у них там какой строй? - лукаво спросила высокая и
стройная женщина в очках, ни к кому в отдельности не обращаясь.
- Известно какой, - с готовностью откликнулся стоявший рядом прилично
одетый мужчина. -Коммунизм. Иначе бы они в наш "развитой социализм" за
лучшей жизнью не прилетели.
- Они нашего мессию хотят к себе переманить, чтобы он там у них капи-
тализм построил, -подхватил изрядно датый подросток, сидевший на трибуне
в обнимку со своей тощей подружкой.
- Нет, мы ему своего Умку не отдадим! - боевито заявила женщина в оч-
ках.
- Кого-кого, вы говорите? - заинтересованно переспросил мужчина, на
полшага придвигаясь к женщине.
- Угловского мессию, - засмеялась женщина, польщенная откровенным за-
игрыванием. -Сокращенно - "УМка".
Ольга выразительно покосилась на меня, но я сделал вид, что не заме-
тил ее испытующего взгляда. Умка! Звучит как дурацкая детская кличка.
Ольга продолжала на меня коситься, как глупенькая школьница на соседа по
парте, и я зыркнул на нее строгим взглядом: "Вот только назови меня Ум-
кой - я тебе голову отвинчу!"
- Они у вас и не спросят, отдадите вы или нет, - встрял в разговор
старичок со стянутым угрюмыми морщинами лицом. - Отберут - и все дела.
- А я милицию на помощь позову, - не сдавалась женщина в очках. - То-
варищ милиционер, вы меня будете защищать от гуманоидов? - игриво обра-
тилась она к ближайшему милиционеру из оцепления.
- Я не откажусь - по простому деревенскому лицу стража порядка расп-
лылась радушная улыбка.
- Ваш пистолет против ихнего пучкового оружия - детская игрушка! -
энергично возразил прилично одетый мужчина.
- Вот я з ими и поиграю,- невозмутимо ответил милиционер, забывая пе-
ревести взгляд с женщины на мужчину.
- Да нет же, они мирные, мы с ними подружимся, - женщина попыталась
восстановить статус-кво.
- Ва-а-ай! - неожиданно завизжала тощенькая подружка датого подрост-
ка.
- Вон он, вон ОН!!! - задорно заорал ее приятель, показывая пальцем
на заснеженный холм, возвышающийся за противоположными трибунами.
Все одновременно посмотрели на вершину холма и увидели, как с нее ку-
барем скатилось что-то маленькое, зеленое.
Сбежав вниз по скамейкам, подросток прошмыгнул между двумя зазевавши-
мися милиционерами и выскочил на поле. Не успев ничего сообразить, все,
кто стоял рядом, а за ними и все остальные с нашей стороны устремились
за ним. "Назад! - гаркнул "наш" милиционер, складывая в гармошку свою
широкую улыбку. - Назад!" - огрел он прилично одетого мужчину резиновой
дубинкой по андатровой шапке. Но было поздно: толпа человек в сто, из
которых большинство не понимало, куда и зачем бежит, понеслась через по-
ле. Увидев это, милиция на другой стороне крепко взялась за руки, но не-
ожиданно получила удар в спину: те из зевак, кто стоял на другой сторо-
не, вообще ничего не поняли и, решив, что мы увидели нечто необычайное
на середине поля, прорвали милицейскую цепь и помчались на встречу нам.
Одна только комиссия застыла посреди места посадки, не зная, в какую
сторону ей бежать. Был какой-то момент, когда обе летевшие навстречу
друг другу толпы замедлили свой бег, почти достигнув центра поля и не
зная, что дальше делать, но тут с обеих сторон подоспела милиция, и, по-
лучив новый импульс, как в деревенском кулачном бою, одна стенка сошлась
с другой. И завертелось... Перед глазами все замелькало, а в уши ударил
тугой волной звуковой шквал, в котором можно было различить тяжелое ды-
хание, крики, глухие удары дубинок, шипящие плевки милицейских раций,
хруст заламываемых рук и снова крики... "Только не упасть, а то затоп-
чут", - заевшей пластинкой крутилось в голове. Меня толкнули в спину, я
полетел вперед, ударился лицом о чью-то голову, отлетел в сторону, и пе-
ред самым моим носом мелькнуло красное ольгино пальто. Извернувшись, я
схватил Ольгу за меховой воротник и, сбив с ног двух человек, выволок ее
из толпы. "Бежим!" - пихнул я Ольгу в пушистый загривок, отпуская ворот-
ник.
Выбежав со стадиона, мы очутились в березовой роще и побежали по тон-
кой снежной простыне, оставляя на ней следы из бурых опавших листьев.
Так бежали мы до тех пор, пока не сели прямо на снег, окончательно вы-
бившись из сил.
- У тебя кровь... изо рта, - тяжело дыша, Ольга протянула мне душис-
тый носовой платочек.
- Ерунда, - прохрипел я. Вытерев подбородок, я провел кончиком языка
по верхним и по нижним зубам. - Зубы целы, только губа разбита. А у тебя
пуговицу от пальто оторвали.
- Да еще и "с мясом", - вздохнула она, запихивая пальчиком в дыру
клок ватина.
- Как на Ходынке...
- Слу-ушай, - удивленно протянула Ольга, - а ведь это та самая полян-
ка!
- Да, действительно, - оглянувшись, я увидел, что мы сидим на той са-
мой полянке, на которой встречались теплыми летними вечерами.
- Неужели, это то самое место?! - вздохнула Ольга. - Его теперь не
узнать, - задумчиво сказала она. - Так преобразилось... Вроде то же са-
мое, но будто на другой планете.
- Да-а, - согласился я.
- Ты меня любишь? - неожиданно спросила Ольга.
Вместо ответа я нежно притянул ее к себе и поцеловал.
- У тебя губы от крови соленые, - сказала она, жалея меня тыльной
стороной ладони по щетинистой щеке.
- А у тебя - сладкие, - поцеловал я ее еще раз.
- Тише, - вдруг испуганно прошептала она, - на нас смотрят.
- Кто?
- Не знаю... но я чувствую.
Я резко встал и увидел, как за припорошенными снегом кустами мелькну-
ло что-то зеленое.
- С меня хватит! - взревел я, бросаясь к кустам.
- Ты с ума сошел! - закричала в ужасе Ольга. - Сережа, не надо!
Но я уже не думал, надо или не надо - в бешенстве я гнался за нена-
вистно-противным маленьким зеленым существом. Не пробежав и двадцати
метров, существо споткнулось и, неуклюже подпрыгнув, плюхнулось на снеж-
ный ковер. С ходу я набросился на него, чтобы тут же придушить, но су-
щество неожиданно пропищало испуганным детским голоском: "Дяденька, не
бей!" Отпрянув, я увидел под собой мальчишку лет десяти, в зеленом ком-
бинезоне и с намазанным аквамариновой гуашью лицом.
- Я пошутил, - плаксиво прогнусавил он, растирая кулаком зелено-голу-
бые слезы.
- Я тебе пошучу! - зачерпнув в ладонь снега, я умыл им доморощенного
инопланетянина. -Сейчас вот мы с тобой в милицию пойдем, - схватил я его
за шиворот.
Внезапно за спиной раздался истеричный хохот - смеялась Ольга.
- Что ты ржешь?! - набросился я на нее.
Воспользовавшись заминкой, мальчишка вырвался и пустился наутек. Тут
мне тоже стало смешно.
- Беги-беги, Фантомас сопливый! - хохоча, я запустил ему вслед блед-
ноаквамариновый снежок.
6. Сам Занзибаров
Всю следующую неделю на работе только и было разговоров, что про та-
релки, гуманоидов, Угловского мессию и массовый психоз на стадионе.
Кстати сказать, тот самый психоз закончился не столь уж безобидно: одной
женщине разбили лицо дубинкой, двум мужчинам продавили в свалке грудные
клетки и арестовали пятерых "зачинщиков". Я терпеливо старался не всту-
пать в эти разговоры, но когда Митрофанская объявила в четверг утром,
что ночью видела сон, в котором ей явился "мессия в белом балахоне и с
нимбом над темечком" и поведал ей, что он предназначил угловитян быть
своим богоизбранным народом, я, наконец, не сдержался и окрестил Митро-
фанскую "яснопиздящей". То есть я, конечно, выдал этот неоматеризм не
прямо ей в глаза, а поделился им с коллегами-мужиками, но в тот же день
он шелестом пронесся, передаваясь из уст в уста, по всему нашему предп-
риятию. В ответ на это Митрофанская, как истинная пророчица, ушла в се-
бя, затаив обиду на весь коллектив. Ну и Бог с ней!
К концу рабочей недели я уже стал надеяться, что разговорами все и
кончится: пошумят-пошумят и успокоятся, а там, глядишь, Съезд народных
депутатов СССР какую-нибудь хохмочку похлеще этой выдаст, и про та-
инственного мессию совсем забудут. В пятницу вечером, придя с работы до-
мой, я облегченно вздохнул: целых два дня я не буду выслушивать этот
бред. Спасибо теще - она запретила Алене даже вскользь упоминать о "всей
этой недобитой нечисти". Но только я было расслабился, развалившись на
диване перед телевизором, как позвонила Ольга и поставила меня в извест-
ность, что в субботу вечером мы идем на день рождения в "один дом, где
будет сам Занзибаров". Что бы это значило?! Никогда раньше Ольга не бра-
ла меня в свои "походы по гостям", как она выражалась. А тут еще и "сам
Занзибаров"! Причем, в ольгиных устах это "сам- Занзибаров"прозвучало не
иначе как "виконт де-Бржелон". Но больше всего меня смутило то, что я
понятия не имел, кто такой этот Занзибаров и почему он именуется не ина-
че как с приставкой "сам", а выяснить у Ольги я не мог, потому что на
кухне, откуда я говорил по телефону, вдруг срочно что-то понадобилось и
жене, и теще.
- Звонил председатель шахматного клуба, - сказал я, положив трубку. -
Завтра в Углове будет проездом сам Ботвинник, и в клубе устраивают ма-
ленький прием в его честь.
- Смотри не напивайся, Сержик, - предупредила Алена.
- Когда это я напивался?! - возмутился я. - Ты ж меня знаешь...
- Потому и говорю, что знаю.
Я лишь тяжело вздохнул, ничего не ответив: в другой раз точно бы "из
искры возгорелось пламя" - пламя семейной ссоры, -но теперь я был слиш-
ком озадачен ольгиным звонком.
* * *
На следующий день в шестом часу вечера мы встретились на условленной
трамвайной остановке и отправились в гости.
- Куда мы все-таки идем и кто такой этот "сам Занзибаров"? - спросил
я у Ольги по дороге.
