похотливый старикашка - не в счет", - сказала она с подчеркнутым ударе-
нием в слове "старикашка" на второй букве "а": она любила подражать юж-
ному говору, и это у нее очень мило получалось. Таким образом, остава-
лось еще 15 неразработанных вариантов, и Ольга сразу прямо сказала, что
не собирается на мне останавливаться. "Ты меня интересуешь только как
"шахматист", Серый", - призналась она мне. Вот так. Серый шахматист...
ничего интересного! - Сказала бы уж проще - как барь, - брякнул я с до-
сады. - Пусть будет так, если тебе больше нравится, милый, - засмеялась
она.
- Я ее страшно ревновал к другим остававшимся вариантам и даже пытал-
ся вырвать из нее обещание, что ни с одним из них она не ляжет в пос-
тель, по крайней мере, до тех пор, пока не убедится по-настоящему в том,
что это именно тот вариант, который ей нужен. Такого обещания она мне не
дала, но сказала, что, может быть, будет рассказывать про них "кое-что".
И стыдно сказать, но я искренне радовался, когда очередной вариант ока-
зывался таким же "мелким", как и я сам. Как бы то ни было, а к тому дню,
с которого я начал свое повествование, осталось всего четыре варианта.
Всего четыре! Нормальный человек, возможно, не поймет моих чувств, пото-
му что к тому времени я уже не был вполне нормальным - я потерял голову.
Да, я влюбился в Ольгу! Психологи советуют не замечать в любимом челове-
ке недостатков, а отыскивать достоинства, чтобы кропотливо культивиро-
вать их, но какая уж там культивация! Я принимал Ольгу такой, какая она
есть и не отличал в ней достоинств от недостатков. Впрочем, один сильный
недостаток я в ней все же замечал: она не любила меня...
- И вот этот странный утренний звонок: "Лети ко мне!" Я, разумеется,
полетел, хотя и был слегка озадачен. Никогда еще до этого она не звала
меня к себе утром. Здесь должна была быть какая-то особая причина.
- Развалившись на заднем сидении забрызганного мелким дождем трамвай-
ного вагона, я задремал под мягкий перестук колес... И вот в моем мимо-
летном сне мне явилась моя покойная бабка и, и по-крестьянски хитро при-
щурившись, спросила: "А может, она понесла?" Эти слова меня как-то вско-
лыхнули, и я тут же проснулся, но в первую минуту никак не мог взять в
толк, что же хотела сказать бабка. Наконец, до меня дошло: она спрашива-
ла, не забеременела ли Ольга... А действительно? Правда, она недавно
поставила себе по знакомству "фирменную" японскую спираль, но мало ли...
Эта мысль меня настолько захватила, что я проехал остановку кинотеатра
"Галактика", где обычно покупал билеты для ольгиных родителей. Ну да
ладно, возвращаться - дурная примета.
- Дверь мне открыла, как всегда, сама Ольга. Обычно она меня встреча-
ла в будничном халатике, но на этот раз на ней было блестящее в прямом и
переносном смысле слова вечернее платье. "И на старуху бывает проруха, -
подумал я, заглядывая в светящиеся торжественно-радостным светом ольгины
глаза.- Вряд ли Ольга обрадовалась бы..."
- Тебе не нравится мое новое платье? - удивленно-обиженно спросила
она, с шутливой грубостью заталкивая меня в свою комнату. - Если не нра-
вится, то я сниму...
- Платье - то что надо, Диору и не снилось, но раз уж ты хочешь его
снять, то я не против, - улыбнулся я.
- А ты купил билеты? - Куплю на вечер.
- Это уже наглость! - Ольга стянула через голову платье и, схватив
меня за лацканы пиджака, повалила на кровать.
- И все же я пожалел, что не купил билеты: Ольга так азартно кричала,
что мне было неудобно за нас обоих перед ее родителями, - и когда мы
кончили, я облегченно вздохнул.
- Что же все-таки случилось? - спросил я ее, облегченно откидываясь
на спину.
- Ольга тряхнула своей роскошной каштановой гривой и доверительно
прошептала, смеясь сквозь стоящие в глазах радостные слезы: "Ты - мес-
сия!"
2. О чем поведали звезды
В конце августа я рассказал Ольге, как моя теща возмущалась помещени-
ем в ее родной газете "Вечерний коммунист" рекламных объявлений всевоз-
можных "говеных кооперативов". Речь шла, в частности, об объявлении коо-
ператива "Звездочет", в котором этот, по выражению тещи, "пережиток
прошлого и разносчик вредных предрассудков" предлагал правоверным чита-
телям печатного органа районного комитета КПСС узнать по звездам
собственные черты характера и свое жизненное призвание. Ольга сразу же
заинтересовалась этим "пережитком" и потащила меня в "Звездочет". Там мы
заполнили анкету, указав в ней место, дату и время своего рождения, зап-
латили по десять рублей и удалились в ожидании ответа, который нам обе-
щали выслать по почте на ольгин адрес.
И вот ответ пришел. Ольга торжественно вручила мне два листочка, на
одном из которых был начертан мой гороскоп, а на другом - ее. Не без ин-
тереса, смешанного с удивлением, а в отдельных местах - с недоумением, я
узнал, что чертами моего характера являются активность, напористость,
рвение, импульсивность, граничащая с грубостью прямота, смелость, энту-
зиазм и упорство в достижении цели, а также что я полон сил, активен и
легко возбудим, часто нетерпим к окружающим, страстен и беззаботен, са-
моуверен, люблю риск, стремлюсь к лидерству, мало обращаю внимания на
чувства других и не выношу никаких внешних ограничений. Ниже перечисля-
лись искаженные качества: конфликтность, агрессивность, беспощадность,
грубость, вульгарность и эгоизм, - и, как приговор, жизненное призвание:
"новый мессия". Ни больше ни меньше. Бред какой-то.
- Бред сивой кобылы, - сказал я вслух.
- Почему же бред?! - возмутилась Ольга. - Помнишь, в "Звездочете" нам
сказали, что результат выдает компьютер, а компьютер не может бредить.
- Значит, у программиста была белая горячка, - не уступал я. - Из че-
го следует, что я новый мессия? Из того, что я страстен и беззаботен,
агрессивен и вульгарен?! Где же логика?
- Во-первых, человеческая логика на мессию не распространяется, пото-
му что он несет в себе божественное начало, - неожиданно серьезно изрек-
ла Ольга, - а во-вторых, сам Христос говорил: "Ничто человеческое мне не
чуждо".
- Откуда такие речи? Тебе, наверное, сообщили, что ты мудрая и про-
зорливая? - не без издевки спросил я.
- С моим гороскопом, между прочим, все в порядке. Вот послушай: "Эмо-
циональность в сочетании с серьезностью, чувство красоты, тонкий вкус,
элегантность, обаяние, привлекательность, сексуальность..." Похоже?
- Похоже, но только ниже пояса, - рассмеялся я.
- Пошляк, - рассердилась Ольга. - Можешь убираться!
- Ну и пожалуйста, - спокойно ответил я, натягивая брюки.
- И "в шахматы играть" вечером не приходи!
- Намек понял, приду обязательно.
Я оделся и побыстрее удалился, не дожидаясь, пока Ольга разозлится
по-настоящему. А звездочетовские листки я все же с собой прихватил, что-
бы повнимательнее просмотреть их на досуге: хоть и ерунда, но интересно,
что про тебя говорят другие, тем более компьютер.
* * *
- Отдал ключи? - спросила Алена, когда я вернулся домой.
- Какие... А, да, отдал, - вспохватился я, вспомнив свое утреннее
вранье.
- А почему такой кислый?
- Кто тебе сказал, что я кислый?
- Я же вижу!
- Мало ли, что ты видишь... Я не кислый, а сосредоточенный.
- Это тебя Жоржик сосредоточил?
- Да, Жоржик, - ответил я, зевая: как мне надоели эти разговоры ни о
чем!
- Ты что, не выспался?
- Кто тебе сказал, что я не выспался?
- Я же вижу, ты зеваешь.
- Что мне, зевнуть нельзя?!
- Ты будешь завтракать?
- А что у нас на завтрак?
- Я хотела приготовить салат, но у меня нет помидоров...
- Что ты этим хочешь сказать?
- Что было бы хорошо, если бы ты сходил за ними в магазин.
- Где это видано, чтобы в магазине продавались помидоры! - попытался
пошутить я.
- Тебе просто не хочется стоять в очереди.
- А тебе хочется? По-моему, этого не хочется никому.
- Вот когда ты будешь получать такую зарплату, что мы сможем покупать
что-то на рынке...
- Ладно, давай деньги, я пойду, - перебил я Алену, не выдержав удара
ниже пояса.
В овощном магазине помидоров и правда не было, но зато их продавали
неподалеку на улице: стоявшая под привязанным к палке зонтом серолицая
девица вдумчиво зачерпывала их пластмассовой кастрюлей из возвышавшейся
над лужей кучи и тут же брякала на весы: 3 рубля за кило. Очередь была
небольшая, человек тридцать. Я встал в конец и приготовился впасть в
обычное для долгих очередей сомнамбулическое состояние, запрограммировав
себя на продвижение на два шага в минуту, но тут стоявшая передо мной
женщина в прорезиненном плаще цвета бывшего в употреблении презерватива
развернулась и спросила прямо в лицо:
- Стоять будете?
- А что? - отстранился я на всякий случай - мало ли, инфекция кака
я...
- За углом в табачке "Яву" рублевую дают - я очередь заняла, хочу
сбегать посмотреть, как продвигается.
- А большая?
- Что большая?
- Очередь за "Явой".
- Больше этой, но идет быстрее: сигареты ведь не взвешивают... А вы
тоже занять хотите? Тогда минутку здесь постойте, я мигом вернусь - и вы
отойдете. Ну, я пошла...
Ловко пробалансировав по проложенной через грязевое месиво дощечке,
женщина срезала угол газона и смешалась с мокрой толпой. Прошло две ми-
нуты, три... пять, а она все не возвращалась. Обругав ее про себя полу-
литературным словом, я предупредил стоявшую за мной бабулю в коричневой
куртке с капюшоном, что отойду на минуту, и отправился по следам женщины
в плаще-презервативе. Вообще-то, курить я бросил больше года назад, но,
как говорится, дают - бери, тем более, еще неизвестно, надолго ли бро-
сил... Кстати, я заметил интересную закономерность: когда сигареты есть
под рукой, курить хочется меньше. Год меня совсем почти не тянуло, но
как только начался так называемый "табачный кризис", а проще говоря, из
продажи вслед за сахаром и мылом исчезли сигареты, у меня стали уши пух-
нуть от желания наполнить легкие дымом. Вот я и подумал теперь: "Куплю
пару пачек и поставлю в бар, не распечатывая".
Очередь в табачный ларек растянулась метров на пятьдесят, но шла до-
вольно ходко, да и стоять в ней было веселее, чем за помидорами: небри-
тый мужичок партизанской наружности в насквозь промокшей под дождем кро-
ликовой ушанке потешал жаждущих курильщиков тем, что материл почем зря
"радикалов-мудикалов", которые "коммунистов из советов вып...или, а та-
бачку от этого не прибавилось". Один солидный мужчина с сигареткой во
рту попытался возразить, что "это коммунистический саботаж, а мужичок в
ответ: "Дай закурить!" У солидного мужчины сразу отпала охота спорить,
но хоть он целую сигарету и не дал, а докурить оставил на три затяжки.
Кончилось, однако, все тем, что сигареты в ларьке через пять минут кон-
чились. Мужичок тут же призвал возмущенную очередь лечь на трамвайные
рельсы, чтобы "дать просраться радикалам", но его никто не поддержал -
кому охота лежать под дождем на холодных мокрых рельсах, - а тот самый
солидный мужчина, что оставил докурить, даже обозвал в сердцах мужичка
"большевицким провокатором". Но делать было нечего: на нет и суда нет, -
и очередь, пороптав на перестройку, самораспустилась.
К лотку с помидорами я подбежал в ту самую секунду, когда бабуля в
коричневой куртке с капюшоном открыла волосатый рот, чтобы сказать про-
давщице, сколько помидоров ей нужно.
- Мне три кило, - опередил я бабулю, подскочив к грязному столу, за-
менявшему прилавок.
- А рожа не треснет?! - закричал кто-то из конца очереди. - Ты откуда
такой шустрый взялся?
- Я стоял, спросите вот у бабушки, - парировал я, обращаясь сразу ко
всей очереди.
- Не стоял ты, зачем врать-то, - невозмутимо ответила бабуля. - Доч-
ка, взвесь мне килограммчик покраснее и покрепче, - повернулась она к
продавщице.
