Александр Ромаданов.
Звезды над нами
Он имел имя написанное,
которого никто не знал,
кроме Его Самого.
Откровение, 19,12
1. Пробуждение мессии
2. О чем поведали звезды
3. Звезды редко ошибаются
4. Забытые подробности детства мессии
5. Умка
6. Сам Занзибаров
(продолжение следует)
1. Пробуждение мессии
- Одним прекрасным утром я проснулся мессией. Впрочем, утро было от-
нюдь не прекрасным, а скорее пресерым: низкие сентябрьские тучи плотно
накрыли наш райцентр Углов грязным и влажным ватным одеялом, и редкий
крупный дождь вразнобой отбивал по желтеющим листьям глухие минорные но-
ты. И вот на фоне этой заунывной дождевой сюиты рассыпчатой звонкой
трелью продиссонировал телефонный звонок. Таким радостным звонком могла
звонить только Ольга. Не вставая с кровати, я протянул руку к тумбочке,
на которой стоял телефон, но лежавшая возле стены Алена, моя жена, нео-
жиданно резким движением перегнулась через меня и, навалившись грудью на
мое плечо, цапнула трубку. Алло, - проскрипела она простуженным сопрано.
Какого хрена! - недовольно подумал я. - Она ведь только что лежала с
закрытыми глазами. Притворялась спящей? Зачем?!
- Это тебя. Какой-то мужик, - она передала мне трубку.
- Какой еще му... - начал было я, но вспохватился: чего доброго, на-
чальство звонит. - Да, слушаю!
- Серый, лети ко мне! - ударил в ухо звонкий крик Ольги. "Лети ко
мне!" - и короткие гудки.
- Понял, Георгий Константинович, - ответил я гудкам для конспирации,
- через полчаса как штык буду.
- Начальник? - зевнула Алена с недовольным любопытством.
- У тебя голова есть на плечах?! - Тут сам "Жорж" звонит, а ты его
"мужиком" называешь!
- Прости, Сержик, - лизнула она меня в небритую щеку.Мурр...
- Не подлизывайся. Делаю тебе последнее предупреждение.
- А дальше?
- Дальше - удалю с поля.
- И из постели?
- Мне не до шуток, - нахмурился я. - Нужно срочно ехать на работу.
- В субботу?!
- Я вчера забыл сдать на вахту ключи от сейфа, а "Жоржу" срочно пона-
добилась какая-то говеная бумажка из него. Где мои трусы?
- Ты их, наверное, в ванной оставил, - накинув халатик, Алена прошла
к нашему совмещенному санузлу и постучала в дверь. - Маман, освобождай
свою контору! Сержу срочно нужно побриться.
- Дайте спокойно посрать человеку! - последовал традиционный ответ.
- Да, моя теща любит "все называть своими подлинными именами", как
она сама выражается, но это отнюдь не мешает ей работать редактором ра-
йонной газеты "Вечерний коммунист" (это нелепое название появилось два
года назад, когда печатный орган райкома КПСС "Коммунист" перешел с ут-
реннего выпуска на вечерний). Представляю, что бы получилось, если бы
она и в своей газете все называла "подлинными именами". Впрочем, ее слу-
жебные дела меня мало волнуют, да и сама она меня совершенно не волнуе
т... пока не влезает в мою семейную жизнь. Короче, старая как мир исто-
рия, поэтому лучше расскажу о своей жене, тем более что к теще я отно-
шусь как к производной от жены: не было бы жены - не было бы и тещи.
- С Аленой я познакомился девять лет назад, в тот бурно-разнузданный
период своей молодости, когда в девушках меня привлекала всего одна чер-
та, та самая, продольная... Количество я ставил превыше качества и даже
соревновался со своим приятелем Мишкой Палкиным в числе "забитых шайб".
А познакомился я со своей будущей суженой на праздновании дня рождения
ее подруги Людмилки. Здесь надо заметить для ясности всех произошедших
впоследствии событий, что именно по вине Людмилки я отставал на тот мо-
мент от Мишки на две "шайбы": никак мне не удавалось "раскупорить ее во-
рота". И вот, на том самом роковом дне рождения я решил проучить несго-
ворчивую девчонку: выбрал из гостей-подружек самую смазливую и, подпоив
шампанским, в которое потихоньку подливал водку, завлек свою жертву в
ванную комнату. Сначала все шло как по маслу, и я быстро стянул с нее
жесткую джинсовую юбку, но, неожиданно протрезвев, она мне закатила та-
кую смачную оплеуху, что даже темнота тесной комнатушки качнулась в моих
глазах (много позже Алена призналась мне, что у нее "моментально прошел
кайф" после того, как я ненароком прислонил ее голой ляжкой к "холодню-
щей" керамической раковине... брр-р-р!). После этой оплеухи я ее как-то
особенно зауважал - стыдно вспомнить! В общем, влюбился я... Перестал
есть, спать и даже вести счет "забитым шайбам", все только мечтал, чтобы
она меня простила (ну не дурак ли?!). Самое интересное - это то, что
попросить прощение у Людмилки мне даже не приходило в голову. Как бы то
ни было, кончилось все тем, что Алена меня простила, а Людмилка люто
возненавидела нас обоих.
- Через год с небольшим мы с Аленой "окольцевались". Наш брак можно
было бы назвать счастливым, если бы он не был скучным. Лично я вижу в
этом две причины: во-первых, Алена оказалась в меру заботливой женой, но
в постели проявляла темперамент бревна, то есть никакого темперамента,
как ни старалась, проявить не могла, а во-вторых, но не в последних, у
нас не было детей. Чуть ли не с первой брачной ночи мы стали думать о
ребенке и принципиально отвергали всякие там спиральки, свечки, пилюли и
даже "резинки", но наследника (или наследницы: первое время мы мечтали о
мальчике, а потом стало все равно, лишь бы хоть кто-то зачался) никак не
получалось. Многочисленные осмотры у медицинских светил и сопутствующие
им анализы показывали, что у нас все в порядке, но дело никак не сдвига-
лось с мертвой точки. Разуверившись в возможностях официальной медицины,
мы обратились за помощью к местному экстрасенсу, пользовавшемуся всесо-
юзной популярностью: хворый люд стекался к нему со всей страны, даже из
просвещенной столицы, обычно свысока поглядывающей на провинциальных чу-
додеев. Так вот, этот знаменитый Чумкин, невыразительный мужчина в по-
тертом на локтях пиджачке, поводил трясущимися, точно с похмелья, руками
вдоль Аленкиного тела, будто лапал ее на расстоянии, и ничтоже сумняшеся
заявил, что в ее биополе наблюдается энергетический пробой в области
влагалища, известный в народе как "сглаз". Мы даже получили на память
своеобразную диаграмму: на листе в клеточку изображен человеческий кон-
тур, у которого из промежду ног торчат два размашистых уса. Вот такой
пробой.
- Алена, разумеется, тотчас же вбила себе в голову, что ее сглазила
Людмилка, и, не успели мы выйти от экстрасенса, принялась уговаривать
меня вместе идти просить у нее прощения, чтобы "снять сглаз". Этого мне
делать совсем не хотелось, потому что я считал себя достаточно приличным
человеком, а Людмилка к тому времени совершенно спилась, вплоть до того,
что предлагала себя за стакан каждому встречному-поперечному, и ночевала
на вокзале, в общем стала обычной привокзальной шлюшкой. Алена уверяла
меня, что Людмилка из-за нас "дошла до такой жизни", но я это категори-
чески отрицал, заверяя свою жену в том, что ее бывшая подруга - просто
слабохарактерный человек с блядскими наклонностями. Кончился наш спор,
однако, тем, что Алена обозвала меня "циничным мудаком" и гордо отправи-
лась просить прощения одна. Вернулась она с головы до ног зареванно-заб-
леванная и, поминутно дергая себя за слипшиеся пряди, поведала мне, что
нашла Людмилку в депо спящей на угольной куче. Сначала та наотрез отка-
залась о чем-либо говорить, но потом смягчилась и заявила, что согласит-
ся на разговор, если Алена "угостит ее портвейном". Бедная Алена помча-
лась на привокзальную площадь, купила у таксиста бутылку какой-то бормо-
тухи и уже через десять минут снова стояла у угольной кучи. Людмилка вы-
сосала из горла ровно половину, а остальное заставила выпить Алену и
только после этого ее выслушала. Короче, она согласилась нас обоих прос-
тить с тем условием, что я, по ее дословному выражению, "проведу с ней
ночку".
- Закончив свой рассказ, Алена серьезно сказала: "Решай сам. Я не мо-
гу тебя заставлять". Я ей на это резонно ответил, что она сошла с ума -
она и правда походила на помешанную: расхристанная, лохматая и с опухшим
от всхлипываний носом. И все же я согласился, потому что имел один до-
вольно подленький расчет. Дело в том, что в нашей с Аленой бездетности
теща винила, конечно же, не свою родную дочь, а "уважаемого зятя", и как
раз за несколько дней до описываемых событий "назвала вещи своими имена-
ми" и обругала меня "бесплодным импотентом". Я лишь рассмеялся в ответ:
как это импотент может быть плодовитым?! Но хоть я и рассмеялся, а ос-
корбление и обида остались, и вот тогда я подумал: если Людмилка от меня
невзначай забеременеет, то все обвинения в мой адрес, прямые и косвен-
ные, отпадут, а если даже теща ничего не узнает, то я все равно мысленно
плюну ей в лицо. Идея была крайне сумасбродная, тем более что убедиться
в своей причастности было бы для меня практически невозможно: по слухам,
Людмилка могла пропустить через себя до двадцати человек за ночь, - но
она как раз и понравилась мне своей удалой сумасбродностью. Видно, я сам
рехнулся, глядя на Алену. Как бы то ни было, я не долго сопротивлялся
алениным уговорам... то есть, она прямо не уговаривала, но невыносимо
смотрела в упор слезно-жалобным взглядом. Дождавшись тещиного отъезда в
командировку, мы разыскали Людмилку и назначили ей день, а вернее, ночь.
- Итак, накануне назначенной встречи Алена отправилась на ночлег к
подруге под тем предлогом, что вечером у нас морили тараканов, а у нее
аллергия на дихлофос, и ровно в 10 часов, как было условлено, на пороге
нашего дома появилась почти что трезвая (!) Людмилка в чистом, хоть и
линялом, старомодном "макси" (кажется даже, это было то самое платье, в
котором она принимала гостей на злополучном дне рождения). Надо отдать
ей должное: несмотря на все излишества своей распутной жизни, она ничуть
не износилась и была не менее привлекательна, чем в пору моих тщетных
домогательств... я даже не ожидал! Она заметно волновалась, и это волне-
ние передалось мне, так что в первую минуту я совершенно не знал, что ей
сказать и как себя с ней вести, но тут она пришла мне на помощь и стала
экзальтированно рассказывать, какой интересной жизнью она живет, сколько
у нее друзей, как ее все уважают и обожают и прочий бред... Она все
рассказывала и рассказывала, а глаза ее все набухали и набухали, и я
подленько так думал: когда же она, стерва, наконец разревется?! И она,
наконец, разревелась и, попутно поливая меня отборным матом, пожалова-
лась мне же, что это я ее довел до такой "сучьей жизни", потому что она
меня любила, а я ее предал, и ей ничего больше не оставалось, как "ле-
читься любовью от любви". Я ей поверил и пожалел ее... и не пожалел, что
пожалел, потому что в ту ночь я с удивлением открыл для себя - после не
одного года семейной жизни, - что самый что ни на есть тривиальный поло-
вой акт может приносить не только физическое и моральное, но еще и ду-
ховное удовлетворение (бьюсь об заклад, многие в это не поверят). Так
что я ничуть не обиделся на Людмилку, когда чуть позже обнаружилось, что
она прихватила с собой, уходя, мое обручальное кольцо, а взамен оставила
мне триппер. Я ей даже едва не благодарен, что она заразила меня триппе-
ром, а не СПИДом!
- Простила ли нас Людмилка, мы с Аленой так и не узнали, потому что
сразу после этого случая она куда-то исчезла, а ребенка у нас по-прежне-
му не получалось. Триппер я быстро вылечил, и мы снова зажили с женой
регулярной половой жизнью, но каждый раз в самый ответственный момент я
закрывал глаза и представлял на ее месте Людмилку, а иначе полного удов-
летворения достичь не удавалось. Вот тогда-то я и решил завести себе лю-
бовницу, чтобы покончить с развившимся душевно-половым разладом.
- Легко сказать "завести", но как? Точнее, вопрос состоял не в "как",
