опасность, то сумел бы поиграть в прятки с Антонио. Он знает все тайники и
уголки на боковых тропинках и мог бы спрятаться так, что целая стая
собак-ищеек не сумела бы проследить их. Но он ведь ничего не подозревает?
- Нет! - сказал Фьельд.
- Очень жаль... Донна Инеса радуется здешней природе. Она часто
останавливается и слезает с лошади, чтобы сорвать цветок или поймать
бабочку... и чего ей, на самом деле, бояться? Здесь нет злых людей. Ни
разбойников, ни бандитов. Индейцы только тогда воинственны, когда выпили
aquardiente [Испанская водка]. И даже тогда их можно уговорить разумными
доводами. Хищные звери здесь не опасны. Пума никогда не нападает, и мы
должны приблизиться к большой реке, чтобы найти ягуара или ядовитых
змей... Вы видели человека, с которым я только что говорил. Это один из
влиятельнейших людей в городе Парма, от которого мы теперь недалеко. Он
был очень озабочен тем, что встретил Черного Антонио. От этого нельзя
ждать ничего хорошего, сказал он... И он вполне прав. Потому, что дон
Антонио и его помощники - единственные хищники в этой местности.
- Могут ли мулы надбавить ходу? - спросил Фьельд.
- Это будет неблагоразумно. И, насколько я понимаю, Черный Антонио и
не чует, что мы следуем за ним. Едва ли может что-нибудь случиться, прежде
чем мы очутимся в окрестностях Пармы. Приходится, однако, предположить,
что Антонио обойдет со своими людьми караван Рамона прежде, чем напасть на
него.
- Несомненно, - сказал Фьельд, удивляясь прозорливости проводника. -
Поскольку я осведомлен, обстоятельства должны сложиться так, что Антонио
выступит в качестве рыцаря, как только два его наемника отправят на тот
свет Рамона и индейскую девушку. В виду этого жизнь донны Инесы не
находится в прямой опасности.
Взор проводника потемнел.
- Я мирный человек, - сказал он, - и неприлично мне выражать подобные
мысли Но если Антонио осмелится...
Проводник не докончил своей мысли. Он с силой пришпорил своего мула и
быстрой рысью поехал вперед. Экспедиция вступила на плоскогорье, с
которого раскрывался широкий вид на огромный лес внизу. Здесь
капеллан-проводник соскочил со своего животного.
- Мы, должно быть, отсюда заметим Черного Антонио и его свиту, -
сказал он и указал на широко расстилавшийся перед ним простор, где далеко
впереди виднелся дымок небольшого города.
Фьельд взялся за бинокль.
- Вы можете видеть, как дорога поворачивает широким изгибом на
противоположную сторону плоскогорья... по ней проходят неминуемо все, кто
едут в Парму.
- Какой-то отряд выезжает из леса, - сказал Фьельд спустя некоторое
время.
- Это, должно быть, дон Антонио.
Фьельд отложил бинокль.
- Нет, - сказал он, - я не думаю. Хотя там тоже три человека, но один
из них женщина.
Проводник бросился к своему мулу.
- Нам необходимо поторопиться, - воскликнул он. - Дон Антонио едет
прямо по его следам. Как видите, это - экспедиция донны Инесы. Женщина -
индейская девушка Конча. Сама донна Инеса всегда ездит верхом в мужском
костюме.
Теперь маленькие мулы показали, на что годились их ноги, - они
буквально скатывались с крутых утесов. Ни разу не случилось им оступиться,
а их длинные уши насторожились от усердия. Они словно знали, в чем дело.
Таким образом прошло около получаса. Путники добрались до лесной
прогалины, где они недавно увидели экспедицию Рамона. На одном из
поворотов дороги проводник внезапно остановил свою лошадь и с испугом
указал Фьельду и негру на противоположную сторону горы.
Перед ними предстало необыкновенное зрелище. Один из мулов был
сброшен на отвесные скалы. Падая, он перепрыгивал с уступа на уступ,
словно резиновый мяч, и наконец исчез в пропасти, где глухо рокочущая
река, без сомнения, увлекла его своими волнами. А тотчас вслед за ним
показалось тело человека, которое совершало те же самые страшные прыжки,
но, по воле случая, повисло на одном на острых уступов скалы.
- Это, вероятно, Рамон, - прошептал с ужасом проводник. - Мы
опоздали.
Он хотел что-то прибавить, быть может, приличествующую его сану
молитву, но когда он обернулся к своим спутникам, те куда-то исчезли.
Тогда он снова вскочил на своего мула, но в тот миг, когда он
опустился на седло, в лесу послышался крик.
Исступленный и душераздирающий крик женщины.
19. "ЧЕРТОВА" ПРОПАСТЬ
Женский крик был также услышан и доном Антонио, который преспокойно
ехал на своем необыкновенно большом, сильном муле... и услышан даже с
некоторым удовольствием. Он уже давно ожидал его.
Он пришпорил своего мула, вытащил револьвер и придал своим чертам
благородное и героическое выражение, которое на самом деле весьма красило
его. Таким образом совершил он свой выход на небольшую поляну, где донна
Инеса с диким отчаянием отбивалась от обоих бандитов, которым с трудом
удавалось связать молодую, гибкую в неистовой ярости женщину.
- Руки вверх! - прорычал Антонио своим верным наемникам.
С чуть-чуть неестественной готовностью оба бандита повиновались его
приказу. Они некогда участвовали в одном фильме и отлично знали, как надо
вести себя, когда появляется герой с револьвером в руке.
- Что здесь происходит? - спросил боксер громовым голосом. -
Нападение на открытом месте... Это будет вам дорого стоить!
После чего благородный спаситель с хорошо рассчитанной медленностью
слез со своего мула, так что бандиты успели исчезнуть в чаще леса. Дон
Антонио послал им вдогонку выстрел, извергнул два-три соответствующих
проклятия - вообще, был мил необычайно.
Быстрым взглядом он удостоверился, что все произошло сообразно
программе. Проводник и его мул были сброшены в пропасть, известную среди
туземцев под названием "чертовой". Крик индейской девушки указывал на то,
что она получила условный удар ножа в спину под лопатку, а изорванное
платье донны Инесы и развороченный багаж свидетельствовали о том, что
бедная девушка была ограблена до последней рубашки.
Борьба с бандитами так сильно потрясла нервы донны Инесы, что она
упала без сознания к ногам своего спасителя. Дон Антонио, улыбаясь,
освободил ее от веревки, связывавшей ее руки, перенес ее на край дороги и
положил ей под голову наполовину опустошенный спинной мешок. В сущности,
он обращался с ней, как с драгоценным активом...
Но когда он взглянул на бледное лицо, то остановился в изумлении.
Если бы Антонио был чистокровным перуанцем, он бы задумался над своим
поступком, так как ни у одного народа столь не развито характерное южное
рыцарство и воспламеняемость по отношению к женщинам, как у перуанцев. Но
боксер не принадлежал к чистой расе. Его страсти были грубы и темны, как
его имя.
Его наемники в пылу битвы не очень-то осторожно обошлись с молодой
девушкой. Чтобы добраться до ее денег, они растерзали верховой костюм и
обнажили стройные плечи. Видя ее лежащей таким образом, полуодетой, в
глубоком обмороке, дон Антонио остановился в нерешительности: его стали
одолевать сомнения по отношению к данному ему поручению. Он внезапно
ощутил злобную зависть к юному Мартинесу, этому нарядному парижскому
франту, которому должна была достаться столь совершенная женщина.
Здесь он был наедине со своими верными людьми, спрятанными поблизости
в чаще и готовыми исполнить все его требования.
Из-за деревьев, там, где было небольшое углубление в почве, до него
доносились слабые стоны: то был этот чертенок - индианка, получившая, что
ей причиталось. Его люди были знатоками сильнодействующих ножевых ударов.
Рамон, эта старая скотина, лежал на дне чертовой пропасти. Одинокая и
лишенная возможности сопротивления девушка находилась в его власти.
Пот выступил на лбу Черного Антонио, когда он взвесил все эти
обстоятельства. Положим, не очень-то умно было становиться поперек дороги
старому Мартинесу, но каждый взгляд на потерявшую сознание женщину, столь
отважно боровшуюся за свою свободу, укреплял его пробудившееся намерение.
В окрестностях Пармы есть один маленький домик, отсюда до него не будет и
километра...
Решение дона Антонио Веласко было принято. Он вытащил маленький
сверток, тщательно спрятанный у него за пазухой. В нем было несколько
склянок. Он выбрал одну из них, налил несколько капель на клочок ваты и
заткнул им ноздри молодой девушки.
Тогда он подозвал своих людей, которые, очень, по-видимому,
довольные, выбежали на поляну со своими мулами.
Но вдруг земля задрожала от стука копыт.
Дон Антонио нахмурился и схватился за револьвер. Он хотел приказать
своим людям спрятаться в засаду. Но в тот же миг на краю лесной поляны
показался Йунас Фьельд на покрытом пеной муле. Он так сильно гнал
животное, что его спутники остались на несколько сот метров позади него...
Тут боксер понял, что нельзя было терять ни минуты. Он поднял револьвер в
тот момент, когда Фьельд спрыгнул на землю. Но при виде белокурого
гиганта, хладнокровные угрозы которого до сих пор звучали в его ушах,
Антонио потерял обычную уверенность в себе. Первая пуля скользнула лишь по
шее мула, и, прежде чем Антонио успел выпустить второй выстрел, Фьельд был
уже на нем. Левой рукой он выбил оружие из его рук, в то время, как правой
нанес страшный удар в висок перуанца... Дон Антонио Веласко, "Ужас Перу",
в течение своей жизни раздавал и принимал немало ударов. Но у него не
хватило времени для размышлений о чудовищной силе этого удара, так как он
упал на подкосившиеся колени и ударился лбом об острый камень. Этот
нокаут, который был единственным в своем роде в истории знаменитого
боксера, парализовал совершенно в течение первых секунд инициативу его
столь решительных обычно наемников. Однако, быстро сообразив, что здесь
дело идет о том, чтобы "быть или не быть", они подняли свои ножи и
ринулись на безоружного норвежца. Но их замечательное дарование и
виртуозность в употреблении мачете [Мачете - южно-американский нож] не
послужили ничему. Фьельд, разумеется, отступил на несколько шагов. Бандиты
неправильно поняли его движение и в своем усердии занесли ножи над широкой
грудью доктора. Но Фьельд внезапно нагнулся, и удары ножей пришлись по
воздуху. Новые попытки обоих разбойников удались не лучше, так как голова
Фьельда, словно голова барана, боднула одного из них так, что отбросила
его далеко в кусты. Другой осмотрелся в замешательстве и пустился в
бегство. Но он побежал прямо в объятия Кида Карсона, который в этот момент
подоспел на помощь и, не задумываясь, прострелил голову беглеца.
Этим окончилась битва. Фьельд нагнулся над лежавшей без сознания
Инесой. Он быстро заметил вату в ее ноздрях. Он вытащил ее и понюхал:
хлороформ!
Вскоре стало ясно, что обморок молодой девушки был причинен
незначительным нервным потрясением, а действие хлороформа продолжалось
слишком мало времени, чтобы вызвать какие-либо опасные осложнения.
Стараясь привести девушку в чувство, Фьельд с улыбкой посмотрел на
распростертого боксера.
- Вот как, ты захотел поработать в свою собственную пользу, -
прошептал он. - А ведь измена господину недостойна нанятого браво
[Старинное итальянское название наемных убийц]...
В ту самую минуту Инеса открыла глаза. Они устремились с выражением
страха на исполинскую фигуру доктора.
- Вы находитесь среди друзей, мадемуазель Сен-Клэр, - сказал он
по-французски.
Девушка улыбнулась, и при виде этой улыбки норвежскому доктору стало
