Храм был разрушен, Иерусалим опустел. Иудейское племя давно уже было
раздроблено, а сейчас растворялась и вся иудейская раса. Оставалась
"еврейская нация" из людей самой различной крови и рассеянная по всему
известному тогда миру. Нужно было объединить этих людей под властью
племенной идеи и обещанием "возвращения" в "обетованную" землю
"избранного народа". И нужно было, чтобы эта нация в рассеянии сохраняла
веру в свою миссию разрушения среди всех народов, где она селилась.
"Закон", в той его форме, которая уже становилась известной
внешнему миру, нельзя было теперь ни снова изменить, ни внести в него
новые главы. Иисус Христос особо указывал в свое время именно на
фальсификацию книжниками "заповедей человеческих". Его убили, но не
опровергли и, тем более, как показал дальнейший рост христианства, нельзя
было убить Его учение. Осуждение Им их "закона" оставалось в силе и было
настолько убедительным, что даже фарисеи не могли надеяться убедить кого-
либо в противном, просто объявив Его "нарушителем".
Далее, нужно было все время перетолковывать "Закон", приспособляя
его к происходящим событиям, дабы показать "избранному народу", будто
все происходящее, как бы неестественно это ни казалось на первый взгляд,
было выполнением обещаний Иеговы. Фарисеи в Ямнии вновь сослались на
известные, якобы, им одним устные тайны Бога, опять начав перекраивать
"законы и предписания", чтобы сделать их. приложимыми и к новому врагу
- христианству. Таково было происхождение Талмуда, представляющего
собой по существу антихристианское добавление к Торе. С течением столетий
Талмуд превратился в "ограду вокруг Закона", во внешнюю племенную стену
вокруг внутренней. Его значение - во времени его появления: Иудеи больше
не было, "народ" оказался рассеянным среди многих других, а новая религия
росла и учила, что Бог - отец всех людей, а не только божок и покровитель
одного единственного племени.
Сейчас, оглядываясь в прошлое, задача, взятая на себя фарисеями,
кажется нам непосильной, поскольку желание влиться в общечеловеческий
поток духовной жизни несомненно должно было быть особенно сильным у
народа в рассеянии. Однако, события показали, что фарисеям удалось достичь
представленной ими гигантской цели: Талмуд надежно изолировал евреев от
освобожденных христианством сил объединения. Два примера из нашего
времени показывают, как силен Талмуд еще и сейчас, через много веков
после его составления. Внимательно читая книги братьев Торо (Thoreau),
можно иногда увидеть, что скрыто за стенами Талмуда: в одной из книг,
например, они пишут о маленьком еврейском мальчике в Польше, которого
обучили, проходя мимо придворного распятия, плевать и говорить: "будь ты
проклят, создатель другой веры", причем, мальчик делал это совершенно
автоматически. А в 1953 г. в Нью-Йорке миссионеры Моравской
Иерусалимской церкви описали захват сионистами Моравского дома для
прокаженных, носившего название "Миссия Иисуса". Первое, что они
сделали, было замазать слово "Иисус", стоявшее над дверью более ста лет.
Подобные эпизоды (равно как и запрет в еврейской среде упоминать имя
Христа) являются прямым следствием талмудизма, представляющего собой
по сути еще один "новый закон" со специально антихристианским
направлением. Поэтому последующий период истории Сиона правильнее
назвать периодом талмудистов, в отличие от периодов левитов и фарисеев.
Пока фарисейские талмудисты в своей академии в Ямнии трудились
над новым "Законом", весть о жизни Христа и Его учении распространялась
по территории Римской империи. Этому распространению сильно помог один
из самих фарисеев: Савл из Тарса, направлявшийся из Иерусалима (еще до
его падения) в Дамаск для искоренения еретиков, обратился в пути к Христу и
проповедовал затем среди евреев и не-евреев, пока ему не помешали. Евреям
он говорил: "было нужно, чтобы Слово Господа было сперва преподано нам;
но как вы не слушаете Его, а считаете себя достойными жизни вечной, то мы
обращаемся к другим народам". Кастейн пишет о Савле, превращенном в
Павла, что "всех, поверивших в его пророчества, евреев и не-евреев, он
сделал отступниками в самом широком смысле этого слова". Однако то, что
говорил Павел и другие апостолы, было по тем временам неизбежным,
поскольку стремление к познанию Единого Бога захватывало все
человечество; и люди стремились к учению Иисуса Христа, как растения
тянутся к свету. Возможно, что именно поэтому Христу суждено было
появиться среди иудеев: иудейская вера была племенным фанатизмом в его
самой крайней форме, и поскольку всякое действие вызывает равное
противодействие, противоположная идея должна была появиться там, где
давление было особенно сильно.
В этот момент решилась судьба того, что мы теперь называем
"Западом". В те времена это были малоизвестные и скудно населенные
пространства, и если бы ученики Христа не обратили своих лиц на Запад, то
вероятно ни самого слова, ни того, что под ним теперь понимают, никогда бы
не появилось. Понятие "западной культуры" неразрывно связано с
христианством. За 1900 лет, прошедших со смерти Христа, расцвет Запада
затмил собою все происходившее в других краях. В материальной сфере
прогресс был таков, что сейчас, к моменту издания этой книги, мы начинаем
завоевывать вселенную. И все же это далеко не самое главное. Гораздо
важнее был прогресс в области духа, в перемене отношения человека к
человеку. Запад добился того, что человек может обвиняться только
публично, и имеет право требовать-либо открытого суда,-либо освобождения
(это право в двадцатом столетии снова стоит под угрозой). Это было самим
большим достижением в истории человечества, и наше будущее зависит от
того, удастся ли сохранить это право, или же оно снова будет подавлено.
Ученики Христа вышли из Иерусалима еще до вступления римлян, но и тень
последовала за ними: секта талмудистов шла по следам христианства в
течение всех этих столетий. Двадцатый век стал ареной борьбы между
народами, вскормленными христианством, и сектой, посвятившей себя его
разрушению.
В эту борьбу вовлечен не один только Запад. Человечество повсюду
инстинктивно искало Единого Бога, и расисты талмуда встретились с новым
врагом, когда через 500 лет после Иисуса Христа возник Ислам: арабы,
другой семитский народ, также постигли идею Единого Бога для всех людей.
Магомет (по Кастейну: "полуобразованный бедуин"), как и Савл на пути в
Дамаск, обрел видение Бога. Его учение во многом напоминало учение
Христа, которого он считал, как Авраама и Моисея, пророком Бога, ноне
Мессией. Себя он считал преемником Моисея и Христа, и пророком Бога,
единого Бога, Аллаха, творца всего мира и Бога всех людей, а не одних только
арабов. Эта новая религия, как и христианство, не проповедовала ненависти к
другим религиям. Магомет почитал Иисуса Христа и Его мать в то время, как
талмудистская литература полна нечестивых насмешек над Ними.
Магомет считал евреев разрушающей силой, преследующей только
свои собственные цели. Коран пишете них: "Когда они будут разжигать
факел войны, Бог будет тушить его. Их цель - вызвать раздоры на земле,
но Бог не любит сеятелей развора". Так в течение многих столетий мудрые
люди оценивали эту секту и ее доктрину, пока в двадцатом веке нашей эры ей
не удалось фактически подавить всякое публичное обсуждение еврейского
вопроса. Ислам вскоре распространился в южной части известного тогда
мира, в то время как христианство распространилось на Западе, а буддизм
еще раньше на Востоке. Движение этих трех больших потоков шло как бы к
слиянию их в отдаленном будущем, ибо ни у одной из трех универсальных
религий не было непримиримых противоречий с другими, и все три едины в
отвержении доктрины разрушения и расового превосходства.
Христианство и ислам широко разрослись, охватив громадные массы
человечества и показав, к чему оно инстинктивно стремилось. Иудаизм
остался далеко позади, ревниво охраняемый правящей сектой в своей расовой
ограниченности. В двадцатом веке этой секте удалось довести дело до угрозы
прямого столкновения между странами христианства и ислама. Если ей
удастся вызвать открытый конфликт, то наше поколение станет свидетелем
борьбы двух великих универсальных религий между собой во имя
окончательного торжества племенного суеверия "господствующей расы".
Такой может стать развязка той странной истории, которая началась
девятнадцать веков тому назад, когда две группы столь различных между
собой людей вышли из ворот Иерусалима.
Глава 13
ОГРАДА ВОКРУГ ЗАКОНА
История Сиона может быть подразделена на пять периодов: на эпохи
левитов, фарисеев, талмудистов, промежуточный эпизод "Эмансипации" и
эпоху сионистов.
Наша повесть достигла теперь третьего периода. Первая эпоха левитов
включала в себя историю изолированной Иудеи, вавилонского "плена" и
"возвращения", а также создания "Моисеева Закона", навязанного иудеям
силой. Второй фарисейский период более или менее совпал с римским
управлением завоеванной Иудеей, закончившись вторым разрушением
Иерусалима и рассеянием последних иудеев, причем фарисеи достигли
полноты власти, а их "правительство" переселилось в новый центр в Ямнии.
Третий, талмудистский период, был самым долгим и продолжался
семнадцать столетий, от 70 г. по Р.Х. до, примерно, 1800 г. по Р.Х. В эту
эпоху большое число евреев переселилось на Запад, в то время как их
"правительство", несколько раз меняя свое местопребывания, цепко держало
рассеянных по разным странам единоверцев под своим контролем, в
подчинении у "Закона" и в строгом отделении от других народов. Поскольку
это также была эпоха развития западной культуры и торжества христианства,
то неизбежно, что именно они стали главной мишенью для нападок со
стороны разрушительных предписаний иудейского "закона", в отличие от
прежних "язычников", "чужих" или "других богов".
Для людей Запада это был продолжительный и важнейший период их
истории; для правящей иудейской секты и ее последователей он был столь же
маловажным как и время вавилонского плена. То, что один период длился
семнадцать столетий, а другой - всего лишь пятьдесят лет, не имело в их
глазах значения: в оба эти периода избранный народ находился в "изгнании",
а согласно представлениям их "закона", это изгнание будь оно долгим или
кратким, должно было закончиться катастрофой для тех, кто держал евреев в
"плену", еврейским триумфом и их новым "возвращением".
Для правоверного сиониста, как Кастейн, семнадцать веков расцвета
христианской культуры и цивилизации - пустая страничка истории; одно
только "преследование евреев" заслуживает в эту эпоху внимания, все
остальное - ничего не значащие пустяки: Иегова использовал в этот период
язычников для наказания евреев, одновременно готовя торжество избранного
народа: "а за то, что язычники сделали, они еще заплатят", - пишет Кастейн.
Для него единственным достижением семнадцати веков человеческой
истории было то, что евреи, благодаря своим мудрым талмудистским
правителям, смогли в эту эпоху сохранить свою полную обособленность от
других народов.
Бесспорно это было немалым достижением; ничто в истории не может
сравниться с тем вредом, который принес человечеству этот успех сионских
мудрецов. Их Талмуд оказался надежной "оградой вокруг закона" и смог
семнадцать столетий успешно противостоять действию центробежных сил,
вовлекавших евреев в общечеловеческий поток жизни.
Пока талмудисты укрепляли свои ограды, принявшие христианство
европейцы непрерывно трудились, обогащая свою жизнь его моральными
ценностями, уничтожив рабство и крепостничество, устранив неравенство и
привилегии, и возвысив достоинство человека. Это был процесс
"эмансипации" человечества, который к началу 19-го века восторжествовал
над кастовой системой абсолютизма.
Евреи, под руководством своих талмудистских вождей, играли в борьбе
за эту эмансипацию ведущую роль. Само по себе, это казалось естественным,
