чтобы Христос был предан смерти. Он был, однако, прототипом нынешних
британских и американских политиков, и боялся могущества еврейской секты
больше всего другого. Жена уговаривала его не иметь с ними дела. Он
пытался, как это часто делают политики, переложить ответственность на
другого, на своего коллегу, Ирода Антипу, тетрарха Галилеи, но Ирод послал
дело обратно. После этого Пилат пытался ограничить наказание бичеванием,
но фарисеи требовали смерти Христа, грозя доносом в Рим: "Если отпустишь
Его, то ты не друг кесарю".
Эта угроза заставила Пилата уступить, как и в двадцатом веке
британские губернаторы и представители Объединенных Наций, один за
другим, уступали перед угрозой доноса в Лондон или Нью-Йорк. Как и
политики девятнадцать столетий спустя, Пилат понимал, что, не выполнив
требований секты, он впадет в немилость у своего правительства и будет
смещен. Есть большое сходство между Пилатом и британскими
губернаторами в Палестине периода между первой и второй мировыми
войнами. Один из них явно знал это, и как-то телефонируя в Нью-Йорк
влиятельному раввину-сионисту, по собственному признанию, иронически
попросил информировать Первосвященника Каиафу, что у телефона Понтий
Пилат.
Римский Пилат попытался в последний раз передать дело в другие
руки: "Возьмите Его вы и по закону вашему судите его". Однако, опытные в
судопроизводстве фарисеи легко нашли ответ: "Нам не позволено (римскими
законами) никого предавать смерти".
И еще раз Пилат пытался спасти Его, предложив "народу" простить
одного из двух:-либо Иисуса Христа,-либо разбойника и убийцу Варавву.
Больших надежд на удачу у Пилата видимо не было, поскольку между
"народом" и толпой, или чернью, разница не велика, и от них трудно ожидать
справедливости или милосердия; толпа всегда лишь выполняет волю
могущественного меньшинства. Неудивительно поэтому, что
"первосвященники и старейшины возбудили народ простить Варавву, а
Христа погубить". И сегодня еще та же секта превосходно умеет "убеждать"
массы во всем, что ей угодно.
Чем дальше уходит время, тем ярче блистают краски этой последней
трагической сцены. Багряница, трость как скипетр, терновый венец и
насмешливое величание: только фарисейские умы могли придумать все эти
издевательства, которые и в наше время призваны подчеркивать величие
победы и унижение побежденных. Скорбный путь на Голгофу, позорное
распятие между двух воров: в этот день Рим подчинился требованиям
фарисеев, как Персия подчинилась требованиям левитов за пятьсот лет до
того.
Фарисеи приучили иудейский народ ожидать прихода Мессии, теперь
же они распяли первого, себя им назвавшего. Другими словами. Мессия еще
должен придти; согласно фарисеям, царь из племени Давида, претендент на
мировое царство, еще должен явиться: его ждут и сегодня.
У Кастейна, в его "Истории Иудаизма" есть глава о жизни Иисуса.
Объяснив, что Христос был неудачником, автор пишет пренебрежительно; но
весьма характерно: "Его жизнь и смерть - наше дело".
Примечание:
1 Раввин Стефен Уайз (Stephen Wise), руководящий сионист в США в
период 1910-1950 гг., пользовался этой фразой по явно политическим
мотивам, желая одурачить не-еврейскую аудиторию. Выступая на одном из
таких "межконфессиональных" собраний в Карнеги Холл в сочельник 1925 г.,
он заявил, что "Христос был еврей, но не христианин", другими словами, что
христианство якобы возникло лишь после смерти Иисуса Христа. За это он
был "отлучен" Обществом правоверных раввинов США, но зато Ассоциация
христианских священнослужителей, по его словам, "приветствовала меня, как
брата". Рабби Уайз добавил к этому весьма характерный комментарий: "Не
знаю, что было больнее: принятие меня братом в лоно христианской церкви,
или же гневный разгром раввинов". (Прим. автора).
Глава 11
ФАРИСЕЙСКИЙ ФЕНИКС
Через несколько десятилетий по смерти Иисуса Христа повторился
хорошо знакомый нам по истории парадокс: катастрофа Иудеи обернулась
триумфом фарисеев, сделав их господами над всем еврейством. Настояв на
распятии Христа, они избавились от "пророка и мечтателя", грозившего
уничтожить их "закон". Сама Иудея просуществовала после этого недолго, но
за это время фарисеи избавились и от всех соперников в борьбе за власть в
рамках этого Закона.
Согласно "Еврейской Энциклопедии", после смерти Иисуса Христа
фарисеи нашли "друга и покровителя" в лице Агриппы Первого, последнего
царя Иудеи из династии Ирода. Он помог им отделаться от саддукеев,
которые вскоре исчезли с иудейской сцены, оставив все управление страной в
руках фарисеев, чьи жалобы на Идумейскую линию, тем самым, лишены
оснований. Фарисеи добились полноты власти в Иерусалиме, как до них того
же добились левиты после отделения Иудеи от Израиля, и в обоих случаях
немедленным следствием была катастрофа. Восстав из этой катастрофы, как
феникс из пепла, фарисеи повторили историю левитов.
За короткое оставшееся время, пока их маленькая провинция жила в
постоянной смуте, фарисеи предприняли новый пересмотр "закона", тех
самых "заповедей человеческих", которые Иисус Христос подверг столь
уничтожающей критике. Как пишет Кастейн: "Учение фарисеев регулировало
всю жизнь еврейства; вся история иудаизма была переделана с фарисейской
точки зрения ...Фарисейство определило характер иудаизма, а также всю
жизнь и образ мыслей евреев на все будущие времена... сделав сепаратизм
главной чертой "их характера".
Так, непосредственно за явлением Иисуса Христа и Его осуждением
"заповедей человеческих", фарисеи еще более усилили расовый и племенной
характер, а также и жестокость своего "закона", как до них то же сделали и
левиты; накануне окончательного рассеяния иудейского народа, доктрина
разрушения, порабощения и подчинения других народов была доведена до
крайнего обострения. В этой связи заслуживает внимания комментарий
Кастейна, который раньше, как уже было отмечено, писал, что после того, как
Неемия навязал еврейству "Новый Договор", Тора получила свою
"окончательную редакцию", после которой "ни одно слово" в ней не должно
было быть изменено. Более того, ко времени новой фарисейской переделки
Ветхий Завет был уже переведен на греческий язык, так что фарисеи могли
вносить дальнейшие изменения только в древнееврейский оригинал. Более
вероятно, однако, что слова Кастейна относятся к Талмуду, позднейшему
продолжению Торы, начатому во время последних лет существования Иудеи,
но изложенному письменно лишь много позже. Как бы то ни было, "жизнь и
образ мыслей" евреев были им снова предписаны "на все будущие времена",
а "сепаратизм" подтвержден, как основной догмат иудейского Закона. В 70 г.
н. э., через 35 лет после смерти Христа, все развалилось. Смута и беспорядки
в Иудее дошли до того, что Риму пришлось вмешаться. Фарисеи, в свое время
признавшие римлян и правившие Иудеей под их покровительством, остались
пассивными.
Другие народы Палестины, особенно галилеяне, не пожелали
подчиниться Риму, и после целого ряда восстаний и походов, римляне заняли
Иерусалим, стерев его с лица земли. Иудея стала завоеванной территорией и
имя ее исчезло из географических карт. В последующие 19 столетий ни
одного еврея в Иерусалиме долгое время не было. Только самаряне, вернее
немногие из них, пережившие иудейские преследования, были народом,
постоянно жившим в Палестине со времен Ветхого Завета.
Кастенн называет 70-летний период, закончившийся разрушением
Иерусалима, "героическим веком", вероятно потому, что фарисеи за это
время восторжествовали над всеми другими в борьбе за душу Иудаизма. Вряд
ли он имеет при этом ввиду борьбу против римлян, поскольку она велась
главным образом галилеянами, к которым Кастейн не питает особых
симпатий.
Глава 12
СВЕТ И ТЕНИ
Перед падением Иерусалима в 70 г. по Р. Х. две группы людей
покинули его: ученики Иисуса Христа и фарисеи. Первые несли человечеству
новую весть народившегося христианства; вторые, предвидя, что грозит
Иерусалиму по их же собственной вине, искали себе новый центр, чтобы
оттуда (как левиты из Вавилона) управлять "евреями", куда бы судьба ни
забросила этот народ.
Эти две маленькие группы странников оказались провозвестниками
света и тьмы которым, как человеку его тени, суждено было пройти через все
столетия истории, двигаясь все время с Востока на Запад. Корни кризиса
сегодняшнего "Запада" ведут именно к этому исходу из обреченного
Иерусалима 19 веков тому назад, поскольку эти две группы людей принесли
нашему миру идеи, примирить которые .между собой невозможно. Раньше
или позже, одна из них должна восторжествовать над другой, и сейчас, на
глазах нашего поколения, разрушающая идея со всей силой стремится к
победе.
Борьба этих двух идей, по сути дела и независимо от их носителей,
была главным содержанием истории прошедших столетий. Когда верх брал
"закон" левитов и фарисеев, люди превращали людей в рабов, преследовали
еретиков инквизицией, осуждали на смерть "отступников" или "врагов
народа", и провозглашали примитивные лозунги господствующей расы; 20-й
век стал периодом худшего упадка человечества. Наоборот, в периоды
истории, когда люди и народы получали свободу, когда насаждалась
справедливость, утверждались права человека на открытый и правый суд,
отвергалось расовое превосходство и Бог признавался отцом всех людей,
человечество следовало учению Того, Кто пришел исполнить Закон.
После взятия Иерусалима римляне отчеканили медаль "Judaea devicta
- Judaea capta". Однако, торжество их было преждевременным, ибо
Иерусалим можно было разрушить, а евреев выселить, но правящая секта
осталась свободной и победоносной. Все ее конкуренты вокруг храма были
сметены завоевателями, а ей самой удалось обосноваться в новом "центре" и
переселиться туда еще до падения города. Фарисеи были столь же
полновластны в своей новой крепости, как когда-то левиты в Вавилоне, но во
внешнем мире они выследили своего нового смертельного врага. Это были
люди, верившие в Мессию-Христа и называвшие себя христианами, хотя они
и не отвечали на враждебность фарисеев, ибо их основной догмат был
"любите врагов ваших". Поскольку, однако, догматом фарисейского Закона
было "ненавидь врагов твоих", то уже одно это противоречие было
нестерпимым оскорблением и вызовом для старейшин в их убежище.
Старейшинам с самого начала было ясно, что для торжества их Закона
эту новую религию нужно уничтожить. Их не остановили протесты в их
собственной среде (которые слышались много раз и раньше, и позже); когда
первосвященник и совет хотели подвергнуть апостолов Петра и Иоанна
истязанию плетьми за проповедь и Храме, Гамалиил сказал: "Обсудите
хорошо, что вы собираетесь делать. Если это дело рук человеческих, оно
скоро пройдет само по себе, но если это дело Бога, вы не можете его
уничтожить". Большинство фарисеев явно считало, однако, что их
собственный Закон предписывает им "уничтожить", и что для этого они
достаточно сильны, даже если понадобится вести борьбу сотни лет.
Не заботясь о судьбе уцелевших иудеев, фарисеи переселились в новый
центр в Ямнии, также в Палестине, принеся свои темные секреты
властвования над людьми, однако, в совершенно новый мир, непохожий на
все прежние. Раньше их племенная вера была лишь одной из многих. Кровная
месть была правилом среди всех людей и племен. Соседние "язычники", хотя
и были обеспокоены необычной свирепостью и мстительностью иудейской
веры, но и сами были немного, лучше. С этого времени, однако, правящая
секта столкнулась с верой, основы которой были, как белое черному
противоположны основам их "Закона", оспаривая их во всем. Мало того, эта
новая идея в мире, по самому характеру и месту рождения новой религии,
была для них упреком на вечные времена.
Засев в своей крепости, фарисеи готовились к борьбе с новой силой,
пришедшей в мир. Их задача была обширнее задачи левитов в Вавилоне.
