В шесть часов вечера, отдыхая от чтения за завтрако-обедо-ужином, я
подумал о Руте. Как она там? До встречи целые сутки. Только бы ее не
обижали.
В тысячный раз в голове прокрутились мои мысли и Рутины слова. Как ее
поймали? Она ведь с самого начала хвалилась, что убежит от кого угодно.
Что она мне по телефону говорила? Ничего особенного, успокаивала. Странно,
не я ее успокаивал, а она меня. Сохраняй, мол, чувство юмора. Как будто
мне до шуток. Сколько раз она про этот юмор упоминала? Три или четыре?
Ей-богу, что-то здесь не так. Словно намек какой-то. Но что проку от
чувства юмора?
Я крепко задумался и вытащил на свет божий смутное воспоминание,
послужившее основой для подозрения. А подозрение переросло в уверенность.
Если Рута что-то имела в виду, то речь шла именно об этом.
Закончив рассказ о чудесах седьмого этажа и обсудив вместе со мной
пугающе огромную силу его обитателей, Рута не согласилась, что именно они
и есть хозяева Вселенной. Она сравнила их с художниками. Недаром же они
живут выше всех, их комнаты-мастерские, где создаются миры-картины. Все
миры тщательно продуманы и логически непротиворечивы. Об этом заботятся
творцы, воплощай они хоть "Братьев Карамазовых", хоть драму из жизни
роботов. Обитатели седьмого этажа - художники-реалисты... Их творения
законопослушны.
Но над седьмым этажом находятся мансарды. Кто живет в мансардах
обычных домов? В старину (во всяком случае по литературе) там обитала
всякая голытьба: художники-авангардисты, модернисты, сюрреалисты. Те, кто
живет в мансардах Дома, если сравнивать их с обитателями седьмого этажа, и
есть такие вот авангардисты-сюрреалисты. Рута ухитрилась объяснить это
четырьмя-пятью фразами, добавив, что совершенно случайно познакомилась с
жителем мансарды, который потряс ее своими способностями. При знакомстве
он представился так: "Вся ваша жизнь - это большая-большая шутка. Поэтому
зови меня просто Юмор".
- Он смешной и страшный, - сказала тогда Рута, - очень смешной и
очень страшный. Но, кажется, неплохой. - И нервно передернула плечами,
словно мороз пробежал по коже.
Та наша встреча была насыщена и любовью, и информацией. Слова о
Юморе, который живет на крыше, а также о других обитателях мансард
моментально выветрились из моей головы и ожили в памяти только сейчас.
Решив не терять ни секунды, я отправился на поиски.
Ступеньки, ведущие вверх с лестничной площадки седьмого этажа, были в
два раза уже обычных. В полутьме под самым потолком размещались две
обшарпанные двери. Я ожидал, что в мансарды входят прямо с крыши. Значит,
заблуждался. Кстати, совсем не обязательно Юмор живет в нашем подъезде.
Тогда придется опять спускаться и подниматься.
Левая дверь не откликалась на звонок минут пять. Гуляют, модернисты
чертовы. Вот смешно будет, если в мансардах вообще никого не окажется.
Только на свое чувство юмора и останется уповать. Да на сомнительную идею
с силовым полем.
Через минуту после звонков в правую дверь за ней послышались какие-то
звуки. Но дверь не открывалась. Я продолжал названивать еще минуты две.
Наконец-то! Дверь распахнулась, за ней стоял одетый в джинсовый костюм
мужчина с физиономией то ли алкоголика, то ли дебила. Соломенного цвета
нечесаные волосы почти закрывали ему глаза, а странной формы нижняя
челюсть придавала лицу сходство с лошадиной мордой.
- Добрый день, - я чувствовал себя более чем неловко, но старался не
показать это, - знаете ли, мне нужен Юмор.
- А сатира тебе не нужна?
- Понимаете, Юмор - что-то вроде имени. Этот человек сам так
представлялся. Он сказал: "Вся ваша жизнь - шутка. Поэтому зовите меня
Юмором".
- Слышал, - сказал мой собеседник. - Слышал. Может быть, даже от
себя. Значит, я и есть Юмор. Заходи.
Мы прошли в аскетически обставленную, но на удивление чистую
комнатку, сели в кресла. Юмор убрал волосы с глаз, его лицо стало
выглядеть совсем по-другому. Словно не с ним я встретился в дверях.
Выслушав рассказ и просьбу о помощи, Юмор принялся раскачиваться в
своем кресле-качалке. Что за черт? Мы ведь сели в одинаковые обыкновенные
кресла. Или этот абстракционист на меня галюки напускает: не было полозьев
изогнутых, так выросли.
- Рута - хорошая девочка. Я ее даже помню, - сказал Юмор. - Наивная,
чистая. Не стоило им ее захватывать, не стоило. Завтра в шесть
встречаетесь? Как бы не забыть, как бы не забыть...
Откуда-то из-за спины Юмор вытащил кисть. ("Он что, в самом деле
художник?" - подумал я). Встал, прошелся по комнате, нашел подходящее
место на стене, уверенно нарисовал здоровенную шестерку. Немного подумал и
обратился ко мне:
- Адрес!
Я назвал адрес, который мгновенно был записан под шестеркой.
Непонятного происхождения красная краска словно горела огнем. Я
предположил, что она с добавлением фосфора. Не подобные ли знаки появились
у Валтасара на стене?
- Иди на встречу, - обратился ко мне Юмор, - неси деньги. Веди себя
смирно. Увидишь меня - тоже веди смирно. А потом вместе с Рутой убирайся
подальше. Нервный я что-то стал, разойтись могу.
Нельзя сказать, чтобы я ушел обнадеженный. Ничего смешного и
страшного я не заметил. Ну, трюк с креслом, краска необычная, манеры
странные... Достаточно ли таких фокусов для нашей защиты? Тип этот юморной
в себе уверен, но разве мало самоуверенных болванов?
Вернувшись домой, я по инерции продолжил свое запойное чтение. Сутки
не растягивал, спал, с незапомнившимися кошмарами, но спал. На следующий
день книги уже не читались. Еда не лезла в горло. Хотелось побродить по
городу, и все же, во избежание непредвиденных осложнений, я решил не
выходить из комнаты. Меня так и подмывало выпить самую малость для
храбрости, однако и этот соблазн я преодолел.
Без пяти минут шесть я со вздохом отложил пистолет (толку от него не
было никакого), взял чемоданчик с деньгами и вышел из комнаты. Через
минуту неторопливой ходьбы перед моими глазами уже стояли колпинские
новостройки. Мафия, как ей и полагалось, не дремала: меня ждали двое
"Жигулей", грузовой фургон с надписью "Продуктовый" и шесть бравых
молодцов рядом. Один из них с широкой улыбкой на лице пошел мне навстречу.
- Пунктуальный человек, дорогой, - сказал он, - уважаю. Наверное, и
деньги принес?
Подавив желание двинуть "дорогого" по морде, я поднял чемоданчик,
подержал на весу, опустил и спросил:
- Где Рута?
- Вот она, твоя родная-любимая, бери, пользуйся, но далеко от машины
не уходи. И деньги давай!
Приоткрыв чемоданчик, парень крякнул и направился к голубым
"Жигулям", около которых стояли другие бандиты. Я двинулся к зеленой
машине, где на переднем сиденье успел заметить Руту. Моя подружка
выглядела неважно, хотя единственным заметным доказательством непорядка
был небольшой фингал под правым глазом. Я хотел было сесть в "Жигули", но,
увидев на заднем сиденье типа, скалящего зубы в мерзкой ухмылке,
передумал.
- Рута, лапушка, выйди, - попросил я.
Вместо ответа она подняла левую руку. На ее запястье красовался
металлический браслет, от которого тянулась цепочка серебристого цвета. Я
вскипел от бешенства. Шутники хреновы! "Далеко не уводи..." Ну, я теперь
эти рожи запомню... Пусть только попробуют не снять цепь!..
Я повернулся крикнуть, но крик застрял в горле. Из-за соседнего дома
выходил Юмор. Мысленно оценив длину цепочки более чем в метр, я предпочел,
чтобы Рута, даже прикованная, находилась не в машине, и громко произнес:
- У меня есть чувство юмора. Давай-ка вылезай.
Взгляд Руты изменился. Стараясь не демонстрировать спешку, она
принялась выбираться из машины со стороны руля, так как именно к нему и
был прикован другой конец цепи. Я в меру сил пытался помочь.
А наш странный знакомый приближался. Никто не обратил внимания на
покачивающегося человека в старом джинсовом костюме, измазанном побелкой.
Нечесаные патлы неопределенного цвета свисали на лошадиное лицо Юмора.
Алкаш алкашом. Пьянь хроническая. Краса и гордость любой очереди за вином.
Мерзавцы забеспокоились, лишь когда "забулдыга" оказался от нас
метрах в десяти. Двое направились ему наперерез. Рутин "компаньон" вылез
из машины.
- Эй, ты, ..., стой! - крикнул один из бандитов.
Юмор не откликнулся, продолжая с трудом переставлять ноги, словно шел
по глубокому песку. Он стал чуть ближе, а вот двое держиморд как будто
занимались ходьбой на месте и не продвинулись ни на йоту. Это вызвало
беспокойство во вражьем стане. К нам направилась уже вся "великолепная
шестерка", а перед Юмором оказался парень, сидевший в зеленой машине. Юмор
приостановился и дунул. Лично я не почувствовал ни малейшего ветерка, но
парень отлетел, словно воздушный шарик, подхваченный ураганом.
Приземлившись в нескольких метрах от зеленых "Жигулей", он больше не
подавал никаких признаков жизни.
А время вокруг нас потекло по неизвестным доселе законам. Бандиты
медленно-премедленно, как будто я наблюдал снятые рапидом кадры, лезли под
куртки за оружием. Юмор уже стоял передо мной и Рутой. Правой рукой он
сгреб за грудки меня, левой - ее. Я хотел крикнуть: "Цепь!", - но боковым
зрением заметил, что ее звенья покатились маленькими ртутными шариками.
- Домой! К мамам! - скомандовал Юмор и швырнул нас, резко распрямив
руки.
Оказывается, взбесилось не только время, но и пространство. Судя по
ощущениям, мы падали. Судя по траектории полета, - поднимались. Больше
всего это напоминало движение по желобу из скользкого-прескользкого,
упругого и прозрачного до невидимости пластика, когда кажется, что ты
стремительно падаешь, но земля не приближается, а отдаляется.
Невидимый желоб доставил нас на третий или четвертый этаж строящегося
дома, прямо в незастекленное окно, да так деликатно, что даже деревянная
рама осталась незадетой. Мы безболезненно плюхнулись на пол, вскочили и
бросились к окну досматривать спектакль.
Внизу законы природы вроде бы пришли в норму. Молодчики уже почти все
были с пистолетами. Однако бред не кончился. В руке у Юмора возник
здоровенный подковообразный магнит, словно взятый из школьного кабинета
физики. Юмор бросил магнит на землю между собой и своими противниками.
Оружие само вырвалось из их рук, и даже мы с Рутой услышали металлический
лязг. Кучка пистолетов почти скрыла под собой красно-синюю поверхность
магнита.
Где-то далеко, но очень громко, сломали ветку. Юмора качнуло, и тогда
я понял, что это не ветка треснула, а прозвучал выстрел какого-то сидящего
в засаде стрелка... На голубой куртке Юмора проступило багровое пятно. Мне
стало жутко. Мы-то с Рутой теперь в безопасности, а вот Юмор... Не был он,
оказывается, всемогущ.
Раненый не проявил заметных признаков беспокойства. Он пару раз
провел по пятну ладонью, и пятно исчезло. Еще дважды прозвучал выстрел, но
Юмор уже был настороже. После каждого из выстрелов слышался звон от удара
пули по металлу и визг рикошета. Похоже, что пули попадали в цель, но
мишень изменила свои свойства.
Стало понятно, откуда велся огонь. Этот дом стоял немного особняком
вдалеке, напротив нашего. И недавняя мысль, что мы находимся в
безопасности, показалась мне преждевременной. Будь снайпер поумней, я и
Рута, маяча в окне, как дураки, запросто могли получить по пуле.
Юмор тем более "вычислил" стрелка. Он повернулся к нам спиной и лицом
к противнику, поднял вверх руки, как дирижер перед финальным аккордом, и
сделал жест, словно потянул на себя какой-то большой невидимый предмет.
