Я весь покрылся испариной, а слабость, ударившую в ноги, вообще
описать невозможно. Дом, где прятался стрелок, практически построенный
дом, со стеклами, блестящими от вечернего солнца, словно превратился в
стопку гигантских костяшек домино. Верхние этажи-"костяшки" поехали по
нижним, накренив здание в нашу сторону, притом деформация произошла без
малейшей трещины. Как будто весь вид из окна оказался панорамой,
нарисованной на упругом холсте, и какой-то гигант с той стороны холста
навалился на него, выпятив рисунок дома в нашу сторону. Описание процесса
часто занимает больше времени, чем сам процесс. Короче говоря, дом поехал
- качнулся к нам, а от крыши отделилась и полетела вниз малюсенькая
человеческая фигурка, ну никак не больше муравья, если смотреть из нашего
окна. И громкий, совсем не муравьиный вопль разнесся над новостройками.
Избавившись от снайпера, дом принял нормальный вид. Стоявшие внизу и
наблюдавшие за поединком бандиты избавились от последних остатков
любознательности и кинулись врассыпную. Но безуспешно. Вначале мы могли
лицезреть уже известный "бег на месте". Потом бегущие вроде как бы начали
помаленьку терять в росте. Я пригляделся повнимательней. Мне показалось,
что их ноги словно стачиваются о почву, как мягкий материал о грубый
напильник. Нет, это их почва затягивает, как трясина. Нет, это они
растекаются...
Я отказался от попыток понять происходящее. Несложно было свихнуться.
Вопли неудачливых мафиози несли в себе страшную боль. Они гибли, и
спасения им не было. Вот исчезли ноги, вот туловища, руки, головы.
Жутчайший хор затих.
- Пошли! - Я схватил Руту за руку и потянул. Ее трясло. - Пошли, Юмор
сам предупреждал. Это опасно!
Но оторваться от страшного зрелища было не просто. Внизу как раз
ожили голубые "Жигули". Затененные стекла мешали разглядеть, кто сидит
внутри. С визгом то ли колес, то ли мотора машина рванулась с места.
Недалеко. Мотор ревел, колеса крутились как бешеные, но из-под них, всех
четырех, только летела в стороны жидкая грязь. Автомобиль постепенно
проседал в вырытые вращением ямы. "Что-то я не слышал о "Жигулях" с
четырьмя ведущими колесами", - подумалось мне.
Юмор пошел к машине. Вернее, не пошел, а двинулся. Это движение
нельзя было назвать ходьбой, от него за версту несло мультипликацией: Юмор
исчезал и тут же появлялся через три-четыре метра, вновь исчезал и вновь
появлялся таким же образом, притом исчезновения казались настолько
кратковременными, что их и исчезновениями-то нельзя был назвать. Через
несколько секунд Юмор уже стоял у голубых "Жигулей" и зачем-то вытирал их
рукавом.
Как картинка, нарисованная на стекле, смывается растворителем, так
исчезали "Жигули" после джинсового рукава Юмора. Это было уже слишком.
Оставался продуктовый фургон, неизвестно, что в нем скрывалось, и
неизвестно, как Юмор мог его уничтожить. Я сгреб Руту поперек туловища,
взвалил на плечо и побежал к лестнице.
16. КАПИТУЛЯЦИЯ
Удобно устроившись на диване, я смотрел прямую трансляцию матча
"Наполи" - "Рома". Хотел прогуляться по Риму, сделал за окном вид Вечного
Города, зачем-то включил телевизор и... не смог оторваться. Темпераментный
комментарий на непонятном мне итальянском языке воспринимался как
своеобразная музыка. Ну, а зрелище в переводе не нуждалось. Я махнул рукой
на прогулку. Вечный, он вечный и есть, денек подождет. А футбол...
Хорошего футбола я не видывал целую вечность. Неплохой каламбур?
"Рома" забила гол, сократив разрыв в счете. На трибунах гремели
петарды. У меня в комнате зазвонил телефон.
На мгновение я задумался. Вроде бы не междугородный звонок, а в Риме
я еще никого не знаю... Тут же дошло, что для Дома звучание звонков -
сущая мелочь, и законы, по которым работают его телефоны, - не меньшая
загадка, чем все остальное.
После таких вот основательных размышлений я снял трубку. Голос в ней
показался знакомым. В самом деле. Звонивший представился. Это был
племянник и заместитель Кардинала. Он хотел, чтобы я его немедленно
принял.
Рим и футбол мгновенно вылетели из головы. Как ни прекрасен отдых, но
исламскую тему еще никто не снимал с повестки дня. А как расценить
случившуюся с собеседником метаморфозу? Он не слал больше голографических
фантомов, не являлся в окружении дюжих костоломов, как хозяин всех и вся.
Он смиренно просил его принять. Не забавно ли? Я вернул за окно вид
вечернего Ленинграда и стал ждать звонка в дверь, попутно вспоминая давнюю
идею: комната с замаскированными пулеметами, где простреливается почти все
пространство. Приводишь опасных гостей, заходишь сам в мертвую зону и
общаешься. А если что не так - нажимаешь нужную дощечку паркета. Вот лень
проклятая! Нарисовал бы эскизик и был бы готов ко встрече со всякими...
террористами. Жаль, поздно поумнел, не додумался до подобного тогда, с
Атлантом.
Зазвенел дверной звонок, и я пошел открывать, на ходу прикидывая, где
надо разместить хотя бы спрятанные пистолеты. На всякий случай. Не верю я
в перевоспитание фанатиков.
Гость пришел один и уже не выглядел бюрократом. Галстук и жилетка
исчезли из его гардероба, а в глазах появилось выражение загнанности,
явного страха. Хотя разве не бывает запуганных бюрократов? Вдруг Кардинал
решил устроить сокращение штатов? А как у них сокращают? "Пиф-паф,
ой-ой-ой..."
- Ты нас обманул, - с места в карьер рванул помощник Кардинала. -
Обвел вокруг пальца, как щенков. Сам щенком прикинулся.
Я удивился и задумался. Как обманул? Промолчал кое о чем, это да. Но
что случилось? И как себя вести, признавать обман или отрицать? Признать
опасно, но вдруг это признание какой-то силы, за которую меня зауважают и
не тронут.
- Мне плевать, - гость не дал мне додумать, - на причины. Дураку
ясно, что тебе, молодому, нечего делить со старым хреном. И он так считал,
потому приказал тебя не трогать... "Люблю, - говорил, - идейных людей. Их
всего-навсего надо переубедить". Да и твой третий этаж... Ему же цены нет!
Нас, из Дома, всего двое на все дело. Старый пень ленился, вечно жить
хотел. А я ишачь! Вечный проводник... Да ты мне больше, чем Кардиналу,
нужен был! Ждали мы, когда шпана тебя достанет и ты у нас помощи
попросишь. Это не я! Кардинала идея! Дождался... Довыпендривался...
Скрытым имамом себя вообразил!
За короткий срок в моем мозгу произошла гигантская работа. Многие
детали оставались неясными, но кое-что... Пока болтун переводил дух после
пылких оправданий, я пытался понять главное: какого черта он тут кается?
- У меня одна просьба, - взмолился гость, - убери своего
киборга-убийцу! Ты хороший актер, ты и сейчас сидишь с невинным видом, но
не смей повторять, что ты ничего не знаешь! Это ты его нам подкинул, еще
проследил, как мы его брали!
- К-какой к-киборг? - Мое изумление было более чем неподдельным, я
даже начал заикаться. - Седой, что ли?
- Он седой, это точно. И человек он, наверное. Но как он это
сделал?.. Ты хоть знаешь, что он Кардинала убил?
- Что-о? Как?
- Может, и не знаешь... Пес с тобой. Вчера убил. А как - один Аллах
знает. Вот я и назвал его киборгом. Человеку такие вещи не по силам. У
меня кассета...
Недавний заместитель Кардинала, а ныне, надо понимать, новый глава
организации, достал из кармана кассету, дрожащими руками сунул в видик и
стал перематывать пленку в поисках начала записи. А во время перемотки -
бормотал, бормотал, бормотал:
- Его брали, там два се-узу были. И у Кардинала два се-узу. Слава
Аллаху, меня там не было. А что случилось - никто не знает. Только трупы.
И куда он скрылся - никто не знает, наружная охрана никого не выпускала.
Словно этот твой... Седой умеет Домом пользоваться.
На экране телевизора появилось изображение незнакомого кабинета. Пол,
кресла, ковер - везде валялись трупы. Назойливо, как специально
размазанная краска, лезла в глаза кровь. Дрожание камеры в руках оператора
можно было объяснить как неопытностью, так и чрезвычайным волнением.
Однако, дважды прочертив комнату, объектив быстро нашел чеканный профиль
Кардинала. Крупный план... Оператор обошел покойного, чтобы показать его
анфас. Камеру бросало из стороны в сторону, ее хозяин в буквальном смысле
слова шел по трупам.
Я внимательно вглядывался в экран. Похоже, подвоха не было. Совсем
недавние воспоминания перед глазами: отец показывает фотографию, что-то
говорит... Словно полжизни я ухлопал на войну с Кардиналом. А всего
прошло... Месяц или два? И какое время считать: растянутое, нерастянутое?
М-да, поработал Седой, порезвился. И без папаши моего не обошлось, кто,
как не он, помог Седому бежать?
- Ну что, доволен? - спросил гость, выключив видик.
Я помолчал секунд двадцать, не зная, что сказать. И от этого незнания
захотелось ответить вопросом на вопрос, да так лихо, чтобы и мне узнать
хоть самую малость.
- А где гарантия, что это не спектакль? Набрали статистов, измазали
томатным соком, мебели наломали. Одного загримировали Кардиналом...
- Да как?.. Да зачем?.. - Собеседник даже вспотел от возмущения. - А
если бы у тебя твой наймит сидел?
- Нет наймита. Пришили вы его и прикидываетесь, что он ушел. А кто
такие се-узу?
- Живой он! Живой! Дай мне Аллах таким живым быть. - Гость достал
платок и вытер вспотевший лоб. - А се-узу - земляки его, Седого твоего. Из
одного мира, только из другой страны. Се-узу - примерно как суперагент
переводится. Специальная подготовка, сверхшпионы... Это еще с древности
идет. Они мне рассказывали, что их шейх, учитель, значит, говорил: "В мире
может быть только сто один се-узу". Самые лучшие считались в ОИРе и в
Чосоне, Корее по-нашему, если я не ошибаюсь. Вот... Восемь се-узу нам дали
и еще двадцать два простых офицера. А Седой, получается, тоже се-узу. И
классом выше. Что нам теперь в ОИРе сказать? Четырех Седой у Кардинала
кончил. Из них трое - аристократы, из центра, корни к Рязанскому халифату
уходят. И еще...
Он посидел, помолчал, откинувшись в кресле, потом вновь взял пульт
управления, принялся возиться с видиком и продолжил:
- Говоришь, убили мы друга твоего Седого? Ну, ну... Вот тебе еще
привет от него. Лагерь у нас был такой... Неважно, где. В средней полосе.
Вроде как шабашники в нем жили, а на самом деле гости из ОИРа с
обстановкой знакомились, русский язык учили, обычаи. А шабашники работали,
да. Накрыл их кто-то ракетами, я думаю, Седой... с тобой.
- Нет-нет-нет, - я завертел головой так, что чуть не вывернул шею, -
первый раз слышу, клянусь.
- Не могу тебе это место показать, не сняли мы, гебешников там много
набежало и военных. Да и ничего особенного там. Выжженная земля. А вот
другой лагерь у нас в Средней Азии есть... был, так там видеокамеры
стояли, записывать могли. Не густо, но записали.
На экране появилась картинка как из голливудского кинобоевика. С той
только разницей, что здесь разобрать что-либо было абсолютно невозможно.
Ночная темень, прожектора, проволока, мечущиеся фигуры, в том числе в
милицейской форме, сполохи взрывов.
- Разница во времени, - продолжил добровольный комментатор, - три
часа. Это же надо таким лосем быть! У него что, личный самолет
сверхзвуковой? Или его кто-то через Дом таскает? А ну давай говори!
Пришел гость явно как проситель, но горечь поражения, а главное -
привычка командовать - изменили его поведения. Я же был настолько
