темных очках. Они с пристальным вниманием следили за лучом лазера, его
красный свет суживался до толщины нити. Свет погас, и они сняли очки.
- Это Петер Дьювал, - сказал Картер. - Вы когда-нибудь слышали о нем?
- Сожалею, но никогда.
- Он самый лучший нейрохирург в стране.
- А кто эта девушка?
- Его ассистентка.
- Ого!
- У вас все мысли сосредоточены только в одном направлении. Она
исключительно компетентный специалист.
Грант слегка увял.
- Я в этом не сомневаюсь, Сэр.
- Вы говорите, что видели Оуэнса только в аэропорту?
- Очень мало, Сэр.
- Он тоже будет с вами. Как и наш начальник медицинского отдела. Он
проинструктирует вас.
Он снова нажал несколько кнопок, и на этот раз одновременно с
включением телевизионного экрана послышалось низкое гудение, что означало
двустороннюю звуковую связь.
Симпатичная лысая голова заслоняла запутанную сеть системы
кровообращения, развернутую на стене позади нее.
- Макс! - позвал Картер.
Мичелз насторожился. Его глаза сузились. Он выглядел утомленным.
- Да, Эл.
- Грант готов выслушать вас. Скорее введите его в курс дела. У нас
мало времени.
- Действительно, мало. Я зайду за ним.
На мгновение Мичелз встретился взглядом с Грантом. Он медленно
произнес:
- Я надеюсь, мистер Грант, что вы готовы к самому необычному
эксперименту в вашей жизни и вообще в чьей бы то ни было жизни.
4. Инструктаж
В кабинете Мичелза Грант с изумлением рассматривал карту системы
кровообращения.
- Эта дьявольская мешанина не что иное, как карта некоей территории.
Каждая линия на ней - дорога, каждый перекресток - пересекающаяся дорога.
Эта карта не менее сложна, чем карта дорог Соединенных Штатов. Кроме того,
она еще и объемная.
- Господи боже!
- Сто тысяч миль кровеносных сосудов. Сейчас вы видите немногие из
них. Большинство совсем микроскопические, и их нельзя увидеть без
значительного увеличения, но сложите их вместе в одну линию, и они смогут
четыре раза обернуться вокруг земного шара, или, если вы предпочитаете
другой пример, составят почти половину расстояния до Луны. Вы хоть немного
поспали, Грант?
- Примерно 6 часов. Я еще подремал в самолете. Я в хорошей форме.
- Ладно, вы будете иметь возможность побриться и сделать другие
подобные дела, если необходимо. Я бы желал поспать.
Сказав это он выставил вперед руку.
- Не то, что бы я был в плохой форме. Я не жалуюсь. Вы принимали
когда-нибудь морфоген?
- Я никогда не слышал о нем. Это какой-то наркотик?
- Да. Относительно новый. Знаете, нам нужен совсем не сон. Один
отдыхает во сне ничуть не больше, чем другой, комфортабельно
расположившийся с открытыми глазами. Даже, может быть, и меньше. Мы
нуждаемся в сновидениях. Нам обязательно нужно время на сны, в противном
случае нарушается мозговая координация, и у вас начинаются галлюцинации.
Возможен даже смертельный исход.
- Морфоген дает нам сновидения? Не так ли?
- Точно. Он бросает нас на полчаса в крепкий сон, и после этого, вы
заряжены на целый день. Тем не менее послушайтесь моего совета и держитесь
подальше от этой дряни, если нет крайней необходимости.
- Почему? Он утомляет?
- Нет. Не особенно утомляет. Только что сны плохие. Морфоген истощает
мозг, он очищает мусорные ямы психики, заполняемые в течение дня, и все
это познал на собственном опыте. Не делайте этого. Но у меня не было
выбора. Нужно было сделать эту карту, и я проработал над ней всю ночь.
- Над этой картой?
- Это кровеносная система Бенеша, до последнего капилляра, и я должен
был изучить ее всю, чтобы уметь в ней разобраться. Здесь, вверху, почти в
центре мозга около гипофиза, находится тромб.
- И в этом заключается проблема?
- Именно в этом. Со всем остальным можно справиться. И с обширными
кровоподтеками, и с контузией, и с шоком, и с сотрясением мозга. Но с
тромбом нельзя справиться без хирургического вмешательства. И как можно
более быстрого.
- Сколько же на это отпущено времени, доктор Мичелз?
- Трудно сказать. Мы надеемся, что некоторое время это не будет
фатальным, но повреждение мозга наступает задолго до смерти. А для этой
организации повреждение мозга так же плохо, как и смерть. Люди здесь
ожидают чуда от нашего Бенеша, и сейчас они очень раздражены. Картер
получил особенно чувствительный удар и поэтому требует вас.
- Вы думаете, он ожидает, что другая сторона снова сделает попытку?
- Он так не говорит, но я полагаю, что именно этого он боится и
именно поэтому требует вашего присутствия в команде.
Грант посмотрел вокруг.
- Нет никаких оснований думать, что сюда можно проникнуть. Разве они
могли внедрить сюда своих агентов?
- Нет, насколько я знаю, но Картер очень подозрительный человек. Я
думаю, что он предполагает возможность медицинского убийства.
- Дьювал?
Мичелз пожал плечами.
- У него мало симпатичный характер, а приборы, с которыми он
работает, могут вызвать смерть, стоит только ошибиться на волосок.
- Как его можно остановить?
- Никак.
- Тогда привлеките кого-нибудь, кому вы можете доверять.
- Никто другой не обладает таким мастерством. И Дьювал уже здесь, с
нами. И, в конце концов, нет доказательств его недостаточной лояльности.
- Но если я встану рядом с Дьювалом в качестве медсестры и если я
получу задание тщательно следить за ним, ничего хорошего из этого не
выйдет. Я не буду знать, чего он делает, и делает ли он это честно и
правильно. Кроме того, я должен вам сказать, что, когда он вскроет череп,
я, вероятно, упаду в обморок.
- Он не вскроет череп, - сказал Мичелз. - До тромба нельзя добраться
с внешней стороны. Он в этом твердо убежден.
- Но тогда...
- Мы доберемся до него изнутри.
Грант нахмурился и медленно покачал головой.
- Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите.
- Мистер Грант, все участники этого проекта знают всю партитуру, им
точно известно, что он или она должны делать. Но вы чужак, и обучить вас -
очень трудная задача. И все же, если я должен, то приходится это делать. Я
собираюсь познакомить вас с некоторыми теоретическими работами,
выполненными в этом учреждении.
Губы Гранта дрогнули в язвительной улыбке.
- Простите, доктор, но вы только что произнесли нечто странное. В
колледже я первенствовал в футболе и еще по девушкам, хотя и со
значительно меньшим успехом. Не мучайте меня теорией.
- Я видел ваш послужной список, мистер Грант. И он не совсем таков,
каким вы его пытаетесь представить. Однако я не хочу лишать вас вашей
мужественности, обвиняя в очевидной интеллектуальности и образованности,
даже если учесть, что мы наедине. Я не буду мучить вас теорией, а передам
вам суть проблемы. Я думаю, вы видели нашу эмблему? ОМСС?
- Конечно, видел.
- И как вы расшифровали ее?
- О, у меня есть несколько предположений - что-то вроде Объединения
Марсианских Свихнувшихся Служащих. У меня было еще нечто получше, но это
непечатно.
- Она означает: Объединенные Миниатюрные Силы Сдерживания.
- В этом еще меньше смысла, чем в моем предположении.
- Я объясню. Слыхали ли вы когда-нибудь о полемике по поводу
миниатюризации?
- Грант немного подумал.
- Я тогда учился в колледже. Мы занимались этим вопросом пару
семестров на курсе физики.
- Между футбольными матчами?
- Да, это действительно было в межсезонье. Насколько мне помнится,
группа физиков выступила с заявлением, что они могут уменьшить размеры
объектов в любом соотношении, и это выглядело как мистификация. Ну, может
быть, не как мистификация, но, во всяком случае, как ошибка. Я помню, что
наша группа высказала целый ряд аргументов, показывающих, что невозможно
уменьшить человека до размеров, ну, скажем, мыши, и чтобы он при этом
оставался человеком.
- Я уверен, что такое происходило во всех колледжах страны. Вы
помните какие-либо из этих возражений?
- Я рассуждаю так. Если вы собираетесь уменьшить размеры, то это
можно сделать двумя способами. Вы можете сдвинуть все отдельные атомы
объекта на более близкие расстояния или уменьшить все пропорции атома в
целом. Сдвинуть атомы на более близкие расстояния, преодолевая
внутриатомные отталкивающие силы, можно только с помощью сверхвысоких
давлений. Давление в центре Юпитера Было бы недостаточно, чтобы сжать
человека до размеров мыши. Я правильно рассуждал до сих пор?
- Вы ослепительны, как день.
- И даже если удастся получить такое давление, оно убьет все живое.
Кроме того, объект, уменьшенный в размерах - путем сближения атомов, будет
иметь свою прежнюю массу, и объекту размером с мышь и с массой человека
невозможно было бы существовать.
- Изумительно, мистер Грант. Вы, должно быть, могли развлекать своих
приятельниц в течение многих часов. А другой метод?
- Другой метод состоит в том, чтобы удалить атомы в точной пропорции,
чтобы масса и размеры уменьшались, в то время как соотношение между его
отдельными частями осталось бы неизменным. Но только, если вы уменьшите
человека до размеров мыши, то сумеете сохранить всего один атом из почти
70 тысяч. Если вы сделаете это с мозгом, то получившийся мозг будет вряд
ли сложнее, чем мозг мыши. Кроме того, как вы вновь увеличите объект, что,
как заявляли эти физики, возможно сделать? Как вы вставите атомы в него и
установите их на правильные места?
- Совершенно верно, мистер Грант. Но как же тогда несколько солидных
физиков пришли к выводу, что миниатюризация возможна практически?
- Я не знаю, доктор, но больше я ничего об этом не слышал.
- В частности, потому, что из коллеги занялись этой тонкой работой -
по приказу - и легко обошли их. Технология ушла под землю, как здесь, под
землей.
Мичелз почти со злостью постучал по своему письменному столу.
- Мы вынуждены учреждать специальные курсы по технике миниатюризации
для повышения квалификации физиков, которые не могут научиться этому нигде
в другом месте, за исключением аналогичных учреждений на той стороне.
Миниатюризация действительно возможна, но ни одним из перечисленных вами
методов. Видели ли вы когда-нибудь, как увеличивают фотографию, мистер
Грант? Или уменьшают до размеров микрофильма?
- Конечно.
- Тогда, вдаваясь в теорию, я скажу вам, что этот процесс может быть
применен к трехмерным объектам, даже к человеку. Мы можем быть
миниатюризированы не просто как объекты, а как одушевленные существа,
подверженные внешнему воздействию Вселенной, пространства-времени.
Грант улыбнулся.
- Да, учитель, но это только слова.
- Но ведь вы не хотите теории, не правда ли? За последние 10 лет
физики открыли возможность использовать гиперпространства, то есть
пространства, имеющего более 3 пространственных координат. Представить это
невозможно, и математика этого дела тоже почти непредставляема, но самое
смешное, что это действительно можно сделать. Объекты можно
миниатюризировать. Мы не избавляемся от атомов и не сближаем их. Мы
уменьшаем размеры самих атомов, мы уменьшаем все, и автоматически
уменьшается масса. Когда мы пожелаем, мы можем восстановить прежние
размеры.
- Это звучит серьезно, - сказал Грант. - Значит ли это, что вы
действительно можете уменьшить человека до размеров мыши?
- В принципе мы можем уменьшить человека до размеров бактерии, или
вируса, или атома. Не существует теоретического предела миниатюризации. Мы
