темные волосы, темные глаза и еще о ней можно было сказать, что она была
расчетлива и совершенно бездушна. Старая ведьма в молодом обличье.
Она имела на него почти гипнотическое влияние тогда, когда ему не было
еще и двадцати и он был в десять раз большим дураком, чем до и после того.
Она объявила, что будет использовать свое влияние на него на все сто
процентов, пока она будет набивать себе цену, а он не кончит колледж, ни
найдет себе работу и ни начнет зарабатывать приличные деньги. А до этого
времени ему отводилась роль горящего желанием любовника-раба, мечтающего
когда-нибудь получить ее тело в награду за все. Время от времени она
требовала подтверждения, и он покорно предоставлял их ей, желая и ненавидя
ее одновременно.
И вот тогда, два десятка лет назад, он взорвался. Она вызвала его в
Бельстон, просто на день, желая помахать перед ним наживкой, как перед
рыбкой, но с условием, что наживка останется для него в недосягаемости. Она
хотела просто вытереть о него ноги и убедиться, что он еще принадлежит ей и
душой и телом. Это-то и была ее ошибка, вызвать его тогда. Что-то в нем
лопнуло, от сердца что-то оторвалось и его ненависть переступила границы
критической массы. Он швырнул ее на землю, но его ярость была слишком
большой, чтобы удовлетвориться этим. А потом он похоронил ее под тем
деревом.
Он, должно быть, был тогда совсем сумасшедшим.
Детали всего этого выплыли в нем так живо, как будто это было вчера, А
не двадцать лет назад. Он увидел ее бледное лицо, сведенное судорогой от
яростного удара, ее измятые формы, неподвижно лежащие на земле, маленькую
струйку крови, вытекающую из-под ее темных волос и подходящую по цвету к ее
алым губам. Он до сих пор чувствовал ту ярость, которую вложил в удар. Он
мог живо представить ту энергию, с которой он судорожно выскребал яму, в
которой он хотел спрятать тело, в то же время постоянно наблюдая за
пустынной дорогой, боясь появления неожиданного свидетеля. Он мог видеть
себя, укладывающего последний кусок дерна и утаптывающего все это, чтобы
скрыть следы своего преступления.
А потом последовал долгий период умственной тренировки, в которой он
приучал свой мозг забыть прошлое. Долгий период самодисциплины в конце
которого он полностью убедил себя, что ничего этого не было, эта Элайн
Лафарк никогда не существовала, а он за всю свою жизнь никогда не был в
Бельстоне.
И на какое-то время он сумел изгнать ужасное воспоминание из головы,
пока катились мимо города. Сегодня он мог представить свое преступление
ясно и в оттенках, тогда как в предшествующие годы оно уже полностью
потерялось в тумане. Даже для того, чтобы вспомнить полное имя Элайн, ему
потребовалось какое-то время. Но как он ни старался, он никак не мог
воспроизвести в своей памяти какие-нибудь виды Бельстона, он не был
совершенно уверен, видит ли он виды Бельстона или какого-то другого
местечка, в котором побывал когда-то. В прошлом он много езди и видел много
одноэтажных провинциальных городков, и в этом смысле ему трудно оделить их
один от другого. И еще сейчас он не может понять, почему Элайн выбрала
тогда именно Бельстон.
И ко всему прочему он не мог сейчас точно сказать, чем его так взяла
Элайн. Очевидно, он должен был помнить это, потому что именно здесь и
лежало начало его преступления. И все равно он этого не помнил. Даже если
кто-то и рассматривал свое прошлое учитывая и желания и порывы юности,
просто неудовольствия здесь мало, особенно для такого думающего типа, как
Брансом. Но сколько помнил он свою юность, он не превзошел своих товарищей
в юношеских безумиях, он никогда не был мартовским котом... Здесь должна
быть какая-то необычная причина, заставившая его избавиться от Элайн. Где-
то когда-то он сделал что-то такое, что могло полностью сломать его
карьеру, если бы это всплыло бы на поверхность и, очевидно, Элайн знала об
этом и этим держала его в руках.
Но он не мог найти в своей памяти и намека на это. Что бы это могло
значить? Воровство? Вооруженное ограбление? Растрата или подлог? В этих
мыслях он снова пошел свое детство и юность с пеленок до двадцати лет, но
ничего, что могло бы отдать его во власть бесстыжей бабы, он вспомнить не
мог. Насколько было можно доверять его памяти, кроме детских проступков,
таких, как синяк под глазом у соседского ребенка или разбитое мячом окно,
он вспомнить не мог. Ничего большего.
Он устало начал потирать лоб. Длительное нервное напряжение иногда
играет отрадные шутки с памятью, он слышал об этом и от своих коллег.
Иногда он со страхом начинал думать о том, что где-то внутри него есть
участок, где прячется безумие. Наверное, тогда он был не совсем здоров. Как
он думает теперь.
Когда он приехал в Хенбери, было уже темно. Он снял комнатку в
небольшой гостинице, спал беспокойно, постоянно ворочаясь и вздрагивая,
позавтракал с тяжелой головой и без аппетита. Первый автобус на Бельстон
отходил в девять тридцать. Он поехал на этом автобусе, оставив свои
чемоданы в гостинице.
Автобус привез его в Бельстон в десять пятьдесят. Он несколько раз
прошелся по главной улице взад и вперед, но совершенно не мог вспомнить ее.
Но это не очень удивило его. За двадцать лет внешность может меняться и у
улиц, да и не то что может, так оно всегда и бывает. Иногда они становятся
совсем неузнаваемыми, когда сносятся старые дома, а на их месте встают
новые, совсем не похожие на старые, пустые места застраиваются, на месте
старых помоек вырастают скверы. За двадцать лет хутор может вырасти в
деревню, деревня в городок, городок в город.
На его взгляд Бельстон был теперь провинциальным городком с населением
около четырех тысяч. Он оказался больше, чем он того ожидал. Он не мог
сказать, почему он считал Бельстон таким маленьким в прошлом, просто,
видимо, память о его первом визите в Бельстон лежала где-то в его
подсознании.
Какое-то время он стоял на улице, не зная, что делать дальше. Он даже
не мог понять, почему его внутренний страх привел его сюда, наверное, это
просто он повиновался какому-то инстинкту без всякой логики и мысли. А
может, это и было то пресловутое желание преступника вернуться на место
преступления, хотя и не зная, где находится это место. К югу, к северу или
как раз на том месте, где он сейчас стоит.
В его памяти стоял только вид пригородной дороги, такой же как и в
сотне других местечек. В своей памяти он отчетливо видел эту дорогу, прямое
двухстороннее шоссе, хорошо асфальтированное, с молодыми деревцами по
краям, посаженными с интервалами в пятьдесят футов. Вокруг были поля с
зерновыми до колена. Одно дерево он помнил особенно хорошо, то, под которым
он вырыл яму и спрятал жертву. ЕЕ туфли никак не хотели прятаться в дыре,
они скрылись только под последними кусками дерна и последними комьями
земли.
Это было где-то в пригороде Бельстона, по крайней мере, должно было
быть. В миле от города, пяти, десяти? Он не знал. И каком направлении?
Этого он тоже не знал. На улице он не видел ничего мало-мальски знакомого,
ничего, что могло бы подсказать ему ответ.
Ему надо было решить проблему наилучшим способом, так, чтобы ему не
начали задавать любопытных вопросов. Он нанял такси и сказал шоферу, что он
бизнесмен, который ищет место для небольшой фабрики в пригороде. Шофер,
которого на много больше интересовал заработок, чем цель поездки, повез его
по всем пригородным дорогам в радиусе десяти миль. Бесполезная трата
времени. Ни одной из дорог он не мог узнать.
Когда они вернулись в место начала своего путешествия Брансом сказал
шоферу:
- Мне советовали посмотреть место среди полей, вдоль двухсторонней
дороги обсаженной по краям деревьями через равные интервалы. Где бы это
могло быть?
- Не знаю. Мы проехали по всем дорогам, проходящим вблизи города.
Больше других дорог нет. Я не знаю обсаженной деревьями дороги ближе, чем в
десяти милях в другую сторону от Хенбери. Могу отвести вас туда, если
хотите.
- Нет, спасибо, - поспешно ответил Брансом. - Мне определенно говорили
про Бельстон.
- Тут что-то напутали, - предположил шофер. - Умные советчики всегда
что-то путают.
С этим философским утверждением от и уехал.
Ну, возможно, что дорогу расширили и деревья спилили. А может, он
протрясся в нескольких футах от этого места, но не узнал его? Нет, вряд ли.
Шофер, который напугал его, говорил определенно о дереве, которое
склонилось над дорогой и готово было упасть на нее. То дерево, по крайней
мере, осталось. Отсюда вытекало, что и другие деревья должны были быть на
месте, или же их убрали не так давно. Но во время своей поездки он нигде не
видел следов только что спиленных деревьев.
Потом он еще несколько раз прошелся взад и вперед по главной улице,
рассматривая магазины, кабачки, гостиницы, стараясь получить хоть какой-то
намек для своей памяти, любое смутное воспоминание. Бесполезно. Все
оставалось таким же незнакомым, как и любой другой незнакомый город. Если
это действительно так, если он действительно никогда не был здесь, значит
он не правильно помнит имя. Значит, это был не Бельстон. Это должно быть
тогда какое-нибудь местечко с подобным названием, например, Больстаун или
Бельсфорд или даже Бейкертаун.
- Это Бельстон, - настаивала память.
Странно!
Его память говорила одно, а глаза утверждали другое. Его память
говорила:
- Сюда ты и приехал, чтобы убить Элайн.
А его глаза говорили:
- Этот город тебе так же знаком, как и Сингапур или Серингопотам.
Затем произошло еще хуже. Его сознание раздвоилось на две
антагонистические части: одна говорила:
- Смотри - полиция, доказательства! Смотри, осторожнее!
Другая часть говорила:
- Да, черт с ней, с полицией. Ты должен доказать это хотя бы для себя.
Вот в чем дело.
Шизофрения - вынес он сам для себя диагноз. Это объясняло все. Он
живет и жил в двух различных местах. Тогда его правая рука не знает, что
делает левая. Тогда Брансом - ученый не может отвечать за дела Брансома-
убийцы.
Может, это и есть спасение? Они не казнят удостоверенных маньяков. Они
просто направляют их в сумасшедшие дома.
Спасение?
Лучше смерть!
Полный мужчина в дверях магазинчика обратился к нему, когда он прошел
мимо него в шестой или седьмой раз:
- Что-нибудь ищете, мистер?
На этот раз Брансом не колебался. С практикой приходит умение легко
придумывать правдивые истории, а за последнее время у него большая
практика. Он сразу же сообразил, что история должна сочетаться с той, что
он рассказал шоферу такси. Люди в маленьких городках часто сплетничают
между собой и несовпадение истории вызовет только лишнее подозрение.
- Я ищу место для маленькой фабрики за городом. Да не могу вот ничего
найти. Видно, что-то напутали, когда рассказывали о Бельстоне.
- В Бельстоне? - переспросил толстячок и сощурился, изображая тем
самым глубокую задумчивость.
- Нет. В пригороде.
- А что за место? Если вы мне опишете его, я думаю, что смогу помочь.
Брансом насколько мог описал местечко и добавил:
- Мне говорили, что одно из деревьев недавно подмыло, и оно упало на
дорогу.
Это был рискованный кусок информации. Он с волнением ждал, ожидая, что
вот его собеседник воскликнет: "А это там, где нашли скелет этой бедной
девушки!" Но, к его удивлению, его собеседник оскалился и сказал:
- Такое могло быть только лет пятьдесят назад.
- Что вы хотите этим сказать?
