Через три дня после ее переезда к нему он зашел в штаб избирательной
кампании в Санта-Монике и застал Ирен за компьютером. Маленький Кэмпбелл
лежал у ее ног в спальном мешке, но не спал, и Дэвид увидел его раскрытые
глаза.
- Я заберу его домой и уложу в постель, - предложил Дэвид.
- Он здесь в полном порядке, - возразила Ирен. - Я не хочу
злоупотреблять твоим хорошим отношением.
Джатни вытащил Кэмпбелла из спального мешка, где мальчик лежал
полностью одетый, только разутый, взял его за руку и ощутил теплую мягкую
кожу. В этот момент он был счастлив.
- В первую очередь угощу его пиццей и мороженым, - сказал Джатни
Ирен. - Можно?
Она была очень занята за своим компьютером.
- Не испорти его. После твоего ухода он съел йогурт.
Она улыбнулась Дэвиду и чмокнула Кэмпбелла.
- Мне ждать тебя? - поинтересовался Джатни.
- Зачем? - быстро спросила она, и потом добавила. - Я приду поздно.
Джатни вышел, ведя мальчика за руку. Проехав до Монтана-авеню, он
остановился у маленькой пиццерии. Там он сделал заказ и стал смотреть, как
ест Кэмпбелл. Мальчик больше с интересом ковырялся в пицце, чем ел, но
Дэвиду доставляло удовольствие наблюдать за ним.
Мороженое Кэмпбелл почти вылизал, а уходя Джатни прихватил с собой
остаток пиццы.
Дома он сунул пиццу в холодильник и отметил, что пакетик с йогуртом
покрыт ледяной коркой. Он уложил Кэмпбелла в постель, разрешив ему самому
умыться и надеть пижаму. Себе он постелил на диване и тихо включил
телевизор.
В программе новостей было много политики и всевозможных интервью.
Фрэнсис Кеннеди, похоже, выступал по всем каналам. Джатни должен был
признать, что этот человек на телевизионном экране покорял всех. Джатни
мечтал стать таким же героем-победителем, как Кеннеди, любимым
американским народом и обладающим властью. На заднем плане он разглядел
агентов Службы безопасности с их каменными лицами. Как его оберегают, как
он богат, любим всеми! Дэвид Джатни часто воображал себя Фрэнсисом Кеннеди
и представлял, как любила бы его тогда Розмари. Думал он о Хоке и Джибсоне
Грейндже. Все они будут обедать у него в Белом доме, а Розмари будет
болтать с ним в своей экзальтированной манере и, трогая его колено,
рассказывать о своих сокровенных чувствах.
Он думал об Ирен и о том, какие чувства он испытывает к ней. И понял,
что скорее заинтересован ею, нежели очарован. Ему казалось, что она
действительно близка ему, но он никогда по-настоящему ее не любил. Он
думал о Кэмпбелле, о том, насколько открыт и простодушен этот мальчик, с
его невинным выражением лица.
Дэвид Джатни не испытывал, как многие взрослые, потребности
заигрывать с маленькими детьми. Но ему нравилось возить мальчика по
каньонам Малибу, когда они молча сидят в машине, и Кэмпбелл иногда
показывает на воющего вдали койота, глядит по сторонам и мечтает как все
дети. Это было гораздо приятнее, чем общение с Ирен, которая говорила
настолько безостановочно, что он с трудом сдерживался, чтобы не задушить
ее. Ему нравилось заезжать в маленькие кафе и угощать там ребенка. Он
ставил перед мальчиком гамбургер, жареную картошку и стакан молока, и тот
ел, что ему хотелось, а остальное расковыривал.
Иногда Дэвид Джатни брал Кэмпбелла за руку и отправлялся с ним гулять
вдоль общественных пляжей Малибу. Они поднимались к проволочному забору,
отгораживающему поселок Малибу, где живут богатые и могущественные, от
остального населения, и разглядывали сквозь забор этих счастливчиков. Там
жила Розмари. Он всегда напряженно высматривал ее на пляже и однажды ему
показалось, что он видит ее вдалеке.
Через несколько дней Кэмпбелл стал называть его дядей Джатом и
вкладывать свою ручонку в его руку. Джатни нравилось, как мальчик нежно
прикасался к нему, чего никогда не делала Ирен. В течение двух недель его
поддерживало растущее чувство к другому человеческому существу.
В постели с Ирен Дэвид Джатни стал импотентом. Теперь он всегда спал
на диване, а Кэмпбелл и Ирен ложились в спальне. В своей непрерывной
болтовне на пляже она подчеркнула, что его импотенция - буржуазный
предрассудок, что ее вины здесь нет, просто это результат совместной жизни
с ребенком. Возможно, это и правда, думал он, хотя причиной может быть и
недостаток у нее нежности к нему. Он бросил бы ее, но его беспокоила
судьба Кэмпбелла, ему не хватало бы мальчика.
А потом он потерял работу на студии и оказался бы в тяжелом
положении, если бы не дядя Хок. После увольнения Дэвид получил записку с
предложением зайти в офис Хока и, решив, что Кэмпбеллу понравится на
киностудии, взял его с собой. Мальчик был поражен и пришел в восторг от
игры на съемочных площадках, от кинокамер, громких команд, актеров и
актрис, участвующих в разных эпизодах. Но Джатни заметил, что чувство
реальности у мальчика смещено, и он не отличает игру актеров от обычного
поведения людей. В конце концов, он взял мальчика за руку и пошел с ним в
офис Хока.
Когда Хок приветствовал его, Дэвид Джатни ощутил переполнявшую его
любовь к этому человеку. Хок немедленно послал одного из своих секретарей
купить малышу мороженое, потом показал Кэмпбеллу кое-какой реквизит,
приготовленный для снимающегося фильма.
Кэмпбелл был в восторге, а Джатни почувствовал укол ревности, когда
увидел, как Хок очарован ребенком. Потом он понял, что Хок проделал все
это специально, чтобы устранить препятствие, мешающее их разговору. Пока
Кэмпбелл играл с реквизитом, Хок сказал Джатни:
- Мне очень жаль, что тебя уволили. Они сокращают ваш отдел, а
остальные работают там дольше тебя. Но ты поддерживай со мной связь, я
что-нибудь для тебя подберу.
- Я буду в порядке, - заверил Дэвид Джатни.
Хок внимательно посмотрел на него.
- Ты очень похудел, Дэвид. Может, тебе поехать домой и пожить там
немного. Чистый воздух Юты и спокойная жизнь мормонов помогут тебе. Этот
ребенок - сын твоей любовницы?
- Да, - ответил Джатни. - Она не совсем моя любовница, а скорее друг.
Мы живем вместе, потому что она хочет сэкономить деньги на плате за
квартиру и поехать в Индию.
Хок на мгновение нахмурился, собираясь что-то сказать, и Джатни
впервые увидел раздражение на его лице.
- Если ты будешь финансировать каждую девушку в Калифорнии, которая
хочет поехать в Индию, то пропадешь, - сказал Хок, а потом весело добавил.
- У них у всех, похоже, есть дети.
Он присел к письменному столу, вытащил из ящика толстую чековую
книжку, что-то в ней написал и, вырвав листок, вручил его Джатни.
- Это вместо всех подарков на дни рождения и по случаю окончания
учебы, послать которые у меня никогда не хватало времени.
Он улыбнулся Дэвиду. Джатни глянул на чек и поразился, увидев, что он
на пять тысяч долларов.
- О, Хок, я не могу принять этого! - воскликнул он.
Дэвид почувствовал на глазах слезы благодарности, унижения и
ненависти.
- Можешь, можешь, - сказал Хок. - Я хочу, чтобы ты немного отдохнул и
развлекся. Вероятно надо купить этой девушке билет до Индии, чтобы она
получила желаемое, а ты станешь делать что хочешь. Беда с
девушками-друзьями в том, что ты имеешь все неприятности любовника и
никаких преимуществ друга. Есть еще, конечно, этот симпатичный малыш. Быть
может, я в будущем что-нибудь для него сделаю, если решусь снять детскую
картину.
Джатни понял все, что сказал Хок, и сунул чек в карман.
- Да, - согласился он, - Кэмпбелл хорошенький мальчик.
- Дело не только в этом, - возразил Хок. - Обрати внимание, какое у
него тонкое лицо, словно созданное для трагедии. Ты смотришь на него и
чувствуешь, что сейчас заплачешь.
И Джатни подумал, как умен его друг Хок, который выразил словами то,
что чувствовал Джатни. Тонкость - подходящее слово, хотя и необычное для
определения типа лица Кэмпбелла. Ирен была стихийной силой, которая
создавала будущую трагедию.
Хок обнял его и сказал:
- Дэвид, держи со мной связь. Я это говорю всерьез. И вообще не падай
духом. Когда ты молод, у тебя все впереди.
Он подарил Кэмпбеллу модель великолепного самолета будущего, мальчик
прижал ее к груди и спросил:
- Дядя Джат, я могу это взять?
Джатни увидел улыбку на лице Хока и сказал:
- Передайте от меня привет Розмари.
Он хотел произнести эти слова в течение всей встречи.
Хок кинул на него удивленный взгляд.
- Передам, - пообещал он. - Я, Джибсон и Розмари приглашены на
инаугурацию Кеннеди в январе. Тогда и передам.
Дэвид Джатни вдруг ощутил, что его выкинули из этого мира. Люди,
которых он знает - он обедал с ними, спал с Розмари, а правильнее сказать,
трахнул ее - теперь собираются взойти на самый верх без него. Он взял
Кэмпбелла за руку, и прикосновение шелковистой кожи придало ему
уверенность.
- Спасибо за все, Хок. - Я буду держать вас в курсе моих дел. Может я
поеду в Юту на несколько недель. Например, к Рождеству.
- Это будет замечательно, - тепло сказал Хок. - Ты должен чаще
навещать родителей. Дети не знают, как тоскуют без них матери и отцы.
Но когда Хок провожал их до дверей своего кабинета, продолжая
похлопывать Дэвида Джатни по спине, Джатни с неожиданной яростью подумал,
откуда он, черт возьми, может это знать? У него никогда не было детей.
Лежа на диване в ожидании возвращения Ирен, и глядя, как дымка
рассвета просачивается сквозь окно гостиной, Джатни думал о Розмари
Белэйр. О том, как она повернулась к нему в постели и вся растаяла в его
теле. Он помнил запах ее духов, странную тяжесть ее тела, вызванную,
вероятно, действием снотворного, ее вид утром в спортивном костюме и то
высокомерие, с каким она отослала его прочь. Он вновь переживал тот
момент, когда она предложила ему деньги, чтобы он мог дать на чай шоферу,
и как он отказался взять их. Зачем только он оскорбил ее, зачем сказал,
что ей лучше знать, сколько следует заплатить шоферу, будто ее тоже
отправляли домой таким манером и при таких же обстоятельствах?
Джатни думал о своих родителях в Юте, которые забыли его, поглощенные
собственным счастьем, об их лицемерном "ангельском исподнем", которое они
вывешивали напоказ, в то время как радостно и непрерывно предавались
чувственным наслаждениям. Его приезд может помешать им.
Дэвид Джатни грезил, как он встретит Розмари Белэйр и поведает ей о
своей любви. Послушай, скажет он, представь, что у тебя рак, и я возьму
твою болезнь в свое тело. Если какая-нибудь огромная звезда упадет с неба,
я прикрою тебя. Если кто-то попытается убить тебя, я остановлю лезвие,
подставив свое сердце, пулю встречу своим телом. А если бы я обладал
одной-единственой каплей из родника молодости, которая сохранила бы меня
навеки молодым, я отдал бы тебе эту каплю, чтобы ты никогда не
состарилась.
Вероятно, он понимал, что его память о Розмари освещена ореолом ее
славы, что он молит Бога превратить его в нечто большее, нежели обычный
кусок плоти. Он молит о власти, о безмерном богатстве, о красоте, о всех
достоинствах, чтобы соотечественники заметили его присутствие на земле, и
он не затерялся в толпе.
Он показал чек Хока Ирен, чтобы произвести на нее впечатление,
продемонстрировать ей, что есть люди, настолько заботящиеся о нем, что
дарят ему такую большую сумму денег. Она не была потрясена, считая обычным
делом, когда друзья делятся друг с другом, и даже заметила, что человек с
таким огромным состоянием, как Хок, мог бы без труда дать и побольше.
