что экономические и культурные причины этого - вся долгая и постыдная
история угнетения черного населения. Но такова ситуация.
Клут взял из пепельницы свою сигару.
- Между прочим, белые - более опасные преступники. Я не знаю такого
случая, чтобы негр оказался убийцей-рецидивистом или чтобы черный украл
столько денег, сколько какой-нибудь прохиндей с Уолл-стрит. И никогда ни
один негр не совершал политического убийства.
- Вы стараетесь изо всех сил не добраться до главного, - заметил
Кристиан.
- Ладно, - рассмеялся Клут. - Главное вот в чем. Можно сказать, что
мы принимаем законы, карающие негров-преступников жестче, чем других. А
куда еще могут податься эти неодаренные, необразованные, беспомощные люди?
Как еще они могут бороться против нашего общества? Если у них не будет
отдушины в преступности, они обратятся к политической деятельности, станут
активными радикалами и тем самым нарушат политическое равновесие в стране.
Мы можем утратить капиталистическую демократию.
- Вы верите в эту чушь? - спросил Кристиан.
- Бог мой, кто знает? - вздохнул Клут. - Но люди, управляющие нашей
страной, верят. Они считают, пусть шакалы поедают беззащитных. Сколько они
могут украсть? Несколько миллиардов долларов? Это небольшая цена. Тысячи
людей подвергнутся насилию, будут ограблены, убиты, но не имеет значения,
что происходит с людьми, не представляющими общественной ценности. Лучше
иметь такие мелкие потери, чем настоящий политический переворот.
- Вы заходите слишком далеко, - заметил Кристиан.
- Возможно, - согласился Клут.
- А когда заходят слишком далеко, - продолжал Кристиан, - вы
получаете разные бригады бдительных, фашизм в американском варианте.
Они помолчали, потом Клут вновь заговорил:
- Когда вы показали мне этот хреновый отчет, думали, что я упаду в
обморок? Будучи еще молодым окружным прокурором, я видел эту кровавую
статистику. У нас полицейский джип был наготове двадцать четыре часа в
сутки, и меня могли вызвать из дома среди ночи. Мужья, зарубившие топором
своих жен и осужденные всего на пять лет тюрьмы, молодые хулиганы,
нанюхавшиеся наркотиков, убивающие старух ради чека социального
страхования в девяносто долларов. А потом убийцы выходят на свободу,
потому что не были соблюдены их гражданские права. Воры, налетчики,
грабители банков, словно им вручили золотую медаль. Вот какая е...ная
штука. А газеты цитируют роман "1984" и этого сволочного Джорджа Оруэлла.
Послушайте, я видел родителей убитых девушек, рыдающих, жизни их были
погублены навсегда, а убийцу похлопывают по плечу, потому что существуют
умелые адвокаты, сонные присяжные и какой-нибудь высокопоставленный
церковный чин, хлопочущий за него. А что эти убийцы получат, если вы их
осудите? Три года, пять лет. Криминальная система в нашей стране является
полной чепухой, а те, кто управляет страной - богачи, церковь, политики,
мои коллеги адвокаты, - довольны таким ходом вещей. Нет радикальных
политических движений, есть жирные гонорары, весьма солидные взятки. Так
какое имеет значение, что несколько сот тысяч рядовых граждан убиты, стоит
ли волноваться из-за того, что миллионы подверглись нападениям, что их
избили, изнасиловали? - Клут замолчал, вытер лицо салфеткой и смущенно
произнес: - В этом никогда не было никакого смысла. - Он улыбнулся
Кристиану и взял в руки отчет. - Я хотел бы забрать это. Не для того,
чтобы подтереться им, как следовало бы, а просто для того, чтобы повесить
в рамочке на стене в моей берлоге, где он будет в полной сохранности. Я
знаю это, потому что в моем доме установлена система охраны, стоящая
пятьдесят тысяч долларов.
Тем не менее Клут доказал, что он превосходный заместитель
руководителя ФБР, и сегодня он встретил Кристиана с суровым лицом, с
пачкой справок и письмом на трех страницах, которое он вручил отдельно.
Письмо было составлено с помощью вырезанных из газет букв. Кристиан
прочитал его. Еще одно сумасшедшее предупреждение о том, что самодельная
атомная бомба будет взорвана в Нью-Йорке.
- И из-за этого вы вытащили меня от президента? - спросил он.
- Я ждал, пока мы все не проверили, - ответил Питер Клут. - Угроза
квалифицируется как возможная.
- О, Боже! - вырвалось у Кристиана. - Только не сейчас.
Он еще раз, уже более внимательно, прочитал письмо. Разные шрифты
букв затрудняли чтение, письмо выглядело, как причудливая авангардистская
картина. Оно было адресовано в редакцию "Нью-Йорк Таймс". Сначала он
прочитал абзацы, выделенные зеленым цветом и содержащие главную
информацию, которые гласили:
Мы спрятали ядерное оружие мощностью минимум полкилотонны и максимум
килотонну в одном из районов Нью-Йорка. Письмо это адресовано вашей
газете, так что вы можете опубликовать его и предупредить население
города, чтобы оно эвакуировалось и таким образом избежало беды.
Механизм сработает через семь дней после даты отправления этого
письма. Поэтому вы понимаете, насколько необходимо опубликовать его
немедленно.
Кли посмотрел на дату. Взрыв должен произойти в четверг. Он стал
читать дальше.
Мы предпринимаем этот шаг, чтобы показать населению Соединенных
Штатов, что правительство должно объединиться на основе равенства со всем
остальным миром для установления контроля над ядерной энергией, или наша
планета погибнет.
Нас нельзя купить деньгами или на каких-нибудь иных условиях.
Публикуя это письмо и тем самым способствуя эвакуации города Нью-Йорка, вы
можете спасти тысячи жизней.
Чтобы убедиться, что это пишет не сумасшедший, пусть конверт и бумагу
проверят в правительственных лабораториях. Они обнаружат следы окиси
плутония.
Напечатайте это письмо немедленно.
Остальная часть письма представляла собой лекцию на темы политической
морали и пылкий призыв к Соединенным Штатам прекратить производство
ядерного оружия.
- Вы проверили это письмо? - обратился Кристиан к Питеру Клуту.
- Да, - ответил Клут, - на нем действительно есть следы. Буквы
вырезаны из разных газет и журналов, но они дают ключ. Тот или те, кто
написал письмо, достаточно умны, чтобы использовать газеты со всей страны,
однако большинство газет из Бостона. Я послал туда пятьдесят человек в
помощь начальнику местного отделения.
- У нас впереди долгая ночь, - вздохнул Кристиан. - Давайте запрячем
это письмо подальше. И скройте его от средств массовой информации.
Командный пункт будет в моем кабинете, все бумаги направляйте ко мне. У
президента достаточно поводов для головной боли, пусть хоть этого не
будет. Это просто чепуха, как и все подобные письма маньяков.
- Хорошо, - сказал Питер Клут, - но вы ведь знаете, однажды одно из
них окажется подлинным.
Это была долгая ночь. Сообщения поступали непрерывно. Руководителя
агентства по ядерной энергии предупредили, что его отряды розыска и
обнаружения могут быть вызваны по тревоге. Эти отряды комплектовались
специально отобранным персоналом, были вооружены сложнейшей аппаратурой,
способной обнаружить спрятанные атомные бомбы.
Kристиану Кли и Клуту ужин принесли в кабинет Кристиана, который в
это время читал донесения. "Нью-Йорк Таймс", естественно, не стала
публиковать письмо, а обычным порядком передала его в ФБР. Кристиан
позвонил издателю "Нью-Йорк Таймс" и попросил его не сообщать никому о
письме, пока не будет закончено расследование, что тоже было обычной
процедурой. Газеты уже в течение ряда лет получали подобные письма
тысячами, и поскольку к ним привыкли, то письмо вместо субботы попало в
ФБР только в понедельник.
Где-то в середине ночи Питер Клут вернулся в свой кабинет, чтобы
проверить, как справляется его штаб с тысячами телефонных сообщений от
оперативных агентов, главным образом, из Бостона. Кристиан продолжал
просматривать донесения по мере их поступления. Менее всего он хотел
добавить эту проблему к тяжести других, лежащих на плечах президента. На
какое-то мгновение он подумал, может ли быть это еще одним витком заговора
похитителей, но решил, что даже они не рискнут вести игру с такими
высокими ставками. Здесь явно было какое-то отклонение. Атомные психозы
случались и раньше, обнаруживались сумасшедшие, объявлявшие, что они
изготовили самодельную атомную бомбу, и требовавшие выкуп до ста миллионов
долларов. Одно письмо даже содержало требование передать портфель акций
Уолл-стрита, долю в акциях корпорации "Интернэйшнл бизнес машин",
"Дженерал моторс", "Сирс", "Тексако" и некоторых компаний генной
технологии. Когда это письмо направили в департамент энергетики для
психологической экспертизы, то ответ гласил, что оно не содержит угрозы
бомбы, а террорист очень хорошо разбирается в делах фондовой биржи. В
результате был арестован мелкий брокер с Уолл-стрит, который растратил
деньги своих клиентов и искал выхода из этой тупиковой для него ситуации.
Сейчас действует какой-нибудь другой сумасшедший, думал Кристиан, но
тем не менее возникают сложности. Будут истрачены сотни миллионов
долларов. Счастье, что письмо удалось утаить от средств массовой
информации, хотя существуют некоторые вещи, которые эти мерзавцы не
рискнут затронуть. Они знают, что в Законе о контроле над атомной бомбой
есть секретные пункты, образующие брешь в священных свободах Билля о
правах, оберегающих их. Следующие несколько часов Кристиан занимался тем,
что молился, чтобы их миновала чаша сия, чтобы он не должен был утром идти
к президенту и взвалить на него еще и эту ношу.
6
В Султанате Шерабена Ябрил стоял в дверях угнанного самолета и
готовился к следующему акту, который ему предстояло разыграть. После
абсолютной сосредоточенности он позволил себе чуть расслабиться и оглядеть
окружающую пустыню. Султан распорядился, чтобы ракеты были на месте, а
радары работали. Танки образовали оцепление, чтобы машины телевизионных
компаний не могли подъехать к самолету ближе, чем на сто ярдов, а за ними
виднелась огромная толпа. Ябрил подумал, что завтра отдаст приказ, чтобы
автобусам и толпе разрешили подойти гораздо ближе. Штурма он не опасался,
самолет был щедро заминирован, Ябрил знал, что может взорвать его так, что
косточки придется потом просеивать в песке пустыни.
Потом он отошел от двери и уселся рядом с Терезой Кеннеди. В салоне
первого класса они были вдвоем, так как террористы сторожили
пассажиров-заложников в туристском салоне, другие находились в кабине
управления с экипажем.
Ябрил постарался, чтобы Тереза успокоилась, и сказал ей, что с
пассажирами-заложниками обращаются хорошо. Естественно, они не в самых
комфортабельных условиях, но в таких же находится и она, и он сам.
- Вы понимаете, - произнес Ябрил, скривив лицо, - не в моих интересах
причинить вам вред.
Тереза Кеннеди верила ему. Несмотря ни на что, она находила его
смуглое, значительное лицо привлекательным, и, хотя знала, что он опасен,
Ябрил ей все-таки нравился. По наивности своей она верила, что положение
отца делает ее неуязвимой.
- Вы можете помочь нам, - почти примирительно сказал Ябрил, - помочь
вашим товарищам заложникам. Наше дело справедливое, вы сами сказали об
этом несколько лет назад. Но американо-еврейский истэблишмент был слишком
силен. Они заткнули вам рот.
Тереза Кеннеди отрицательно тряхнула головой.
- Я уверена, что у вас есть свои оправдания, они всегда у всех
