Сочинений ваших никто рассматривать не будет; на них нет никакой цензуры: государь император сам будет и первым ценителем произведений ваших и цензором.
Объявляя вам сию монаршую волю, честь имею присовокупить, что как сочинения ваши, так и письма можете для представления его величеству доставлять ко мне; но впрочем от вас зависит и прямо адресовать на высочайшее имя.
Примите при сем уверение в истинном почтении и преданности, с которыми честь имею быть
ваш покорный слуга А. Бенкендорф.
• 205
30-го сентября 1826
Москва.
Его благород.<ию> А. С.
Пушкину.
284. В. В. Измайлову.
9 октября 1826 г. Москва.
Милостивый государь
Владимир Васильевич,
Извините, что до сих пор я не мог отвечать вам; разные обстоятельства, печальные и хлопотливые, мне помешали.
Радуюсь, что могу чем-нибудь угодить первому почтенному покровителю моей Музы. Я непременно доставлю Василью Львовичу стихи для Вашего альманаха.
Уезжаю из Москвы с искренним сожалением, что не имел случая возобновить нашего заочного знакомства.
Примите искренние уверения в глубочайшем почтении и сердечной моей преданности.
А. Пушкин.
9 октября
1826.
Москва.
Адрес: Владимиру Васильевичу Измайлову.
285. З. А. Волконская - Пушкину.
29 октября 1826 г. Москва.
Moscou. Ce 29 Octobre
1826.
Il y a plusieurs jours que j'ai mis de cфtй pour vous ces deux lignes, cher Monsieur Pouschkin. Mais j'ai oubliй de vous les remettre; c'est que quand je vous vois, je deviens marвtre. Jeanne a йtй faite pour mon thйвtre, j'ai jouй ce rфle et voulant en faire un opйra, j'ai dы finir au milieu de la piиce de Schiller. Vous aurez une lithographie de ma tкte en Giovanna d'Arco, d'aprиs Bruni, vous la mettrez sur la premiиre page, et vous vous souviendrez de moi. Revenez-nous. L'air de Moscou est plus lйger. Un grand poлte russe doit йcrire ou dans les stepes ou а l'ombre du Kremlin, et l'auteur de Boris Godounoff appartient а la citй des Czars. - Quelle est la mиre qui a conзu l'homme dont le gйnie est toute force, toute grвce, tout abandon; qui tantфt sauvage, tantфt Europйen; tantфt Schakespaer et Byron, tantфt Arioste, Anackrйon, mais toujours Russe, passe du lyrique au dramatique, des chants doux, amoureux, simples, parfois rudes. Romantiques ou mordants au ton grave et naпf de la sйvиre histoire.
Au revoir tantфt j'espиre.
P-sse Zйnйпde Volkonsky.
285. H. С. Алексеев - Пушкину.
30 октября 1826 г. Кишинев.
Во время, когда я думал писать к тебе посторонними путями, любезный Пушкин, через посредство Крупенской, которая бралась доставить письмо к сестре своей Пещуровой, как узнаю, что ты в Москве. Радость овладела мной до такой степени, что я не в состоянии изъяснить тебе и предоставляю судить тебе самому, если разлука не уменьшила доверенности твоей к моей дружбе. - С какою завистью воображаю я московских моих знакомых, имеющих случай часто тебя видеть; с каким удовольствием хотел бы я быть на их месте и с какою гордостью сказал бы им: мы некогда жили вместе; часто одно думали, одно делали и почти - одно любили; иногда ссорились, но расстались друзьями, или по крайней мере, я так льстил себе. Как бы желал я позавтракать с тобою в одной из московских ресторациев и за стаканом Бургонского пройти трехлетнюю кишеневскую жизнь, весьма занимательную для нас разными происшествиями. Я имел многих приятелей, но в обществе с тобою я себя лучше чувствовал, и мы кажется оба понимали друг друга; несмотря на названии: лукавого соперника и черного друга я могу сказать, что мы были друзья-соперники, - и жили приятно!
Теперь сцена кишеневская опустела, и я остался один на месте, чтоб, как очевидный свидетель всего былого, мог со временем передать потомству и мысли и дела наши. Вс° переменилось здесь со времени нашей разлуки: Сандулаки вышла замуж; Соловкина умерла; Пулхерия состарилась и в бедности; Калипсо в чахотке; одна Еврейка осталась на своем месте; - но прежних дней уж не дождусь: их нет, как нет! Как часто по осушенным берегам Быка, хожу я грустный и туманный и проч.: вспоминая милого товарища, который умел вместе и сердить и смешить меня. Самая Madame Вольф сильно действует на [меня] мое расположение, - и если ты еще не забыл этот предмет, то легко поймешь меня .....!
Место Катакази занял Тимковской, ты его верно знаешь: он один своим умом и любезностью услаждает скуку. Ты может быть захочешь узнать, почему я живу здесь так долго, но я ничего тебе сказать не в состоянии; какая-то тягостная лень душою овладела! счастие по службе ко мне было постоянно: за все поручении, мною выполненные с усердием, полу-милорд наградил меня благодарностью и несколько раз пожатием руки; чины же и кресты зависели от окружающих, коих нужно было просить, а я сохранил свою гордость и не подвинулся ни на шаг. - Теперь его чорт взял, он отправился в Англию, но я ожидаю способов возвратиться в Москву белокаменную и соединиться с друзьями, но:
"Сколь многих взор наш не найдет
Меж нашими рядами!"
Меж тем я уверен, что ты меня вспомнишь: удостоенный некогда целого послания от тебя, я вправе надеяться получить несколько строк, а также, если можно, и чего-нибудь нового из твоего произведения. Я имел первую часть Онегина, но ее кто-то зачитал у меня; о второй слышал и жажду ее прочесть. - Если вздумаешь писать ко мне, то надписывай прямо в Кишенев, а всего лутче пошли в дом Киселевых, кои ко мне доставят и таким образом будут
нашим почтамтом. -
Я часто говорю о тебе с Яковом Сабуровым, который вместе со мною в комиссии по делам Варфоломея, - он тебя очень любит и помнит. -
Липранди тебе кланяется, живет по прежнему здесь довольно открыто и как другой Калиостро, бог знает, откуда берет деньги. -
Прости, с нетерпением ожидаю удостоверения, что в твоей памяти живет еще
Алексеев.
30 октября.
287. В. А. Муханову.
9 сентября - октябрь 1826 г. Москва.
Bonjour; venez chez moi demain soir а 8 h. - Nous lirons Годунов.
283. В. А. Муханову.
9 сентября - 1 ноября 1826 г. Москва.
Будь у меня вечером и привези [Му] Хомяковых.
А. П.
Адрес: Муханову.
289. В. П. Зубкову (?).
1-2 ноября 1826 г. (?) Москва.
J'espйrais vous voir et vous parler encore avant mon dйpart, mais mon mauvais sort me poursuit dans tout ce que je veux. Adieu donc, cher ami - je vais m'enterrer а la campagne jusqu'au premier janvier - je pars la mort dans le coeur.
290. В. Ф. Вяземской.
3 ноября 1826 г. Торжок.
Je m'empresse, Madame la princesse, de vous envoyer les ceintures. Vous voyez que j'ai une belle occasion de vous faire un madrigal а propos de la ceinture de Vйnus etc. - mais le madrigal et le sentiment sont devenus йgalement ridicules. Que vous dirai-je de mon voyage? il continue sous les plus heureux auspices - sauf un chemin dйtestable et des ямщик insupportables. Les cahots, les coups de coudes etc. incommodent beaucoup mes deux compagn de voyage - je leur demande pardon de la libertй grande, mais quand on fait tant que d'aller ensemble, il faut bien se passer quelques choses. S. P.* (45) est mon bon ange; mais l'autre est mon dйmon; cela me trouble dans mes mйditations poлtiques et amoureuses le plus mal а propos du monde.
Adieu, madame la Princesse, - je m'en vais m'enterrer au milieu de mes voisins. Priez Dieu pour le repos de mon вme. Si vous daignez m'envoyer а Опочка une petite lettre de 4 pages, cela serait de votre part une coquetterie tout а fait aimable. Vous qui savez [mieux] tourner un billet mieux que feue ma tante, n'aurez-vous pas cette extrкme bontй? (NB. billet est dйsormais (28) synonyme de musique). Adieu donc. Je suis а vos pieds et vous secoue la main а l'Anglaise, puisqu'а toute force vous ne voulez pas que je vous la baise.
Torjok 3 Nov.
Y a-t-il assez de sous--uvres. Au nom de Dieu n'en donnez pas la clef а M. votre йpoux. Je m'y oppose formellement.
Адрес:
Ее сиятельству
княгине Вере Федоровне
Вяземской -
в Москве. В Чернышевском переулке в собств. доме.
291. С. А. Соболевскому.
9 ноября 1826 г. Михайловское.
9 ноябр.
Мой милый Соболевский - я снова в моей избе. 8 дней был в дороге, сломал два колеса и приехал на перекладных. Дорогою бранил тебя немилосердно; но в доказательства дружбы (сего священного чувства) посылаю тебе мой Itinйraire от Москвы до Новагорода. Это будет для тебя Инструкция. Во-первых запасись вином, ибо порядочного нигде не найдешь. Потом
На голос: Жил да был петух индейской
У Гальяни иль Кольони
Закажи себе в Твери
С пармазаном макарони
Да яишницу свари.
*
На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке,
Жареных котлет отведай (имянно котлет)
И отправься на легке.
*
Как до Яжельбиц дотащит
Колымагу мужичок,
То-то друг мой растаращит
Сладострастный свой глазок!
*
Поднесут тебе форели!
Тотчас их варить вели,
Как увидишь: посинели, -
Влей в уху стакан Шабли.
*
Чтоб уха была по сердцу,
Можно будет в кипяток
Положить немного перцу,
Луку маленькой кусок.
Яжельбицы - первая (29) станция после Валдая. - В Валдае опроси, есть ли свежие сельди? если же нет
У податливых крестьянок
(Чем и славится Валдай)
К чаю (30) накупи баранок
И скорее поезжай.
На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку; таким образом ты будешь иметь от скуки какое-нибудь занятие. Прощай, пиши.
Адрес: Сергею Александровичу
Соболевскому.
В Москве, на Молчановке в доме Ренкевичевой.
292. П. А. Вяземскому.
9 ноября 1826 г. Михайловское.
Вот я в деревне. Доехал благополучно без всяких замечательных пасажей; самый неприятный анекдот было - то, что сломались у меня колесы, растрясенные в Москве другом и благоприятелем моим г. Соболевским. Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни - ей богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70 лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы вероятно сочиненной при ц.<аре> Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом. Получила ли княгиня поясы и письмо мое из Торжка? Долго здесь не останусь, в П.<етер>Б.<ург> не поеду; буду у вас к 1-му.... она велела! Милый мой, Москва оставила во мне неприятное впечатление, но вс°-таки лучше с вами видеться - чем переписываться. К тому же журнал... Я ничего не говорил тебе о твоем решительном намерении соединиться с Полевым, а ей богу - грустно. Итак никогда порядочные литераторы вместе у нас ничего не произведут! вс° в одиночку. Полевой, Погодин, Сушков, Завальевский, кто бы ни издавал журнал, (31) вс° равно. Дело в том, что нам надо завладеть одним журналом и царствовать самовластно и единовластно. Мы слишком ленивы, чтоб переводить, выписывать, объявлять etc. etc. Это черная работа журнала; вот за чем и издатель существует; но он должен 1) знать грамматику русскую 2) писать со смыслом: т. е. согласовать существ. с прилаг. и связывать (32) их глаголом. - А этого-то Полевой и не умеет. Ради Христа, прочти первый параграф его известия о смерти Румянцова и Растопчина. И согласись со мной, что ему невозможно доверить издания журнала, освященного нашими имянами. Впроччем ничего не ушло. Может быть, не Погодин, а я - буду хозяин нового журнала. Тогда, как ты хочешь, а уж Полевого ты пошлешь к матери в гузно.
Прощай князь Вертопрахин, кланяйся княгине Ветроне, которая надеюсь выздоровила. Что наши? Что Запретная Роза? что Тимашева? как жаль, что я не успел с нею завести благородную интригу! но и это не ушло.
