повтори мы сейчас эту попытку. А ты спрашиваешь, чувствительны ли они? Да
они просто сумасшедшие.
Наступившую тишину вновь нарушил слабый голос Флоры:
- Энус?
- Да.
- Восстание беспокоит тебя не только потому, что оно может повлиять
на твою карьеру. Мне кажется, ты ждешь действительно опасного для
Империи... Не скрывай от меня. Ты боишься, что эти земляне победят?
- Флора, я не могу говорить об этом. Это даже не догадка... Может
быть, четыре года в этом мире - это слишком много для нормального
человека. Но почему эти земляне так уверены в себе?
- Откуда ты это знаешь?
- О, я знаю. У меня есть источники информации. В конце концов их
сокрушали трижды. У них не должно остаться иллюзий. Им противостоят двести
миллионов миров, каждый из которых сильнее их, и все же они уверены в
себе. Они столь тверды в своей вере в какую-то судьбу или
сверхъестественную силу, во что-то известное только им. Может быть...
может быть...
- Может быть что, Энус?
- Может быть, у них есть свое оружие?
- Оружие, с помощью которого один мир сможет победить двести
миллионов? Ты паникуешь. Такого оружия нет.
- Я уже упоминал Синапсайфер.
- Но его действие можно обнаружить. Может быть, тебе известно другое
оружие, которое они могут использовать?
- Нет, - неохотно ответил Энус.
- В этом-то все и дело. Такое оружие и невозможно. А почему бы тебе
не связаться с премьер-министром и из лучших побуждений предупредить его о
планах Авардана? Это отведет все подозрения по поводу участия Империи в
этом глупом нарушении их обычаев. И в то же время ты, не вмешиваясь,
остановишь Авардана... А теперь, почему бы тебе не поспать? Прямо здесь.
Можно опустить кресло, а когда ты проснешься, я пришлю завтрак. При солнце
все видится по-другому.
Так Энус после бессонной ночи заснул за пять минут до рассвета.
А спустя восемь часов премьер-министр узнал от него об Авардане и его
миссии.
7. РАЗГОВОР С СУМАСШЕДШИМИ
Что касается Авардана, то его интересовало только то, как заполнить
свое свободное время. Его корабль "Опихус", на котором прибудут остальные
члены экспедиции, можно ожидать не раньше чем через месяц, поэтому в
течение месяца он будет полностью предоставлен самому себе.
На шестой день по прибытии на Землю Бел Авардан воспользовался
услугами Земной Компании воздушных перевозок и сел на стартоплан между
Эверестом и столицей.
Он сознательно отказался от скоростного глайдера, предложенного
Энусом, поскольку, как человек здесь чужой и как археолог, хотел увидеть
жизнь людей, населяющих Землю.
Была и другая причина.
Авардан жил в секторе Сириуса, пресловутом первом секторе Галактики,
где антиземные настроения были особенно сильны. И все же он предпочитал
считать, что у него не было подобных предрассудков. Конечно, у него
сложилась привычка думать о землянах, как о неких нелепых существах, даже
само слово "землянин" казалось ему нелепым. Но он действительно был лишен
предрассудков.
Так, по крайней мере, он думал. Например, если бы землянин,
обладающий необходимыми знаниями и способностями, выразил желание
присоединиться к его экспедиции, он бы согласился... Только если другие
участники экспедиции не будут возражать.
Он задумался. Конечно, он смог бы есть вместе с землянином, или даже
спать на одной кровати в случае необходимости, но при условии, что
землянин будет достаточно чист и здоров.
Собственно говоря, он смог бы во всех отношениях рассматривать его
как любого другого человека. И все же нельзя отрицать, что он никогда не
сможет забыть, что землянин - это землянин.
И вот ему представился случай проверить себя. Он летел в самолете в
окружении землян и чувствовал себя вполне естественно.
Авардан оглянулся на обычные и ничем не примечательные лица
пассажиров. Отличил бы он этих землян в толпе от других людей? Вряд ли.
От этих мыслей его отвлек смех. Объектом внимания пассажиров были
пожилые мужчина и женщина.
Авардан повернулся к соседу.
- Что там происходит?
- Сорок лет они были женаты и сейчас совершают поездку вокруг Земли.
Пожилой мужчина, раскрасневшийся от удовольствия, многословно
рассказывал историю своей жизни. Жена время от времени вмешивалась,
педантично исправляя малозначительные подробности. Все это выслушивалось
окружающими с величайшим вниманием, и земляне показались Авардану такими
же теплыми и человечными, как любые другие люди в Галактике.
И тут кто-то спросил:
- А когда ваши Шестьдесят?
- Через месяц, - с готовностью ответил мужчина, - шестого ноября.
- Ну что ж, - сказал спрашивающий, - надеюсь вам повезет с погодой в
этот день. Помню, когда было Шестьдесят моего отца, лил проливной дождь. Я
пошел с ним, знаете в такой день человек нуждается в компании, и он все
время жаловался на дождь. - Слушай, - сказал я, - что ты жалуешься, отец?
Ведь возвращаться-то придется мне.
Раздался общий взрыв смеха, к которому не замедлила присоединиться и
пожилая чета. Авардан, однако, почувствовал приступ ужаса, вызванного
ясным и невыносимым подозрением.
- Эти шестьдесят, - обратился он к сидящему рядом мужчине, - о
которых они говорят, имеется в виду, что человека, достигшего шестидесяти,
убивают?
В голосе Авардана было что-то, заставившее соседа с подозрением
посмотреть на него. Наконец он сказал:
- Ну, а вы что думали?
Авардан сделал рукой неопределенный жест и довольно глупо улыбнулся.
Ему был известен этот обычай, но лишь по книгам, по обсуждению в научных
статьях. Но теперь его окружали люди, которые по закону могли жить только
до шестидесяти.
Мужчина все еще смотрел на него.
- Слушай, парень, откуда ты? У вас что, не знают о Шестидесяти?
- Мы называем это "время", - с трудом выговорил Авардан. - Я оттуда.
- Он неопределенно показал большим пальцем назад, и после минутного
колебания собеседника отвел от него свой жесткий изучающий взгляд.
Тем временем пожилой мужчина заговорил вновь.
- Она идет со мной, - сказал он, кивая на свою добродушную жену. - У
нее еще остается три месяца, но она предпочитает уйти со мной.
Вскоре, казалось, все пассажиры погрузились в вычисления времени,
оставшегося каждому из них.
Низкий мужчина в облегающей одежде, с решительным выражением лица,
твердо произнес:
- У меня осталось двенадцать лет, три месяца и четыре дня, и никуда
от этого не деться.
- Они могут вычислить это с точностью до дня, - проговорил стройный
молодой человек. - А есть люди, живущие дольше своего времени.
- Точно, - сказал другой, вызвав общее согласие и возмущение.
- Я, - продолжал молодой человек, - не вижу ничего странного в том,
что человек желает продлить свою жизнь, особенно, если у него есть дела,
требующие завершения. Но эти паразиты, пытающиеся протянуть до следующей
Проверки, пожирают еду следующего поколения...
- Но разве возраст всех не зарегистрирован? - мягко вмешался Авардан.
- Они не смогут долго скрываться, не так ли?
Все замолчали, немало смущенные выражением столь глупого идеализма.
Наконец кто-то, как будто пытаясь перевести разговор на другую тему,
дипломатично произнес:
- Не думаю, чтобы жизнь после шестидесяти имела какой-то смысл.
- Для фермера никакого, - согласился с ним другой. - Нужно быть
сумасшедшим, чтобы после полувековой работы на полях не радоваться ее
окончанию. Но что вы скажете относительно чиновников и администраторов?
Наконец пожилой мужчина, сорокалетие свадьбы которого вызвало этот
разговор, осмелился высказать свое мнение, ободренный, вероятно, тем, что
ему как очередной жертве Шестидесяти, терять было нечего.
- Разное бывает, знаете ли, - подмигнул он с лукавым намеком. - Я
знал человека, которому исполнилось шестьдесят во время Проверки восемьсот
десятого года, а он продолжал жить до восемьсот двадцатого. До шестидесяти
девяти лет! Представляете!
- Как же ему это удалось?
- У него были какие-то деньги, а брат его был членом Совета
Старейших. Для такой комбинации нет ничего невозможного.
Замечание вызвало общее согласие.
- Слушайте, - сказал все тот же молодой человек. - У меня был дядя,
который прожил лишний год, всего год. Это был один из тех себялюбцев,
которые, знаете, не особенно желают уходить. Какое ему было дело до
остальных... Случилось так, что я не знал об этом, иначе я, конечно же,
сообщил бы о нем, уверяю вас, потому что каждый должен уйти в свое время.
Так или иначе, обман обнаружился. Братство вызвало меня и брата и пожелало
узнать, почему мы не сообщили о нем. Я ответил, что ничего не знал, и
никто в семье не знал об этом. Я сказал им, что мы не виделись десять лет.
И все равно пришлось заплатить кругленькую сумму в пять сотен кредитов.
Выражение беспокойства на лице Авардана усилилось. Уж не сумасшедшие
ли эти люди, которые воспринимают смерть как должное и отказываются от
своих друзей и родственников, которые пытаются избежать смерти? Не попал
ли он случайно на самолет, перевозящий сумасшедших? Или это были просто
земляне?
А его сосед вновь хмуро посмотрел на него. Голос его прервал
размышления Авардана.
- Эй, парень, где это "оттуда"?
- Извините?
- Я спрашивал, откуда ты. Ты сказал "оттуда". Что это за "оттуда"? А?
Авардан почувствовал, что окружающие подозрительно смотрят на него.
Не приняли ли его за члена их Совета Старейших? А может его считают
провокатором?
И он ответил им вспышкой откровенности.
- Я не с Земли. Меня зовут Бел Авардан, и я из сектора Сириуса. А
ваше имя? - И он протянул руку.
Его ответ прозвучал как брошенная в салон самолета атомная капсула.
Возникший испуг землян быстро перешел в яростную, злобную
враждебность, направленную на него. Мужчина, сидевший рядом с ним,
поднялся и пересел на другое место.
Все отвернулись. Плечи плотно сомкнулись вокруг него. На мгновение в
Авардане вспыхнуло негодование. Земляне смеют так обращаться с ним!
Земляне! Он протянул им руку дружбы. Он снизошел до них, и вот чем они ему
ответили.
Преодолев усилие, он расслабился. Ясно, что предубеждение не могло
быть односторонним, ненависть порождала ненависть.
Остальную часть путешествия он провел в молчаливом одиночестве, не
обращая внимания на разговоры за спиной и бросаемые на него время от
времени взгляды.
Приземление в Чике было воспринято им с радостью, хотя Авардан
мысленно усмехнулся, взглянув из самолета на "лучший город" Земли.
Его багаж был перенесен в автомобиль. Здесь он, по крайней мере, был
единственным пассажиром, так что вряд ли можно было ожидать каких-либо
неприятностей.
- В посольство, - сказал он шоферу, и машина тронулась с места.
Так Авардан впервые оказался в Чике, и произошло это в тот день,
когда Шварц сбежал из Института Ядерной Физики.
8. ВСТРЕЧА В ЧИКЕ
Доктор Шект в двадцатый раз посмотрел свои записи и поднял глаза на
Полу, входящую в его кабинет. Нахмурившись, она сняла свой рабочий халат.
- Итак, отец, ты до сих пор не ел?
- А? Конечно, я ел... Что это?
- Это обед. По крайней мере, это было обедом. То, что ты ешь, скорее
напоминает завтрак. Какой смысл в том, что я приношу обед сюда, если ты
его не ешь?
- Не нервничай. Я съем. Ты же знаешь, что я не могу прерывать важный
эксперимент ради приема пищи.
Он вновь взглянул на заметки.
- Ты не представляешь, что за человек этот Шварц. Я рассказывал тебе
