Найденные документы подтверждают, что город был разбит на районы, в
которых красноармейским отрядам предназначалось произвести чуть не
поголовную резню пермского населения.
Конечно, доминирующую роль в числе обреченных играли представители
несчастной русской интеллигенции: студенты, врачи, священники и т. п.
Обнаружены списки с именами до 1.500 обреченных.
Слишком внезапное появление сибиряков и быстрое занятие ими города
предупредило ужасное дело..."
Записи в книжке на этом не кончались. Но дальше они были короткими.
Заметки на память. Деловые, и совсем уж частного содержания: "Быть у ген.
А. Н. Пепеляева в 11.00", "Адмирал серьезно болен. Говорят, из Томска к
нему срочно вызван проф. Курлов...", "Завтра поездка в Екатеринбургскую
группу войск...", "Письмо от Нины из Харькова 29 янв. Послать ей ответ с
Мухиным...", "На Атаманской около Никольского собора встретил пка Смирнова.
Считал его погибшим с нач. 16-го. Так говорили"...
И так, отрывисто, с сокращениями, с обрывами на полуслове, - до последней
странички... Не понять было, чья книжка. Впрямь, возможно, взоровская, и
его рукой записи. Возможно, другого какого-то человека, как-то связанного с
пасечником Терентием Засекиным. Несомненно было только одно: писал офицер,
вращавшийся в высших военных кругах колчаковской армии...
Зимин уснул поздно, а разбудили его еще до света громкие мужские голоса,
шум работающих моторов машин, хлопанье открываемых-закрываемых дверц. Это
вернулся Сергей.
Когда Зимин поднялся и вышел, в освещенном дворе были только Сергей и
Полина.
Сергей хоть и встал, шагнул навстречу ему с улыбкой на лице, со словами:
"Привет. Заждался", был однако в самом мрачном расположении духа: Базавлука
(впервые он назвал по фамилии главаря преступной группы) они упустили. Хоть
верно все рассчитали до мелочей, перекрыли дороги точно там, где Базавлук с
подельниками должен был обязательно вынырнуть и вынырнул, все равно
упустили. Скрылись, в соседнюю область ушли.
Как? Не ожидали, не были готовы к такому ожесточенному сопротивлению. Не
могли представить, что преступники окажутся вооружены лучше. Самый
настоящий бой с применением гранат, с перестрелкой из "Калашниковых" и
"узи" разгорелся в тайге, километрах в пятнадцати от западной границы
района. Еще вчера. Ранним вечером. В четвертом часу. (Невольно Зимин
подумал, что пока он с краеведом Лестнеговым неторопливо и обстоятельно вел
ни к чему не обязывающую беседу о колчаковском золоте, Сергей находился под
пулями...). Бой произошел у деревянного мостка через небольшую речушку.
Бандиты закидали гранатами, разбили этот мосток, тем самым не дали
возможности оперативникам следовать за собой по пятам, скрылись. Кстати,
исчезая, избавились от раненого в ногу охотником Нифонтовым приятеля. В
суматохе стычки сами пристрелили его в упор. Тот, весь в наколках, Зимин
читал ориентировку на него, пристрелил.
- Лихо, - сказал Зимин.
- Лихо,- согласился Сергей.- Мамонтова осколком слегка зацепило.
- Это тот, который у церкви с овчаркой был? - вспоминая Мамонтова,
спросил Зимин.
- Да, - Сергей кивнул. Шомполом он прочищал пистолетный ствол. - Не к
добру все это, Андрей. Дома, в Сибири, как в Афгане себя почувствовал...
- Да ну уж...
- Нет-нет, серьезно. Оружие загуляло несчитано. Тебе, что ли, объяснять,
что значит, загуляло оружие... Ладно, - вяло махнул он рукой.
- А откуда известно, что ушли в соседнюю область? - спросил Зимин.
- Отметились уже там, вот откуда, - сказал Сергей. - В деревне на
автотрассе магазин взяли. Зеленый ЗИЛ бросили. Их почерк. По рации велели
поиск свернуть...
Он выпил принесенную Полиной кружку квасу, убрал со стола пистолет.
- Все! Теперь другие ищут. А мы утром в тайгу, на рыбалку, - сказал, беря
за руку Полину, усаживая ее рядом с собой.
- Давай после обеда, - предложил Зимин. - Мне тут надо с неким Пушели
увидеться.
- Как хочешь, - согласился Сергей. - Мне лучше. Высплюсь.
Упоминание о Пушели на него никак не подействовало. То ли сознательно
пропустил мимо ушей, то ли просто сильно устал, невнимательно слушал.
Мужчина лет около сорока, среднего роста, плотного телосложения, с
рыжеватыми волнистыми волосами, с тонкими приятными чертами лица, одетый по
спортивному, стоял среди группы рабочих в ярких спецовках около коттеджа на
улице Красных Мадьяр, когда Зимин появился там ровно в полдень. В числе
рабочих был и тот, который накануне вечером объяснял, в какое время завтра
должен приехать из Новосибирска шеф.
Строительный рабочий, заметив Зимина, что-то сказал рыжеволосому мужчине,
и тот внимательно, с интересом посмотрел на Зимина. Скорее всего, это и был
директор канадской частной строительной компании "Альянс" Мишель Пушели.
Гадать долго не пришлось: что-то отрывисто бросив на чужом языке рабочим,
рыжеволосый мужчина сделал несколько шагов навстречу приблизившемуся
Зимину, поздоровался по-русски, назвался:
- Мишель Пушели.
- Андрей Зимин,-представился в свою очередь Зимин.
Рассматривая лицо канадца, он думал, что если перед ним в самом деле
потомок сибирского рода купцов Пушилиных, то, наверное, старейшине этого
рода - Игнатию Пушилину, - он доводится правнуком. Возможно, даже
праправнуком.
- А отчество? - спросил Пушели. - У всех русских есть обязательно
отчество. Не так ли?
- Андрей Андреевич, - назвал Зимин свое имя-отчество.
- Мне говорили, вы вчера искали меня, господин Зимин, - сказал Пушели. -
Важное дело?
- Как вам покажется... Ваша компания ведь не только строит, но и
реставрирует дома?
- Дома, которые имеют архитектурную ценность,- подтвердил канадец.
- Недавно я видел у одного человека картину, на которой изображена эта
улица. Фрагмент улицы, начиная от кирпичного дома с куполом. Картину
рисовали, когда дом еще имел ставни на окнах и обитые железом двупольные
двери.
Зимин не импровизировал. Такая картина действительно была. В доме у
Василия Терентьевича Засекина на Подъельниковском кордоне.
- Интересно, - сказал Пушели.
- Картина, правда, написана любителем, - продолжал Зимин. - Но это даже
лучше. Выписан тщательно каждый кирпичик, каждый узор на ставнях.
- Можно и мне видеть эту картину? - спросил Пушели.
- Это трудно. Хозяин ее - пасечник. Сейчас далеко в тайге.
- Жаль. Я не могу посылать в тайгу своих людей.
- Но вы не сейчас, не немедленно займетесь реставрацией?
- Сейчас впереди - отделка четырех коттеджей.
- А к холодам, к снегу пасечник вернется в Пихтовое.
Разговаривая, они медленно шли по улице. Остановились, оказавшись около
кирпичного дома с шатром на крыше.
- Скажите, господин Пушели, вы знаете, что было здесь, - Зимин кивнул на
дом, - в начале века?
- Мне говорили, тоже магазин, - ответил директор
"Альянса".
- Верно. Купеческий торговый дом. Владельцы его имели свой маслосырзавод,
и были самыми богатыми в Пихтовом людьми.
- Так выгодно было торговать сыром и маслом?
- Не знаю. У них еще были магазины мануфактуры и скобяных изделий.
- Что значит "скобяных"? Я не совсем хорошо знаю русский.
- Очень даже хорошо, - возразил Зимин. - А скобяные - это металлические
изделия. Пилы, топоры, замки, защелки... Много.
- Значит, они имели универсальную торговлю, - сказал директор "Альянса".
- Почти... Не знаю, где были их другие магазины, но вот в этом
двухэтажном особняке, рядом с торговым домом, они жили, - сказал Зимин.
- Красивый особняк, - отозвался Пушели. - Но уже старый. Компания
располагает чертежами этого дома и еще трех Те три совсем плохие. Будут
строиться снова.
- Вам не рассказывали о судьбе владельцев торгового дома? - спросил Зимин
поспешно, опасаясь, как бы разговор не ушел окончательно на сугубо деловые
темы, касающиеся возведения коттеджей и реставрации ветхих домов
дореволюционной постройки.
- Конфискация, экспроприация - их судьба? Да? - с улыбкой сказал Пушели.
- В общем-то так. Но это судьба недвижимости, всего, что имели Пушилины,
это фамилия владельцев торгового дома. Сами они с падением старой власти
ушли в тайгу. Сколотили отряд в триста с лишним штыков и сабель и воевали
восемь месяцев. Пока ие прислали против них регулярную часть Красной армии.
Отряд был разбит, глава торгового дома Игнатий Пушилин погиб в урочище Трех
Истуканов. Сын его, Степан, еще очень недолго был в тайге, потом решил
выйти. .Объявили амнистию. Прощение. И вот под эту амнистию его на
шестнадцать лет закатали в концлагеря. До тридцать шестого года.
Рассказывая, Зимин внимательно смотрел на собеседника, пытаясь понять,
новость ли для него все то, о чем он говорит. По лицу Пушели невозможно
было угадать.
- А в тридцать шестом, - продолжал Зимин, - из него, рядового зека,
заключенного то есть, решили сделать крупную фигуру - руководителя
движения, выступающего против новой власти. Он чудом вырвался, застрелил
(Зимин хотел сказать "сотрудника НКВД", но передумал, сказал по-другому): -
застрелил своего тюремщика и вместе с семьей ушел в Читу, где ему помогли
скрыться за границу.
Директор частной строительной компании уже давно не улыбался, смотрел
серьезно и слушал очень внимательно.
- Сын главы торгового дома ушел за границу не бедным. Имея около
пятидесяти килограммов золота. Три пуда высокопробного золота. Оно ему
досталось волею случая еще в Гражданскую войну. Кстати, не без помощи
золота Степан Пушилин вырвался на свободу.
- Он подкупил своего тюремщика? - заговорил наконец, задал вопрос
канадец.
- Не совсем так. Он пообещал, выбравшись на волю, поделиться золотом, а
когда они оказались вдвоем в тайге, на берегу глухой речушки, убил
тюремщика...
- Очень подробно рассказываете, Андрей Андреевич. Даже как в тюрьме был.
Вы из КГБ? - Тон диретора "Альянса" был по-прежнему спокойным, дружелюбным.
- Нет. Я историк, Из Москвы.
- О, московские историки теперь приезжают в Сибирь изучать жизнь мелких
торговцев начала века?
Прозвучало на сей раз холодно и с легкой насмешкой. Чувствовалось, еще
минута- и собеседник пожелает с ним распрощаться. Если еще не сделал этого,
то лишь из желания понять, кто все-таки Зимин, чего хочет добиться своим
рассказом?
Однако могла быть и вторая причина: директору канадской частной
строительной компании очень интересно знать о пихтовских
лавочниках-маслоделах Пушилиных из далекого прошлого. В таком случае...
- Я о Пушилиных случайно услышал, - сказал Зимин. - От здешних краеведов.
А они о Пушилиных знают, потому что это имя связано с колчаковским кладом,
который здесь где-то спрятан.
- Так вы приехали сюда искать клад? - холодок отчуждения, недоверия как
возник, так не ослабевал.
- Приехал к другу, с которым вместе воевал.
- Воевали? - удивленно переспросил Пушели.
- Да. В Афганистане. Слышали об этой войне?
- О, да-да. Конечно. Значит, ваш друг живет здесь?
- Да. А то, что мне известно даже, как Пушилин в тюрьме сидел, об этом
рассказывал человек, который в тридцать шестом году находился с ним в одной
камере. Ростислав Андреевич Мурашов.
- Вы сказали - Мурашов?
- Ростислав Андреевич Мурашов.
- Когда он рассказывал? - спросил Пушели. Все!
Зимин готов был с этой минуты чем угодно поклясться: директор частной
строительной компании Мишель Пушели - потомок сибирского, пихтовского рода
Пушилиных. До этого вопроса можно было еще сомневаться, можно было
объяснить интерес иностранца к судьбам русских купцов, фамилия которых была
созвучна с его фамилией, простым человеческим любопытством. Но вот этот
вопрос. Чересчур уж далеко простиралось любопытство заокеанского
предпринимателя.
- Давно, - ответил Зимин. - И не мне. Лет тридцать назад Мурашов жил
здесь после освобождения из лагерей.
- В Пихтовом?
- Нет. В Летнем Остроге. Там и умер.
- Умер в остроге?
- В Остроге, - ответил Зимин.
Тут же сообразил, что вопрос был задан совсем не о том, поправился:
- Умер в селе под названием Летний Острог. Старинное название.
- Понял, понял, - закивал Пушели, - и могила его там?
