- Это можно узнать. Наверно.
Директор "Альянса" посмотрел на часы.
- Скажите, господин Зимин, где вас можно найти?
- У Сергея Нетесова. Сергея Ильича Нетесова.
- Это ваш друг по войне?
- Да. Он живет на Красноярской улице. Красноярская, двенадцать. Можете не
записывать. Его в Пихтовом знают. Он начальник уголовного розыска.
- Начальник криминальной полиции?
- Отдела криминальной полиции, - уточник Зимин.
- Вечером я вас найду?
- Нет. Мы сегодня уезжаем в тайгу, в урочище Трех Истуканов. На неделю.
- А потом вы уедете в Москву?
- Не сразу, через день-два. Если больше не увидимся, я обязательно
попрошу, чтобы картину вам показали.
- Спасибо, - поблагодарил Пушели. Еще раз взглянул на часы. - Мне нужно
быть уже в местной мэрии...
Опять, как неделю с лишним назад, все было готовок отъезду. "Урал" с
коляской, заполненной рюкзаками, стоял посреди двора, уже раскрыты были
ворота, когда к нетесовскому дому подкатил на красном "джипе" Мишель
Пушели.
Выбравшись из машины, вошел во двор. Поздоровался, остановился, глаза
скользнули по снаряженному в дорогу мотоциклу.
- В тайгу? - спросил он.
- В тайгу, - ответил Нетесов, загонявший рассыпанные на столе охотничьи
патроны в пустые гнезда патронташа. Он оторвался от- своего занятия,
пригласил не стесняться, подходить ближе.
Визита канадца Зимин не ожидал никак. Расставшись с ним два часа назад,
был уверен, что встреча их была первой и последней. И вот".
Прозвучавшая вслед за вопросом просьба директора "Альянса" была еще более
неожиданной, чем сам приезд.
- Можно мне с вами, Андрей Андреевич, Сергей Ильич? - сказал он.
- А вас нигде не потеряют?- посмотрев озадаченно на Зимина, спросил после
короткой заминки Сергей.
Перед тем как подъехать иностранцу, был разговор и о нем, и о Пушилиных.
В родственные корни Сергей не верил. Теперь он тоже был сильно удивлен,
хотя и старался не подавать виду.
- Нет, нет. И мне можно, разрешено в тайгу. Если вы согласны, возьмете.
Мне одному нельзя.
- Пожалуйста, - согласился Нетесов. - Но мы прямо сейчас и едем.
- Да подождем немного, если надо, - Зимин посмотрел на друга.
- Зачем ждать. Я готов, - поспешил сказать Пушели.
- Хорошо. Тогда едем, - сказал Нетесов.
- Только, Андрей Андреевич, Сергей Ильич, я могу быть сутки и ночь,
полтора суток в тайге, - сказал Пушели. - Дела в Новосибирске.
- Вьшезем, как попросите, - заверил Сергей и велея
нежданно-негаданно свалившемуся компаньону загонять
"джип" во двор.
Из дома он принес для Пушели резиновые сапоги, шерстяной плотной вязки
свитер, из которого уже никакая самая тщательная стирка не способна была
удалить запах дыма от костров.
Рюкзаки перекочевали из коляски один за спину Зимину, другой - на колени
иностранцу.
Полина была в школе, первый день занятий. Сергей написал ей записку.
Можно было трогаться.
Пушели своим появлением не внес изменений, не спутал планы. Как намечали
выехать в три, так и выехали.
По асфальтовой в выбоинах дороге, ведущей на северо-восток, в
противоположную от железной дороги сторону, ехали недолго. Почти тотчас,
как пропали из виду окраинные городские дома, свернули на заросший травой
проселок, покатили по нему среди лиственного леса. Забытая дорога то плавно
шла вниз, то некруто взбегала на подъем; забирала влево, вправо. "Урал" по
колее старого проселка мчал, редко где сбавляя или увеличивая скорость.
За двое последних суток листва как-то разом переменила цвет. Осиновые
листья вспыхнули багрянцем, закраснелась кистями рябина, густая желтизна
потекла по березам. Хотя на многих деревьях не было еще ни единого мазка
ранней осени, впечатление создавалось такое, будто лес уже сплошь
красно-багряно-желтый.
Пушели, сидя в коляске, с жадным интересом глядел по сторонам. Рюкзак на
его коленях мешал обзору. Он часто оборачивался, чтобы получше разглядеть
местность, по которой ехали.
Зимин, посматривая на канадца, не мог отделаться от вопросов, почему он
все-таки напросился поехать в тайгу? Оттого ли, что в недавнем их разговоре
на улице Красных Мадьяр он, Зимин, сказал, что отправляются в урочище
Истуканов, а прежде упомянул о погибшем там в бою Игнатии Пушилине? Или,
может, увязался из желания продолжить небезразличный для него разговор о
купцах Пушилиных? Или же-и то, и другое?
Мелькнуло в стороне от дороги среди деревьев какоето высокое и очень
длинное, метров в пятнадцать длиной строение без единого окна в бревенчатых
стенах, с тесовой двухскатной крышей, провалившейся на гребне посередине от
старости.
- Амбар хлебный, - пояснил назначение странного строения Нетесов.- Хутор
раньше стоял тут. Сгорел, когда бой с польскими легионерами был...
У кого, в какие времена был бой с польскими легионерами, можно было
только догадываться и додумывать.
Через некоторое время возник прямо на колее проселка, так что пришлось
обогнуть, зарывшийся в землю по ватерлинию катерок, самый настоящий, с
белой трубой, опоясанной красной полоской, со спасательными кругами по
бортам, с рубкой рулевого, в которой сквозь запыленные стекла виден был
штурвал.
- В пионерлагерь, на Большой Кужербак везли, - не вдаваясь в подробности,
объяснил Нетесов присутствие катерка в далеком от судоходных рек месте.
- А скоро урочище? - спросил Пушели.
- Каменных Идолов? - повернулся к нему Нетесов.
- Истуканов.
- Это все равно. Кто как хочет зовет. Истуканы, столбы... Часа через
полтора, - сказал и надолго умолк Сергей.
Чем дальше в лес, тем медленнее ехали. Путь пошея по низменным кочковатым
лощинам, заросшим елью, с примесью пихты, кедра, березы, осины, с подлеском
из рябины и ивняка. Колеса мотоцикла с добрый час мудрили по этим лощинам,
пока наконец не выбрались в чистый сосновый лес, хоть и изреженный прежними
пожарами, зато с хорошим подростом.
Лес рассеялся, и среди шиповниковых зарослей, черемушника, обвитого
хмелем с недозрелыми шишками, Зимин наяву увидел метрах в сорока то, что
уже видел в доме у краеведа Лестнегова на фотографии: три невысоких
каменных столба, жмущихся друг к другу и издали напоминающих человеческие
фигуры. Высвеченные лучами клонящегося к закату солнца, столбы отливали
густой-густой, до лиловости, синевой.
Нетесов заглушил мотор, слез с сиденья и медленно, раздвигая низкие, по
пояс ему, кусты шиповника, направился к столбам. Зимин и Пущели последовали
за ним.
- Шиповник нынче совсем не уродился, - сказал Нетесов. - В прошлом году с
Мамонтовым по мешку набрали. Только по краю брали...
Он умолк, чувствуя, что про шиповник интересно ему одному.
- Ты говорил, тут бой был, Игнатия Пушилина убили, - сказал Зимин.
- Точно. Было такое, - ответил Нетесов.
- И возле одного из столбов Игнатий похоронен?
- А вот этого не говорил, не знаю, - сказал Сергей.
- Это Лестнегов так говорит.
- Раз говорит, так и есть. Константин Алексеевич всем этим занимался.
- Кстати, он будет ходить?
- Нет, там безнадежно. Это однозначно.
- Жалко.
- Еще бы не жалко. Мужик всю жизнь на бешеной скорости крутился, и вдруг
- в каталке, в четырех стенах.
Пушели, шедший к каменным столбам замыкающим, смотрел на столбы и по
сторонам, слушал разговор и помалкивал.
Это издалека казалось, будто каменные Истуканы жмутся друг к другу.
Подойдя, увидели, что каждый столб отстоит от соседа на метр-полтора. И не
выстроившись в шеренгу, как создавалось впечатление при взгляде от
проселка, стояли Истуканы: тот, что посередине, выдвигался вперед. На нем,
на уровне глаз, была прикреплена потускневшая, позеленевшая небольшая
медная пластинка с выгравированной надписью:
"Здесь 29 августа 1920 года в ожесточенном бою доблестный краснознаменный
полк И. П. Калинкина наголову разбил белую банду Пушилиных, проливавших
кровь мирного населения.
Вечная память красногвардейцам-калинкинцам, павшим за свободу, за
народную власть".
Канадец тоже прочитал выгравированное на табличке. Вряд ли ему было
приятно, если прямой потомок Пушилиных. Но что мог сказать Зимин? Что в
Гражданской войне победителей не бывает? Вообще, почему что-то должен
обязательно сказать? Не хватало оправдываться. Написано и написано. Скорее
всего, от души, с твердой убежденностью.
- Вот около этого, - Зимин провел ладонью по ребристой шершавой
поверхности столба, стоящего справа от центрального, на котором была медная
табличка с гравировкой, - похоронен Игнатий Пушилин.
- Тоже от Лестнегова'узнал? - спросил Сергей.
- От него... Сфотографируемся на память около столбов? - предложил Зимин
Пушели.
- Да-да, - охотно согласился канадец, в задумчивости стоявший перед
каменными истуканами.
У Зимина фотоаппарат был уложен в рюкзаке вместе с другими вещами, и он
направился было к мотоциклу.
- Подожди, - остановил его Нетесов. - Потом снимешь. Еще почти час до
места ехать. До темноты устроиться, рыбы на уху наловить нужно успеть.
- Место-это где? - спросил Пушели.
- Большой Кужербак, у слияния с Омутной. Там, иа соседнем берегу
Никифоровы поля начинаются, - обстоятельно, будто иностранцу это о чем-то
могло говорить, объяснил Нетесов. - А сфотографируемся завтра. Или на
обратном пути. Пошли.
Подавая пример. Нетесов энергично зашагал прочь от каменных истуканов...
Опять они ехали, и опять шум работающего мотора оглашал тайгу.
Но вот в этот шум вмешался еле различимый шум другого работающего мотора.
Сергей остановился, приглушил двигатель, вслушался: не показалось ли?
- Слышишь? - спросил у Зимина, полуобернувшись.
Рюкзак, в котором находился фотоаппарат, был на коленях у Пушели, и Зимин
был целиком поглащен тем, что пытался вытащить из рюкзака "Зенит".
- Что? - спросил он.
- Мотор.
Зимин вслушался. Кажется, и Пушели, вскинув голову, попытался уловить шум
чужого мотора.
- Машина, - сказал Зимин. - Ну и что?
- Да ничего. Просто... - ответил Сергей. Крутнул
ручку скорости, дал газ.
Проехали еще немного. И опять Сергей сбросил газ, притормозил.
Урчание двигателя теперь доносилось все явственней.
- Грузовик, что ли, впереди? - снова повернулся к Зимину.
- Ну, может, и грузовик, - сказал Зимин. - В чем дело?
- Не может - точно, - быстро проговорил Сергей. - Глянь!
Впереди, где-то в полукилометре, или чуть, может, больше, от места, где
остановились начинался густой пихтовый массив. И оттуда, со стороны
пихтача, темного, словно прихваченного сумерками, вырвавшись из его недр,
навстречу им мчал зеленый ЗИЛ.
Пока еще он только вынырнул из хвойных лап, еще только отделился от них,
однако быстро приближался.
- Андрей, это они!
- Кто? - непроизвольно вырвалось у Зимина, хотя и без того было ясно.
Совсем некстати на языке вертелся другой неуместный, никчемный сейчас
вопрос: они давно в другой области, бросили грузовик. И он бы, наверно,
спросил об этом, если бы внезапно вспыхнувшая новая мысль не обожгла мозг.
- Они тебя знают в лицо?
- Не должны... - процедил сквозь зубы Сергей. В голосе его не было
уверенности.
Пушели, слушая их разговор, глядя попеременно то на их лица, то на
летящий навстречу грузовик, не мог понять, в чем, собственно, дело, почему
такой переполох при виде обыкновенной грузовой машины, однако у него
хватало ума сообразить, что именно грузовик таит для них какую-то очень
большую опасность. Тревога спутников передалась и ему. Ему очень хотелось
спросить, что происходит, однако он молчал, понимая, что сейчас совершенно
не до него.
- Что будем делать? - спросил Зимин.
- Что?..
Нетесов бросил быстрые взгляды на обочины проселка. Развернуться никакой
возможности, даже нет смысла пытаться. Слева, за оплывшим земляным
бруствером, - зыбкая почва, справа - старая трухлявая поваленная береза,
усыпанная опятами. Можно было еще попробовать втроем поднять, развернуть
"Урал" на сто восемьдесят градусов, но- поздно, в считанные секунды этого
не успеть. Или, если даже успеть, все равно машина нагонит.
