заняться отшлифовкой плана атаки Новочеркасска. Я сказал -- отшлифовкой, ибо уже
несколько дней тому назад вся операция до мельчайших подробностей была нами
разработана. Не только сама атака города была детально изучена, но предусмотрены
и задачи частям на первые дни. Войска в изобилии были снабжены картами и
наглядными схемами города, разделенного на районы. Были заранее назначены
начальники участков, указаны места расквартирования частей, предназначенных для
гарнизонной службы и определен порядок их довольствия. В каждом районе были
назначены пункты для пленных и сбора оружия и заранее составлены команды под
начальством офицеров (каждый имел заместителя) для занятия главных учреждений.
Будущее место расположения штаба было известно каждому станичнику. Даже
заготовили объявления о призыве добровольцев на пополнение войск с указанием
мест их явок и т. д.
В общем, не только офицер, но и каждый боец в этой операции отлично знал свою
задачу. Мало того, обязанности каждого были несколько раз проверены. Тяжелый
урок 1--4 апреля был учтен полностью. Сделано было все, чтобы не повторить его
ошибок, а использовать как опыт. Благоприятные данные разведки укрепляли в нас
веру в успех операции и эта вера невольно передавалась нашим войскам.
Атаку назначили в ночь на 23 апреля, т. е. под второй день праздника Святой
Пасхи. Мы рассчитывали, что в первый день праздника красногвардейцы перепьются,
будут спать непробудным сном и нам удастся достигнуть цели с наименьшими
потерями.
22-го апреля наши полки выступили с началом сумерек и, соблюдая полную тишину, в
полночь заняли исходное положение. Все чувствовали серьезность момента. Кто мог
переодел чистое белье. Шли молча, сосредоточенно, с твердой решимостью выполнить
свою задачу.
План операции состоял в полном окружении города. В первую очередь необходимо
было прервать железнодорожное сообщение и заслонами прикрыть Новочеркасск с
севера и юга. По условиям наличной обстановки, наступление главными силами мы
решили вести с восточной стороны через м. Хотунок и Фашинный мост, --
единственную переправу через р. Тузлов. Трудная задача выпадала на конницу полк.
Туроверова, которая должна была прикрыть Новочеркасск с юга. Ввиду разлития Дона
ей предстояло пройти ночью около 60 верст, переправиться через реку, обогнуть
город с севера и запада и выйти на юг, где занять железную дорогу, прервав по
ней сообщение. Я считался с возможностью запоздания нашей конницы и потому для
перестраховки отправил на лодках через Дон команду охотников -- подрывников, с
задачей разрушить железную дорогу в районе ст. Аксайской. Другой заслон,
высылаемый на север, обязан был захватить станцию Персияновку и продвигаться на
север к Александровск-Грушевский, основательно разрушая железнодорожный путь.
Остальные войска предназначались для атаки города. При их распределении пришлось
помимо тактических соображений считаться и с иными обстоятельст-
190
вами. Так например, Новочеркасский полк под командой популярного среди казаков
полк. А. Фицхелаурова, стремился скорее освободить свою станицу, составлявшую
северо-восточную часть г. Новочеркасска. Кривянцы негодовали на
железнодорожников за их предательскую стрельбу 4-го апреля при нашем отступлении
из города и горели желанием скорее им отомстить. Эти полки составили фланги.
Полки менее стойкие пришлось поместить в середине и так их направить, чтобы они
удалялись от своих станиц, а не приближались, дабы не иметь соблазна сбежать
домой.
Около 12 часов ночи, ген. Попов, Денисов и я во главе нашего резерва,
состоявшего из двух конных сотен, оставили Заплавы и двинулись верхом в
направлении Новочеркасска. Прикрытие района Заплавы--Бессергеневка, со стороны
Александровск-Грушевский, Пох. Атаман возложил на "Северную группу". Для этого
последняя должна была сделать небольшую перегруппировку сил и об этом уведомить
нас. Мы до последнего момента нетерпеливо ожидали донесения об этом, но так его
и не получили. Названный район пришлось бросить на произвол судьбы. Не было
никакого сомнения, что в ставке личные побуждения доминировали над пользой
общего дела и нам умышленно осложняли положение. Тяжело вспоминать об этом, но,
к сожалению, таково было отношение к нам руководителей степного похода,
составлявших тогда "ставку" Пох. Атамана. Только поздно ночью мы получили
уведомление о том, что в наше распоряжение для участия в атаке Новочеркасска
направляется 6-ти сотенного состава пеший полк под командой есаула Климова.
С исходного положения наши войска должны были начать одновременное наступление
по сигналу зажженной вехи.
И сейчас еще я вспоминаю эту тихую, весеннюю, звездную ночь. Совсем недалеко, в
неясном ночном тумане виднелись причудливые очертания города, возвышающегося над
равниной. То зажигались, то потухая, мерцали огни родного мне Новочеркасска. Я
сошел с коня, и прислонился к телеграфному столбу, шумевшему тогда, как-то
особенно жутко. В голове роились разные мысли. Я задумался, вспомнилось былое
прошлое и еще кошмарнее стала ужасная действительность. Я ждал донесений от
наших боковых отрядов, после чего должен был приказать зажечь веху, что
послужило бы артиллерии сигналом открыть огонь, а войскам двинуться в атаку. Еще
накануне я дал нужные указания начальнику нашей артиллерии. Ему было приказано
стрелять только по станции и ближайшему к ней району. Когда же мы овладеем
вокзалом, -- перенести огонь на южную и северо-западную окраины, всемерно щадя
самый город и мирное его население.
Около трех часов утра раздался сначала гул справа, затем послышались глухие
взрывы слева., -- то наши подрывники рвали железную дорогу. У большевиков все,
как будто, оставалось спокойно и не было заметно никакого оживления. Вскоре по
летучей почте, отлично работавшей, я получил донесение из северного заслона о
захвате им ст. Персияновки и начатом разрушении железнодорожного пути. Я дал
знак зажечь веху и войска двинулись вперед. Наша атака для большевиков оказалась
неожиданной. Захваченные врасплох, они од-
191
нако вскоре оправились и стали проявлять большое упорство. Наибольшее
сопротивление большевики оказали в предместье города Хотунке, преграждая нам
путь к единственной переправе через р. Тузлов. Их сильный пулеметный и ружейный
огонь долго не позволял нашим цепям подняться в атаку. Желая ободрить казаков и
лично проверить обстановку, полк. Денисов поскакал к Хотунку, передав мне общее
руководство боем. Благоприятно для нас развивался бой в районе станции
Новочеркасск. Здесь Кривянцы быстро сломили сопротивление красных. В этом им
много помогла наша артиллерия. Ее на редкость удачные попадания в эшелоны
груженые красногвардейцами, вызвали среди них страшную панику. Тревожные свистки
паровозов огласили воздух. Поезда метались в разные стороны, но ввиду перерыва
железной дороги, вынуждены были возвращаться обратно. Артиллерийскими снарядами
были зажжены несколько цистерн с бензином и нефтью, что еще больше увеличило
беспорядок и смятение у противника. Невооруженным глазом я наблюдал картину боя.
Было видно как станичники, овладели вокзалом и прилегающей окраиной и как они
постепенно втягивались в город. Взбираясь вверх по улицам, они часто работали в
рукопашную. Большевики отступали, но временами задерживались на улицах и
оказывали упорное сопротивление. Нередко из-за утла или в зданиях, казаков ждала
засада или сторожил пулемет. С последним отчаянным усилием, красногвардейцы
цеплялись за местные предметы. Но все-таки не выдержали дружного натиска и стали
спешно покидать город.
Часов около 8 утра к нам прибыл полк из "Северной группы". Его командир есаул
Климов явился ко мне и доложил, что люди его полка сильно устали, так как,
сбившись с дороги, полк всю ночь плутал по степи. Хотя к этому времени мы и
овладели городом, но тем не менее, прибытие полка было весьма кстати. У нас в
резерве уже не было ни одного казака.106). Одну сотню этого полка я тотчас же
послал в распоряжение коменданта станции, дабы не допустить грабежа там (было
много вагонов груженных ценным имуществом вплоть до мануфактуры), а другую
поставил гарнизоном в Хотунке. Остальные сотни направил к городу. Здесь у
окраины встретил Походного Атамана и командующего группой. По случаю победы мы
взаимно обменялись поздравлениями, а затем решили ехать в город. На всем пути от
Фашинного моста до Троицкой церкви жители нас восторженно приветствовали, как
своих освободителей. Нас забрасывали цветами и многие с любопытством спрашивали:
"Кто мы? Кто освободил город?" На это, полк. Денисов и я отвечали: "город
освободил Походный Атаман ген. Попов". Наши слова видимо нравились Пох. Атаману
и он самодовольно улыбался. К большому моему огорчению, мне не суждено было до
конца продолжить это триумфальное шествие. Не доезжая Троицкой церкви, меня
нагнал ординарец и доложил мне, что начальник северного отряда (заслона) просит
меня к телефону107). В это время орудийный огонь противника по Новочеркасску
заметно усилился. Шрапнели рвались преимущественно над центром города. Несколько
106) Две сотня резерва были уже использованы в бою у Хотунка.
107) Телефонное сообщение было уже установлено посредством включения в
железнодорожную линию.
192
гранат попало в Новочеркасский собор. Орудия красных очевидно были установлены
где-то в районе Краснокутской рощи и кладбища. Ввиду этого, я предупредил полк.
Денисова, что по окончании разговора с начальником северного заслона, я тотчас
же сам поведу четыре сотни нашего резерва к Краснокутской роще с целью выбить
оттуда красных. Начальник северного заслона ничего утешительного мне не сказал и
только просил дать ему подкрепление. Я ориентировал его в обстановке и чтобы его
успокоить обещал ему немедленно отправить в его распоряжение две сотни из
резерва, а две другие, повел к указанной роще. Но не успели мы еще дойти до
последней, как орудийный огонь противника внезапно прекратился 108). Тогда я
оставил сотни и поспешил обратно в Хотунок и затем на железнодорожную станцию,
дабы водворить там порядок и наладить связь с северным и южным нашими заслонами.
Только в сумерки я смог приехать в атаманский дворец, где расположился штаб и
доложить обстановку командующему группой. Из полученных донесений было видно,
что победа досталась нам малой кровью. Убитых казаков было несколько человек, а
раненых около сотни 109). Наоборот, потери большевиков были весьма значительны.
Масса трупов красногвардейцев валялась на улицах, особенно много было их на
спусках к р. Тузлов. Судя по характеру ранений, легко было заключить, что казаки
были крайне озлоблены, действовали в рукопашную прикладами и штыками, не давая
никому пощады. Этот день мне хорошо памятен еще и по одному эпизоду, чуть не
стоившему мне жизни. Проезжая от Хотунка к станции, я услал куда-то своего
адъютанта и всех ординарцев, бывших при мне и на момент очутился один. В своем
штатском одеянии, я натолкнулся на группу Кривянцев. Они меня не узнали и приняв
за убегающего большевика, меня арестовали. Я энергично протестовал, сердился,
бранился, но думаю ни брань, ни просьбы, ничто не помогло бы и казаки со мной
покончили, если бы в этот момент не подскакал ко мне ординарец с донесением. Он
выручил меня из глупого, но и опасного положения. Кривянцы оторопели и слезно
раскаивались в своей ошибке, и я лишь ограничился тем, что пожурил их за этот
случай.
В помещении штаба, мне бросилась в глаза огромная комната, буквально заваленная
разнообразными пасхальными блюдами. Оказалось, что все это было принесено
сердобольными дамами Новочеркасского общества. Нам в этот день, не пришлось
ломать голову и изыскивать
108) Позднее было получено донесение из нашего южного конного отряда полк.
Туроверова, которое разъяснило обстановку. Оказалось, что отряд блестяще
выполнил свою задачу. Он овладел ст. Аксайской и захватил у большевиков в полной
исправности 6-ти орудийную батарею с запряжками и зарядными ящиками. Батарея
