174
торая тогда напоминала собой пестрый цыганский табор. Весь день без отдыха и
перерыва Ген. К. Поляков и он сортировали казаков по станицам. Отделяли конных
от пеших. Подсчитывали вооружение. Вместо дружин составляли сотни, полки. Из
толпы выуживали офицеров и назначали их на командные должности. Я умышленно
употребил слово "выуживали", ибо оно лучше всего определяет мою мысль. Как ни
странно, но именно офицерский состав больше всего был тогда потрясен событиями и
мало кто из офицеров верил в успех дела. Большинство офицеров всячески
стремилось незаметно остаться в роли рядовых. Они видимо рассчитывали, что при
неудаче и захвате их большевиками, последние не применят к ним особо строгого
наказания, иначе говоря не расстреляют. Отыскать офицеров среди толпы было очень
трудно, тем более, что внешние признаки офицерского звания отсутствовали. И
смешно и в то же время грустно вспоминать, как в тот день полк. Денисов, знавший
многих офицеров в лицо, извлекал их из толпы. -- "Иван Петрович" -- кричал он --
"и вы здесь, очень приятно, а я вас искал, нам очень нужен командир для
такого-то полка. Да, кажется рядом с вами -- есаул X. Пожалуйте господа сюда.
Вот вам казаки такой-то станицы. Вы назначаетесь командиром полка, а есаул
командиром 1-й сотни. Составляйте из казаков сотни, подыскивайте себе офицеров и
т. д." И Иван Петрович и есаул, оба крайне смущенные, протискивались вперед и
волей, неволей, принимались за порученное дело. Но иногда встречались и весьма
сомнительные лица офицерского звания, возможно что большевистские агенты. Они.
наоборот, всячески стремились попасть на командные должности. Несколько человек
было обнаружено тех, кто раньше работал у большевиков87). Поэтому, пришлось
создать специальную комиссию под председательством генерала Смирнова, дабы
разобраться в офицерском вопросе и, вместе с тем, очистить район от
большевистских шпионов. Уже к вечеру 5-го апреля дружины были реорганизованы в
полки, которым присвоили наименования по станицам. Общая численность Донской
армии 5-го апреля была около 4 тысяч, а к 10-му она достигла 6Ч тысяч
человек88). Из невооруженных сформировали при полках особые команды, надеясь в
ближайшие дни вооружить их оружием за счет большевиков. Пока же эти команды
использовали на тыловых работах. Артиллерия состояла из 6 орудий, но пригодных
для стрельбы было только 4. Запряжек имелось лишь на 2 орудия. Снарядов было
около 120. Пулеметов оказалось 30. Распределение их по полкам вызвало протесты,
ибо пулеметы были трофейные и дружинники, имевшие их, не хотели делиться с
другими. Когда казаков распределили по полкам, каждому полку отвели точный район
квартирования, приказав местонахождение штабов полков и сотен обозначить флагами
и значками и регулярными
87) Среди них оказались и офицеры генерального штаба подп. Рытиков и Дронов. В
Заплавах к работе они допущены не были.
88) Пехоту составляли следующие полки: Кривянский 1000 человек, Новочеркасский
700, Заплавский 900, Бесергеневский 800, Богаевский 900, Мелиховский 500 и
Раздорский 200. Кроме того, пластунский батальон из казаков, служивших в нем в
Германскую войну -- 160 ч. и одна сводная сотня из казаков Аксайской, Ольгинской
и Грушевской станиц. В состав конницы вошли: 7 Донской казачий полк -- 700 ч..
Сводный полк -- 400 ч. и команда конных ординарцев штаба -- 45 чел.
175
донесениями поддерживать непрерывно связь с штабом армии. От командного состава
категорически потребовали неотлучно быть с казаками, знать каждого бойца,
приложить все усилия, чтобы спаять казаков, объединить их, служить им во всем
примером, завоевать их доверие, и вместе с тем, стать действительными их
начальниками, вернув былое значение офицера.
Как видно, задача, возложенная на командный состав, была чрезвычайно сложная и
трудная. Однако, к чести скромного донского офицера, могу засвидетельствовать,
что он с нею справился прекрасно. Большая заслуга в этом и ген. Полякова и полк.
Денисова. Они не пропускали дня, чтобы не побывать на позиции и не ободрить
казаков. Они проверяли расположение частей, заботились об их питании, часто
разговаривали со станичниками, а когда нужно было подтягивали их, чем
естественно поддерживали престиж командного состава. У казаков постепенно
проходил революционный налет и они привыкали видеть в офицере, прежде всего,
своего старшего наставника и начальника.
Работа в Заплавах, надо сказать, протекала в необычайно своеобразных условиях.
К вопросу о введении настоящей дисциплины, учитывая психологию дружинников,
приходилось подходить осторожно и деликатно. Легко было какой-либо
несвоевременной мерой получить обратные результаты. Нельзя было не считаться,
что казаки только что начали выздоравливать от большевистского угара. Их можно
было уподобить выздоравливающему тифозному больному, которому, если дать сразу
сытую мясную пищу, значило бы его убить.
Очень много вызывал хлопот вопрос продовольствия казаков, отрезанных от своих
станиц. Они очутились на положении пасынков, ибо станицы с которыми связь
существовала, заботу о продовольствии своих полков целиком взяли на себя, но
чужих кормить не желали. Однако, в конечном результате, все же удалось убедить
станицы все продовольствие и фураж доставлять в Заплавы, где оно интендантом
армии полк. Бобриковым будет уже распределяться по частям. Для раненых и больных
учредили подобие госпиталя. Нашлось 2--3 врача и несколько сестер милосердия. За
неимением медикаментов и перевязочного материала пользовались подручными
средствами.
Наши новые полки по очереди несли сторожевую службу на позиции. Район между
Новочеркасском и Заплавами -- открытая равнина, пересекаемая изредка неглубокими
лощинами. Нашу главную позицию мы выбрали примерно в 2 верстах к западу от
станицы и в ночь на 6 апреля приступили к рытью окопов и ее оборудованию. Штаб
армии расположился в станичном правлении и был: связан телефоном с позицией.
Довольно далеко вперед, на левом фланге у ст. Кривянской обстоятельства
вынуждали иметь авангардную позицию 89).
89) С военной точки зрения эта позиция была совершенно ненужной, но Кривянцы,
настроенные весьма воинственно и составлявшие отличный полк под командой полк.
И. Зубова, настойчиво просили не оставлять их станицу и держать около нее наши
части. Пришлось, в ущерб делу, согласиться с этим, причем только Кривянцы, и
несли, на ней службу, не пропуская в то же время свою очередь и на главной
позиции.
176
Большевики допустили огромную ошибку, что 4 апреля нас не преследовали. Они
упустили наиболее благоприятный момент разогнать "казачью армию", бывшую тогда в
образе полувооруженной и панически настроенной толпы. Оставались они пассивны и
5-го апреля, тем самым позволив нам переорганизовать дружины и несколько
упорядочить самые важные и неотложные вопросы.
С нами в Заплавы несомненно проникли и большевистские агенты. Когда они донесли
в Ростов, что здесь закладывается прочный фундамент будущей армии и что вскоре
может создаться серьезная угроза существованию советской власти не только в
Новочеркасске, но и в целой области, большевики крайне обеспокоились и решили
уничтожить эту опасность.
С 6-го апреля они начали активные действия против Заплав. Главный удар
большевики направляли на ст. Кривянскую, предварительно обстреляв ее сильным
артиллерийским огнем. Наши части это наступление успешно отбили. Столь же были
неудачны атаки красных и 8-го апреля. Зарвавшись в наше расположение
красногвардейский Титовский полк потерпел поражение, потеряв при этом около
сотни человек убитыми и ранеными и в том числе своего влиятельного красного
командира. Последнего хоронили в Новочеркасске. Церемония торжественных похорон
заняла у большевиков два дня. В течение этих дней они нас не беспокоили, а мы
пользуясь передышкой, лихорадочно налаживали дело организации и сколачивания
частей. Первые успехи сильно ободрили казаков. Большевики же, ввиду неудачной
борьбы с казаками оружием, решили испробовать на них свой излюбленный прием, т.
е. агитацию. И вот, как-то перед нашей позицией показались автомобили противника
с белыми флагами. Их появление вызвало в окопах разные комментарии и горячие
споры по вопросу -- стрелять или нет. На другой день, такие автомобили
приблизившись к окопам, бросили несколько пачек прокламаций и затем удалились. В
оставленных прокламациях большевики предлагали казакам мир на условиях выдачи
ими своего командного состава. В них же они поясняли казакам, что им нет
никакого смысла воевать против таких же трудовых казаков и крестьян и что их в
междуусобную борьбу обманным путем втянули офицеры и помещики. Такая пропаганда
была тогда крайне опасна и могла иметь для нас весьма тяжелые последствия. Это
зло было самое опасное и с ним приходилось бороться весьма осмотрительно. Я
помню, как на мое категорическое приказание начальнику боевой линии открыть по
большевистским автомобилям огонь и не допустить их к окопам, он мне ответил, что
казаки отказываются стрелять в противника, едущего к ним с белыми флагами.
Только на одном участке и то хитростью удалось захватить одного главаря
делегации красных. Он был доставлен в штаб и оказался казаком Лагутиным. Я лично
его опрашивал и скажу, что держал себя он крайне вызывающе. После короткого
опроса, он был предан "Суду защиты Дона" 90). Его су-
90) Этот суд был учрежден нами и состоял из пяти лиц: двух от "Совета Обороны",
двух от полков и председателя по назначению командующего армией, каковым был
назначен полк. К. Греков, добрый по натуре, но сильной воли человек. Суд
руководился только законами совести и его решения обжалованию не подлежали.
Высший над ним контроль был командующий армией.
177
дили и приговорили к смертной казни. В тот же день он был повешен на видном
месте в станице. -- "На изменника казачеству и служителя сатаны, -- говорили
казаки, -- жаль тратить патрон".
Столь строгая и быстрая кара сразу отрезвила казаков, а вместе с тем у них
сильно возросла ненависть к большевикам. Красные сами увеличивали ее тем, что
делая налеты на ст. Кривянскую, они грабили казачье добро и многое увозили с
собой в город. Больше всех были озлоблены на большевиков, конечно, Кривянцы. Они
негодовали на красных и своей злобой заражали и остальных казаков. Особенно
беспощадно и жестоко расправлялись Кривянцы с мародерами. Их обычно приводили в
Заплавы, где на площади всенародно судили. Суд и расправа были коротки. Нередко
в них принимали участие и казачки. Были случаи, что мародеров засекали на
смерть. Остановить и запретить подобные расправы было тогда совершенно
невозможно. Да к тому же и большевики не щадили наших пленных, особенно
офицеров. Последних они часто немилосердно мучили. Выкалывали им глаза (бои под
Александровск-Грушевский) или вырезывали лампасы и погоны, т. е. с живого
сдирали с ног и плеч полосу кожи, шириной примерно в полтора вершка.
Борьба становилась ожесточенной и беспощадной. Однако, настроение казаков
Заплавской группы, нельзя сказать, чтобы было особенно устойчивым. То они горели
желанием победить врага или умереть, то вдруг в минуты утомления, такая
решимость сменялась малодушием. Тогда они глухо ворчали и говорили о ненужности
и бесцельности борьбы с большевиками, которых им все равно не победить, ибо за
ними стоит вся Россия. Случались и худшие моменты, когда они не прочь были
"замириться" с красными и выдать им своих старших начальников. Такие колебания
станичников от нас не укрывались. Приходилось поэтому направлять ум и энергию не
только на ведение боевых операций, но и зорко следить за настроением
дружинников. Надо было все время поддерживать в них бодрость духа и решительно
устранять причины и явления, могущие на них действовать отрицательно. Нам было
ясно, что первая неудача, могла бы погубить все дело и оказаться гибельной
своими последствиями для командного состава. Поэтому требовалось сколачивать
войска и закалять их дух только на победах.
Большую помощь в деле сколачивания Заплавских войск, оказывал командованию
