лиц.
Все вокруг кричало ярким цветом, огромными буквами и бесперебойно, с
яростью, воздавало здравицу какой-то непонятной, но, как тут недвусмысленно
писалось, великой и всепобеждающей идее, готовой, казалось, сокрушить и
того, для кого она предназначалась. Может, по-этому и были такими хмурыми и
безликими физиономии у прохожих, в большинстве случаев, торопливо, без
оглядки по сторонам, шмыгающих мимо со вжатыми в плечи головами, и уж,
конечно, старавшиеся не замечать не только всю эту идиотскую бутафорию,
окружавшую их словно бездушные стражники на вышках по углам, но и,
разумеется, попадавшиеся навстречу им лица.
Поэтому зря Сергей боялся взглядов этих людей. Наоборот, они - все до
единого - боялись всего вокруг, истарались как можно быстрее проскочить
мимо друг друга.
Сергея так ошарашила эта петушиная безвкусица улицы, что он даже
приостановился, тряхнув головой. Ему вдруг показалось, что он все же
находится в своем родном городе, в своем родном мире, но сумевшем каким-то
дьявольским способом переметнуться на десять лет назад, в то прошлое, когда
все было до одури просто, понятно и, что самое важное, - сытно.
Но сзади вновь толкнули - уже нетерпеливо, грубо - и он с грустью вывел,
что, к сожалению, ошибся - он на чужбине, поразительно похожей на родину,
но - все же чужбине; в окружении своих бывших сокамерников, которые упорно
ведут его куда-то, ибо нужно было срочно что-то начинать делать, чтобы как
можно скорее ублажить какую-то неведомую могущественную силу, которая
наконец соизволит переправить их домой, в свой мир - раздробленный,
голодный, но - родной и, как неожиданно он понял, беспредельно дорогой ему.
Свернутый Нос вдруг остановился, повертел головой взад-вперед и, чуть
помедлив, неторопясь направился в сторону старинного четырехэтажного
особняка с неимоверно тяжелыми колоннами по бокам и огромной
инкрустированной дверью у входа.
- Сюда, - кивнул он и уже решительнее шагнул на отшлифованные временем
мраморные ступени террасы.
- А что тут?.. - дернулся Сергей, настороженно всматриваясь в бронзовые
буквы вывески. - Институт что ли какой-то?
- Да, научно-исследовательский.
- А чего мы там забыли?
- Такое распоряжение, - бесцветно бросил Нос и таким же голосом пояснил:
- Только что в мой мозг поступил соответствующий сигнал. И мы обязаны
подчиниться.
- И ты не знал, куда мы пойдем, когда выходили из дому? - осторожно
полюбопытствовал парень.
- Разумеется, - буркнул предводитель и кисло усмехнулся: - Еще бы
советовались они с нами, жди...
- И сейчас не знаешь, что будешь делать дальше? - Сергей оторопело
зачастил ресницами.
- Конечно - нет. - Растянул губы и добавил: - Пора бы уже привыкнуть и
ничему не удивляться... Ну так что, идем, Серый?
- Идем, - выдохнул тот, и все четверо переступили порог института.
Их встретил пожилой вахтер с печально впалыми глазами на синеватом гладко
выбритом лице. Его острые жилистые скулы заиграли желваками, он поставил
стакан чая иа стол, отодвинул в сторону книгу, поправил на себе старенький
военный китель и, бросив на вошедших деланно строгий взгляд, сипло
поинтересовался:
- Кто такие? Ваши пропуска.
- У нас их нет, - сказал Нос.
- Тогда ваши паспорта. Вы в какой кабинет? Я сейчас позвоню...
- Не суетитесь, - оборвал его подчеркнуто официальную речь Свернутый Нос.
- Мы - к вам!
- Ко мне? - Старик дернул густыми белыми бровями и, обводя всех
удивленным взором своих зеленоватых глаз, обеспокоенно добавил: -
Что-нибудь с внучкой опять?..
- Нет, - мотнул головой Нос и резко бросил: - Сейчас все узнаете! - И
посмотрел по сторонам.
Сергея вдруг обдал неприятный холодок, он передернул пдечами и отступил
назад. Однако в спину грубо толкнули, и он нехотя шагнул на прежнее место.
Между тем старик вышел из-за стола и вопросительно забегал взглядом по
лицам странных посетителей. Пауза затягивалась, и он хрипло проговорил:
- Я слушаю вас...
Нос шагнул вперед и отчеканил стальным голосом:
- Именем Анти-6 вы прекращаете свое существование в этом теле!
- Что?!.- Старик отпрянул в сторону, оперся задом о стол, не отводя
вытаращенных глаз от окаменевшей физиономии предводителя, зашарил по
телефону трясущейся рукой.
А Нос все так же бесстрастно продолжал:
- Вы должны благодарить Анти-6, что она дарует вам дальнейшее
существование в обновленном носителе! Не бойтесь, это будет
безболезненно!.. - И резко выкинув руку вперед, коснулся своим корявым
указательным пальцем сухой морщинистой кожи на лбу старика.
Тот ошарашенно захлопал ресницами, судорожно перекосил рот, намереваясь,
по-видимому, что-то проговорить, а вернее, позвать на помощь, но не сумел -
вскинул руки и повалился на пол, зацепив локтем стакан с чаем.
Звон разбитого стекла и грохот падающего тела лишь на секунду вывели
Сергея из оцепенения. Он ринулся было назад, но ему вновь помешали верные
помощники Носа, вмиг загородив дорогу к отступлению. Пареиь растерянно
забегал глазами, лихорадочно ища выход из этой, совсем не безобидной для
него ситуации. Но уже в следующее мгновение ноги у него подкосились, в
горле застрял жутковато-горький комок животного страха, и в это время он
почувствовал сильное головокружение - но только на секунду. Ибо тут же,
следом, его обдала упругая волна чего-то невидимого, призрачного, но
приятного, как бы опьяняющего, вернее, одурманивающего, и он невольно
поймал себя на мысли - что-то подобное уже ранее с ним случалось.
Пока звездный скиталец стоял, недоуменно хлопая глазами, его товарищи
дружно ухватили старика за ноги, оттащили его за стол, подальше от глаз,
затем быстро обшарили ему карманы, а услышав приближающиеся по коридору
шаги, не сговариваясь поддели все еще пребывающего в столбняке Сергея под
мышки и с проворностью тараканов ретировались из помещения.
Ускоренным темпом просеменив, наверное, с полкилометра по многолюдной
улице, они свернули за угол, перевели дыхание, настороженно поозирались по
сторонам и на минуту замерли, прислонившись взмокшими спинами к каким-то
холодным металлическим прутьям, выстроенным вдоль переулка - по-видимому,
заготовкам под каркасы для очередных стендов.
Сергей судорожно смахнул рукавом пот со лба, кашлянул хрипловато и
наконец обрел дар речи:
- Зачем это?.. Зачем?!.
- Потом, салажок, потом... - торопливо пробурчал Нос.
- Ты убил его? Убил?!. - не унимался новоявленный космический гангстер.
Глаза у предводителя налились кровью, и он еле слышно процедил сквозь
зубы:
- Да замолчи ты, сучья рожа!.. - Глаза же так и зыркали по сторонам. - Я
же сказал: придет время - все узнаешь! - И сделав гармошкой лоб, уже теплее
добавил: - Вернее, надеюсь, что все мы когда-нибудь узнаем, зачем им эта
мокруха понадобилась!..
- Какая мокруха? - вопросил Гвоздь. - На нем ни кровинки...
- На лице - да, - язвительно хохотнул Пузырь. - Но на брюхе, точнее, на
трупе...
- Заглохните! - рявкнул Нос; поиграл желваками, затравленно стреляя
глазами по прохожим, и обронил: - Чего у него в карманах?..
- Пятерка всего, - скривился Пузырь.
- Топаем к магазину - черпак возьмем!
- Чево?- удивился Сергей.- На пятерку ты хочешь взять бутылку? Да еще
просто так, без талона?
Все четверо враз ухмыльнулись, только каждый по-своему. И, как ни
странно, это сразу же привело всю команду в душевное равновесие.
- Идем, идем, салажок, - широко улыбнулся Нос. - Хоть вспомнишь, как мы
когда-то существовали...
Винный прилавок и впрямь был заставлен бутылками с этикетками
всевозможных расцветок. Без труда заполучив бутылку водки и даже кое-какую
сдачу, они прошли в следующий отдел, где на оставшиеся копейки купили
внушительный прутик свиной колбасы и четвертушку белого хлеба. И уже не
выходе из магазина, по рьяному настоянию Сергея, они приобрели местную
газету, хотя Гвоздь яростно сопротивлялся этому - как заядлый курильщик он
требовал истратить последний медяк на пачку махорки.
И сейчас, топая по тротуару, чуть в стороне от Сергея, он бросал на него
колкие, испепеляющие взгляды, беспрерывно что-то сердито бормоча себе под
нос.
Но Сергей не обращал на него никакого внимания. Он просто не видел этого,
ибо тут же, возле киоска, быстро развернул газету и жадно впился, ее текст.
И эта небольшая, простенькая газета так поразила его, до такой степени, что
парень, казалось, ничего не замечал вокруг себя, забыв даже о том, что
каких-то полчаса назад был соучастником какого-то странного, но, по его
искреннему убеждению, нехорошего и, больше того, - мерзкого поступка. А
апогеем этого ошеломления была дата, указанная на газете. Год и месяц
совпадали со временем его мира. Оказывается, он был не в прошлом! Сытом!
Довольном! Сонливом! Нет- он был в настоящем, но - так похожем на время ЕГО
прошлого! Как будто оно по мановению какой-то волшебной палочки вдруг снова
материализовалось на Земле. Но на его ли Земле? И почему у него так скверно
и тоскливо на душе? Почему?!. Почему его не радует эта сытость, изобилие?
Ведь это же время его юности? Время его первых дерзаний, порывов? Почему?!.
И он вдруг снова вспомнил замертво рухнувшего на пол старика. Кто он был?
Почему его убили?
Сергей со злостью швырнул газету под ноги, шагнул к Носу и неожиданно
схватил его за грудки.
- Ты наконец скажешь, паршивый лагерник, что все это значит?!.
Но тот, на удивление всем, не взорвался, не разразился отборной руганью,
нет - лишь чуточку изменился в лице. И спокойно выдержав ненавистный,
кричащий болью и отчаянием взгляд своего бывшего сокамерника, легонько
отстранил его руки и выдохнул еле слышно:
- Я же сказал, не знаю, ничего не знаю... Пойдем, люди пялятся...
- Но меня-то... меня-то зачем втянули в это дерьмо?! - Лицо парня вдруг
перекосилось, глаза заблестели, ресницы засеменили - и он заплакал,
уткнувшись в грудь своего товарища по несчастью.
Две рюмки водки сладко растеклись по ноющему от усталости телу, голова
приятно закружилась, и Сергей, наверное, впервые за последние несколько
дней наконец обрел душевное равновесие. Он блаженно вытянул на диване ноги
и прикрыл глаза. Товарищи расположились рядом: Нос на раскладушке. Пузырь с
Гвоздем - на полу.
Комната наполнилась звенящей в ушах тишиной. Лишь изредка ее нарушал
жалобный всхлип какого-нибудь из спящих. Но Сергей не спал. В его голове
еще долго роились сжигающие душу вопросы, еще долго и мучительно теснились
бесконечной грядой всевозможные мысли, догадки, предположения, еще долго
тяжелым свинцовым туманом проплывали перед ним яркие образы каких-то
странных говорящих чудовищ и еще долго чередовались бесконечной живописной
вереницей вздымающиеся к облакам горы и разверзшиеся огненными вихрями
бездонные ущелья. И все это стремительно проносилось через его уставший
затуманенный алкоголем мозг вперемежку с перекошенным от испуга лицом
старика-вахтера, которое то и дело неожиданно, превращалось то в
расплывшуюся до невообразимых размеров физиономию Пузыря, то в худое
изнеможенное лицо Гвоздя, то в седую кудластую голову Носа. И парень еще не
знал, что это и есть теперь его настоящий сон - сон человека, принявшего
впервые, почти осознанно, почти намеренно, на свою грешную душу одну из
самых чудовищных в жизни нош, а именно - ношу соучастника убийства себе
подобного существа. И он еще не знал, что в последующем, - после второго,
третьего раза, - это происходит уже не так болезненно, не так мучительно.
Ну, а после десятого - почти бесследно. Словно данное мероприятие было
делом привычным, обыденным - как выпить стакан обжигающе холодной воды,
затем спокойно передернуть плечами и тут же забыть, ничего внутри себя не
задев и ничегошеньки там не оставив.
Он этого еще не знал, и поэтому так плохо спал - не так, как его
товарищи.
Утро выдалось солнечное, яркое. С крыш капало - словно на дворе стоял не
морозный для здешних мест февраль, а середина марта, когда весна
обрушивается на эту землю сразу, налетом, и тотчас устанавливаетздесь свои
права и законы.
