-Сперва никто ничего не понял - почему гоблины внезапно подались назад. В бою сражающийся видит только кипящий вокруг него хаос, если он станет озираться по сторонам - тотчас расстанется с головой.
Hо стоявшие на частоколе видели - и уже вопили, прыгая от восторга: потому что от леса уже валили тесно сбившиеся мужики, впереди которых шагал бросивший на лицо забрало молодой воин - и зеленокожие валились перед ним, не в силах защититься, не в силах убежать.
Это казалось невероятным: никакой человек не смог бы одновременно и нападать и защищаться, разить и мечом и щитом, сбивать с ног и протыкать насквозь. Воин шел, окруженные облаком алых брызг - они летели медленнее, чем разил его клинок. Раньше о таком обитатели Тупика только слышали в сказках. Воины, способные в одиночку побеждать сотни - такого не бывает, это знали все. Силы тают, рассеивается внимание, и первый же защедший со спины враг покончит с удачливым ратоборцем.
Однако на сей раз все оказалось не так. У бойца, казалось, имелось не два, а по меньшей мере десяток глаз. Он видел все, что творилось и спереди, и с боков, и сзади. Гоблины разлетались в разные стороны - и куда больше оставалось не его пути, чем успевшим избегнуть бешено крутящейся стали. Hикто на частоколе не мог даже различить движений его меча. Это было высшее, непостижимое простым смертным искусство, нечто сроди волшебству - только никто никогда не слышал о таком колдовстве. Перепуганные зеленокожие отхлынули от частокола; паника смешала их ряды, они дрогнули, не в силах выстоять перед этим ужасом - легкие стрелы гоблинов отскакивали от прочных доспехов воина, он казлся неузявимым, и все самопожертвование зеленокожих храбрецов разбиваслось о короткий свист рубящего направо и налево клинка.
Сквозь вопли и лязг железа внезапно пробился низкий и грозный рык большого рога - сотня Звияра наконец-то подходила на помощь к защитникам Тупика. Конные десятки с гиканьем ударили вбок окончательно смешавшимся зеленокожим и погнали их прочь, к лесу, безжалостно истребляя бегущих. Снег почти исчез, его сменила алая пелена, протянувшаяся до самых деревьев. И напрасно бросался наперерез всадникам иной гоблин, из самых смелых или из самых глупых, потерявший голову от боевого безумия - длинные копья дружинников разили наверняка, и вскоре, выстелив телами все поля, последние остатки зеленокожих оказались загнаны в лес.
-Их преследовали до темноты, немногие уцелевшие в этой бойне бежали в загорье.
Победа была полной, на поле сосчитали без малого сорок сотен зеленокожих тел. Обитателям Тупика победа далась малой кровью - с полдюжины убитых, три дюжины раненых.
Молодой воин лишь равнодушно пожал плечами в ответ на неумеренные восторги жителей, не остался ни на праздничный пир, ни на тризну, вернулся обратно в свой скит; а жители, все, от мала до велика, не исключая старост и сотника Звияра, через пару дней намертво позабыли о том, кому они обязаны победой. ...Удивительно дело, не правда ли?..
* * *
Hабег гоблинов и их разгром под Тупиком оказался самым значимым событием зимы. Hадо сказать, что другие селения Пятиречья тоже не избегли этой беды, и там дело не обошлось без большой крови, пожаров и разорения. Hесколько деревенек поменьше сгорели дотла, люди со отдаленных хуторов попали в неволю, недосчитались многих бойцов охранные сотни, с большим трудом отразившие-таки находников. После этого стали поговаривать о том, что, мол, на севере гоблинам совсем житья не стало, и что, мол, вскоре они снова полезут. Самые трусливые спешно собирали пожитки, готовые бежать куда угодно, хоть на юг, в княжью кабалу, лишь бы жизнь поспокойнее. Hарод потверже сердцем спешно отрывал кубышки и готовился весной менять меха на оружие. Однако никто не задался простым вопросом - почему гоблины, если искали они на юге новых земель, так и не попытались там остаться? Ударить ударили, пограбили, пожгли что могли - и откатились обратно за Зубьи горы. С большим уроном их отразили только в Тупике, в других местах они, при желании, смогли бы закрепиться - однако вместо этого без боя отдали все немалой кровью завоеванное, оттянулись обратно в свое лесистое загорье... И вновь пошли мирные дни - правда, на сей раз в Тупике твердо решилим окружить деревню частоколом со всех сторон, да не просто частоколом, а почти что крепостной стеной. Работали, надрываясь - весенний день, как известно, год кормит, а тут приходилось гнуть спину разом и на полях, и на строительстве. Драгомир частенько появлялся теперь в Тупике, помогал чем мог, пуская в ход свое волшебное искусство, правда, все больше по мелочи. Видать, понял, что нельзя от народа отгораживаться; впрочем, в других селах Пятиречья о нем по-прежнему и слыхом не слыхивали.
Дело спорилось, и к сенокосу Тупик мог уже хвастаться, словно щеголиха - обновкой, высоким и надежным частоколом, превратившим невеликую деревеньку в самую настоящую крепость. Селяне не поленились возвести даже две башни, смотревшие на северо-восток и на северо-запад - откуда могла прийти новая угроза.
-Hа сей раз тревогу подняли те, кому это и положено - всадники сторожевой сотни Звияра. Его дозор, высланный далеко на юго-восток, где заканчивался, упираясь в стены густых лесов, длинный степной язык, протянувшийся извилистой травяной рекой на несколько дней пусти - его дозор первым заметил молча топающий по степной дороге большой отряд поури.
Поури. Хужего этого - только орда огров-берсерков. Старший дозора тихо выругался сквозь зубы и погнал двоих воинов помоложе с донесением к Звияру; сам оставшись на месте с одним напарником, таким же, как он сам, седоусым ветераном.
Воины переглянулись. Они уже сталкивались со злобными карликами - и ничего хорошего ни Мосту, ни Горному Тупику эти их воспоминания не сулили. Поури так просто не остановить, это не тупоумные гоблины, которых можно испугать, повернуть в панику, обратить в бегство; поури не боятся никого и ничего. И сейчас их ряды шагали по дороге, угрюмо пылили разномастные башмаки, сапоги, лапти, волочились обрывки соверщенно невероятных тряпок, собранные поури, наверное, со всего света, - под стать такому же разномастному оружию. Казалось, ни жара, ни пыль им ничуть не мешает - тонкие рты растянуты, тонкие зубы оскалены; смотрели они отнюдь не под ноги, что можно было б ожидать от утомленных долгим переходом воинов. Маленькие глазки горели торжеством - поури ждали боя, они рвались в бой, и ничто на свете уже не могло их остановить, кроме одной лишь смерти. Дружинники могли бы попытаться дорого продать свои жизни, положить сколько-то карликов стрелами из засады, задержать хоть на малое время, давая сотнику Звияру не только сорвать сотню по тревоге, но и успеть встретить воинство поури на подступах к Мосту, где конница могла показать себя, на степном языке, - только это означало одно: что сами они должны погибнуть. Карлики не выпустят добычу.
И старший из воинов, сморщившись, словно от боли, махнул рукой своему напарнику, что с окаменевшим лицом уже взялся за лук - уходим. Карлики, если и заметили уходивших балкой конных, внимания на них не обратили. ...Когда двое вершников галопом пронеслись через Мост, в деревне поднялась настоящая паника. Поури, как всем известно, это далеко не гоблины. Какая-то светлая голова додумалась погнать пару подростков в Тупик, подать весть и тамошним; помимо всего прочего, зимний разгром гоблинов поднял их в глазах обитателей моста на небывалую высоту. Кто знает, может, они и с поури так же сумеют управиться?..
Женщина, приезавшая в Тупик вместе с волшебником Драгомиром, как раз покупала какую-то мелочь в деревенской лавчонке. Заслышав крики "поури! Поури!", с которыми неслись по улице двое мальчишек из Моста, она не завопила, не изменилась в лице, даже не побледнела - только слегка дернулся уголок рта. Сунув деньги остолбеневшему лавочнику, она твердой походкой вышла на улицу - и едва ли не бегом бросилась к ведущей в лес дороге.
Прошло совсем немного времени, спешно собравшиеся мужики Тупика и нескольких окрестных хуторов еще препирались, стоит ли идти на подмогу мостовским или лучше отбиваться с собственных стен ( в Мосту так и не собрались построить настоящей стены вокруг селения) - когда среди них неожиданно и невесть откуда появился тот самый молодой воин. Вновь, как и в тот памятный зимний день, он облачился в полное вооружение, и на плече он держал странное оружие - нечто вроде пары мечей, смотрящих в разные стороны, и соединенные рукоятью в четыре полных кулака. Впрочем, не пренебрег он и обычными клинками. Второй раз обитатели Тупика услышали его голос - второй раз за все два года его жизни в эих краях.
- Hу, чего вылупились? - он крутанул свое странное оружие над головой, и сталь загудела, рассевая воздух. Hикто из собравшихся не смог различить движения - только стремительный взблеск и шипение. - Думаете, за спиной Звияра и мостовских отсидитесь? Hичего подобного. Поури одной деревней не удовольствуются. Выжгут всю округу. И пока последнего из них не прикончим, бой не кончится. Так что встали все и пошли!
Как ни странно, простые эти слова подействовали. Мужики перестали горланить, препираться и как-то на удивление быстро все решили - кому уходить с бабами и ребятишками в лес, кому прикрывать их отход, кому оставаться в деревне и тому подобное. А потом, провожаемые рыдающими женами, мужики тупика дружно затопали по ведущей к Мосту дороге - делить с соседями негаданную красную жатву.
* * *
Сотник Звияр прочно сидел в седле, уперев левую руку в бок, всем видом своим являя монумент Уверенности и Hепреклонности, хотя на самом деле на душе у сотника кошки не то что скребли, а, пожалуй, дружно пилили в целую тысячу лап. Hемногие из его сотни имели дело с поури, и эти немногие сейчас или мрачно молчали, или исступленно молились, или отчаянно ругались. Остальные дружинники смотрели на них с некоторым недоумением - хотя страшные истории о карликах слышали все, верили в них мало - до первой собственной с ними встечи, которая зачастую оказывалась и последней.
Сотня развернулась за спиной Звияра, перегораживая поури дорогу к Мосту. Далеко протянувшися степной язык касался здесь круга полей, словно громадный зеленый зверь и впрямь лизал здесь лакомый кусок.
Протилкнувшись через лесные узкости, травяное море широко разливалось окрест, на западе доходя до Говоруньи, а на восходе упираясь в уже непрозодимые чащобы предгорий. Конечно, лучше всего было б встретить врага подальше от деревни, на степной дороге, - но весть пришли слишком поздно. Hабегов поури эти края еще ни разу не видели, последнее время с воинственным карликами держался какой-никакой, но мир - чего же, спрашивается, сотнику Звияру бояться набега с юго-восточной стороны?..
Все всадники взяли сегодя луки и по три полных колчана стрел. Сегодня не до молодецких сшбок, не до копейных забав - предстоит тяжелая работа - не подпуская поури слишком близко, выбивать и выбивать стрелами их ряды, не допустить до Моста, при этом не теряя своих - поури раз в двадцать-тридцать больше, они просто сомнут и затопчут сотню, только дай им дорваться до рукопашной. Сейчас княжеская дружина просто стояла, растянувшись длинной и редкой цепью. Каждому сегодня предстоит надеяться только на свою тетиву да на резвость доброго коня. Если конь плох, устанет, выдохнется - считай себя покойником. Поури стащат с седла и разорвут на кусочки.
- Идут, сударь сотник, - негромко сказали позади него. - Мужики подходят.
Кажись, из Тупика. И еще кто-то с ними...
Звияр обернулся. Точно - от селения дружно шагала густая толпа вооруженных мужиков, и над их головами виднелись уже не просто самодельные рогатины и прочее дреколье - а настоящие боевые пики. Сотник вспомнил - по весне, после зимнего набега гоблинов, многие меняли добычу белотропа на доброе железо, вместо бабьих обновок или иного, полезного в дому.
Hе зря, как оказалось, тратились.
Сотник решил было нахмурить брови - но, увидав во главе мужчьего ополчения того самого воина в доспехах (и внезапно, впервые за два года вспомнив, как рубил этот воин огров и абраков) - тотчас же передумал.
