беднее, душа скуднее, а сердце суше.
Смею надеяться, что книга будет способствовать не только правильному
миропониманию, но поможет и выживанию в нынешних условиях строительства
светлого капиталистического будущего в нашей, такой же, как НЛО, до боли
загадочной стране. Спасибо всем.
Владимир Ажажа. Март 1996 г.
Где-то там был этот огромный мир, существующий независимо от нас, людей, и
стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная лишь частично
нашему восприятию и нашему разуму. А.Эйнштейн
Книга первая
ЭЙФОРИЯ
РАНДЕВУ В КУХОННОМ ИНТЕРЬЕРЕ
Часто меня спрашивают: "А Вы сами видели летающую тарелку или инопланетян?"
И я отвечаю утвердительно. Поскольку видел и то, и другое. "Летающую
тарелку" дважды, а так называемого инопланетянина единожды. С него и начнем.
Тот июльский день 1979 года впечатался в меня навсегда. Часов в пять вечера,
совершив перелет Минеральные Воды - Москва, я вошел в свою квартиру на
Нагатинской набережной. Никого не было дома, царила тишина, которую в
городах давно пора занести в Красную книгу. Но, захлопнув дверь, где-то за
пределами дарованных нам природой пяти чувств я сразу ощутил, вернее не
ощутил, а просто понял, что рядом есть кто-то еще. Показалось почему-то, что
этот кто-то находится на кухне. Поставив чемоданчик, я открыл дверь в кухню
и увидел существо.
Человек стоял в полутора метрах от двери посреди маленькой, стандартной для
московских панельных домов кухни и смотрел на меня. Смотрел необычно. Он
смотрел одновременно и на меня, и в меня, и даже, может быть, сквозь меня.
Этот эффект создавали глаза - огромные, круглые, с синими зрачками. Они были
главной запомнившейся деталью его непомерно большой головы и бледно-серого
лица. По поводу волос ничего определенного сказать не могу. Если они и были,
то совсем короткие, как только что остриженные. Запомнились ноздри или очень
маленький курносый нос ноздрями вперед и малюсенький рот черточкой, с
бледными губами или, может быть, вовсе без губ. Образ голодного
мальчишкибеспризорника дополняли тонкие, если не сказать хилые, шея и
ручки-ножки, а также одежда. Его серый костюм (комбинезон?) выглядел сшитым
из отдельных лоскутков. Я шагнул вперед...
Вообще-то этот день начался для меня еще накануне, в Нальчике. Я провел там
двое суток, выступая с лекциями по приглашению местного научно-технического
общества. Но главное, я встретился там с Виктором Петровичем Кострыкиным,
полпредом уфологии на кабардино-балкарской земле. Еще в Москве я
познакомился с его рукописью "За гранью неведомого", зауважал как одного из
первопроходцев общего дела. Но многое в его поведении мне было непонятным.
Провожу, например, последнюю лекцию. Кострыкин сидит в зале, склонившись, и
все два часа не поднимает головы. "Спит, наверное,- подумал я.- Ведь слушает
меня уже четвертый раз". Ан, нет. Лекция кончилась. Виктор Петрович бодро
подходит и показывает листок, где он ставил крестики. По его словам, когда
они одобряли то, что я говорил, в зале мелькали голубые вспышки. Вспышка -
крестик, вспышка - крестик. Всего семнадцать. "Ну, хорошо,- говорю я.- Пусть
семнадцать. Так это много или мало? А потом, кто такие ОНИ?" В ответ
Кострыкин смеется и, меняя тему, говорит: "А завтра утром перед отлетом
покажу Вам красивое место, оно исцеляет и заряжает бодростью".
И было утро. И лучше бы меня не водили супруги Кострыкины на то озеро. Место
действительно выглядело красивым. Но это была какая-то мрачная красота.
Вокруг большого озера в лесопарковой зоне стояли густые деревья, многие из
них почему-то имели не зеленую, а желтую крону. А по воде плыли желтые
листья, как это бывает осенью. В одном месте вода, берег и заросли
расположились так, что на поверхности озера отражались две огромные темные
впадины - как глазницы черепа. Вспомнилась чья-то картина "Остров мертвых",
кажется, Чюрлениса или, может быть, Беклина. Неприятный эффект усиливался
туманом, поднимающимся с воды. Стало зябко и жутковато. "Что-то сегодня
здесь не так",- сказал Виктор Петрович, и мы двинулись к нему домой за моим
чемоданом.
Не успели войти, как супруга Кострыкина Тамара воскликнула: "Ой, они опять
были здесь!" В жилой комнате на верхней части трюмо явно проступал жирный
след от касания маленькой ладошкой. Чтобы оставить такой след, младенец
должен или встать на подставку или быть ангелом с крылышками. А в ванной
комнате потолок являл собой поле, усеянное темными следами младенческих
ножек. Мне стало не по себе.
И я, не спрашивая кто такие "они", стал быстро собираться. Попрощавшись и
поблагодарив за гостеприимство, я на автобусе поехал в аэропорт и
успокоился, только подлетая к Москве. И вот неожиданная встреча с
пришельцем. Она была безусловной реальностью, никаких сомнений на этот счет
у меня нет.
Я никогда не страдал психическими отклонениями или повышенной внушаемостью.
Более того, я не подвержен целенаправленному гипнозу и телевизионным
заклинаниям кудесников а ля Кашпировский. Оставшись в годы сталинщины без
отца, я мальчишкой ушел во время войны в моряки - сначала в спецшколу в
сибирском городе Тара, затем в подготовительное и высшее военно-морские
училища в послеблокадном Ленинграде. И всеми способами превращал себя из
интеллигентского сынка в мужчину: занимался лыжами, боксом, а затем и
подводным плаванием с аквалангом. Да и последующая моя жизнь
офицера-подводника была по большому счету ничем иным как психическим и
физическим закаливанием. Спал обычно без сновидений, духи и призраки мне не
являлись. В период встречи с гуманоидом я твердо стоял на позициях
диалектического материализма, хотя поток событий, в которые я окунулся,
исподволь уже размывал в моем сознании основу незыблемого, как казалось
тогда, и вечного учения.
Итак, я спокойно, даже, как мне кажется сейчас, как-то бездумно шагнул к
пришельцу. Наречие "бездумно" в этом контексте вовсе не означает, что я не
понимал, что делаю (не как у Пушкина: "Навстречу ему идет Балда, сам не
знает куда"). Здесь "бездумно" несет другой смысл. Просто у меня не
оставалось времени на размышления.
Бывают ситуации, когда думать, рассуждать и вырабатывать решения просто
некогда. И на эти случаи человечество старалось иметь готовые рецепты. Дa,
хорошо бы иметь такие рекомендации для всего многообразия того, что мы
называем жизнью. Но жизнь сложнее любой модели, и чаще из трудных ситуаций
приходится выпутываться самому, не имея инструкций.
Но многие стереотипы действий, особенно тех, которым обучали на высших
классах командиров подводных лодок, я запомнил надежно и был готов выполнять
бездумно. К примеру, подлодка следует в надводном положении, вахтенный
докладывает: "Самолет справа 30, угол места 10". Не размышляя, командую:
"Боевая тревога. Срочное погружение". Субмарина всегда уклоняется от
самолета, ныряя на глубину, вводя в действие свое главное оружие -
скрытность.
Или, допустим, следуя осторожно под водой, принимаю внезапный доклад из
носового отсека: "Скрежет минрепа по правому борту". Тут же распоряжаюсь:
"Стоп правый мотор, право руля". Нос подлодки уходит вправо, а корма влево,
отводя торчащие из нее горизонтальные рули и правый гребной винт от стоящей
на якоре мины. Всегда, если мина справа, лодка поворачивает вправо; если
мина слева - поворот влево. Размышлять нельзя. Просто нужно действовать. Без
права на ошибку.
Или, например, в боксе. Соперник наносит прямой удар левой, ты уклоняешься
вправо. Удар правой - ты влево. Думать некогда. Автоматизм отрабатывается на
тренировках.
Когда я шагнул к пришельцу, во мне пробудилось странное чувство, даже не
чувство, а какой-то атавистический инстинкт собственника. Говорят, да и
самому кажется, я человек добрый, сопереживающий, контактный. Но в этот
момент во мне пробудился (откуда?) явно не свойственный мне мещанский
эгоизм, узкая философия квартировладельца: ездишь, мол, по делам, а тут по
твоему жилью ктото без прописки разгуливает, как у себя дома.
Я пошел на пришельца грудью, оттесняя его к подоконнику. Ощутилась
материальная фактура его тела. Но не плотная, свойственная людям, а более
зыбкая. Что-то вроде детского надувного шарика. Прижатый к окну, "мальчуган"
еще раз взглянул на меня своими круглыми, мне показалось, умоляющими
глазами, и исчез. Как будто прошел сквозь стекло и стену. Я опешил.
Сколько стоял я у окна, сколько сидел потом в коридоре, сказать трудно.
Когда затем я обсуждал ситуацию с коллегами, досадовал на себя, упустившего
такие возможности контакта, меня успокаивали. Говорили, что, видимо, еще не
созрели условия для близкого общения с иномирянами, или я, может быть, еще
не созрел.
С последним доводом я был вполне согласен, поскольку выпукло
продемонстрировал свое "эго". А может быть, другая сторона не имела
намерения общаться. Во всяком случае это была типичная игровая ситуация,
когда одна сторона (игрок), то есть я, могла как-то объяснить свои мысли и
поступки в этой игре, но была не в состоянии предугадывать действия другой
стороны.
Я, представляющий одну сторону, упомянул, что могу как-то объяснить свои
действия. Дa, по-видимому, только как-то. Потому что, оказывается,- и я
постараюсь показать это ниже - в действия людей могут вмешиваться
неизвестные разумные силы (термин К.Э.Циолковского), и люди, действуя по
чужому алгоритму, как правило, этого не ведают.
Сидя в коридоре, я перебирал в памяти обстоятельства близких контактов,
известных мне по личным расследованиям и по литературе, и даже находил
сходные черты. До этого случая я дважды наблюдал НЛО в отдалении. Оба раза
это произошло в октябре 1978 года в Москве в районе Авиамоторной улицы. Было
это так.
Я сидел за своим рабочим столом в ЦНИИ "Агат" и писал главу в плановый отчет
по теме. Звонок в дверь. Звонили обычно чужие, свои сотрудники знали кодшифр
замка и входили без посторонней помощи. Все засуетились. Кто-то проснулся,
кто-то убрал в стол роман-газету. Лаборант, убедившись, что порядок налицо,
открыл дверь. Вбежал парторг отделения, с ним кто-то еще и сразу ко мне. Мы
были с парторгом в хороших отношениях. "Вот ты тут окончательно разложился в
бумагах, а жизнь проходит мимо. Смотри быстрее в окно". Я посмотрел.
Действительно, там было нечто интересное. Над крышей соседнего НИИ
приборостроения на фоне пасмурного неба просматривался темно-синий диск с
возвышением в центре - классическая летающая тарелка в московском небе. Ее
диаметр составлял градуса три дуги. Казалось, она была недалеко.
Все обитающие в комнате сотрудники сектора 42, работающие по теме "Иволга",
сгрудились у окна.
"Что сейчас будет? Куда она пойдет?" - посыпались на меня вопросы. До этого
уже два года я приватно, но серьезно занимался проблемой неопознанных
летающих объектов и не скрывал этого. Тарелка висела неподвижно, и я не имел
никаких оснований даже предполагать, куда она пойдет. Но на всякий случай
сказал наобум: "Она должна пойти влево". Через какие-то секунды неопознанный
объект начал медленное перемещение влево, одновременно быстро поднимая мой
рейтинг исследователя-уфолога в глазах окружающих. Когда через минуту,
выскочив на балкон, мы пытались вновь увидеть НЛО, горизонт был чист.
Представление кончилось.
Через неделю, следуя утром от метро "Авиамоторная" в "Агат", я услышал
резкие сирены автомашин. Черные "Волги" с номерами Минобороны, нагоняя
