Но зато груда ящиков угодила как раз под ноги преследователю - тот не успел
притормозить, ноги запутались, он попытался вырваться и с размаху грохнулся
животом на круглые камни тротуара да так и остался лежать лицом вниз в
нокауте. Дойль поднялся на ноги, хныча и постанывая, и прихрамывая - так
быстро, насколько мог, - побежал по переулку.
Он пересек две узкие улочки и следовал по тому же переулку еще один
квартал, а затем оказался на ярко освещенном тротуаре Стрэнда, только в
нескольких кварталах восточное "Короны и якоря". От всей этой беготни на
него опять напал кашель, и он получил шиллинг и четырехпенсовик от
устрашенного этой сценой прохожего. Когда он наконец смог опять свободно
вздохнуть, он направился на запад от Стрэнда, так как ему внезапно пришло в
голову, что как раз в этот-то субботний вечер Кольридж и должен был говорить
речь по расписанию и что хотя Кольридж сейчас вряд ли в том состоянии, чтобы
субсидировать кого бы то ни было, может быть, он по крайней мере сможет ему
помочь незаметно вернуться в дом Капитана Джека. Черт возьми, думал Дойль,
вполне возможно, что он меня вспомнит, ведь прошла всего неделя!
Дойль рассеянно скользил взглядом по яркому изобилию витрин и окнам
ресторанов - сейчас все это его явно не интересовало. Надо спешить, а он уже
едва ли мог передвигаться нормально - пришлось идти согнувшись, чтобы
утихомирить боль в боку, к тому же он прихрамывал и дышал с резкими
астматическими хрипами. Он заметил, как какая-то женщина шарахнулась от
него. И только сейчас он понял, насколько гротескно он выглядит: мало того
что в лохмотьях, да еще и этот его тараканий аллюр. Вдруг ему стало неловко,
он выпрямился и пошел медленнее.
Толпа поспешно расступалась перед ним, вдруг все вокруг показалось Дойлю
каким-то бутафорским, и как раз тут-то из переулка вышла высокая фигура и
встала на его пути - белый овал лица и белый колпак на макушке, совсем как
украшенное пасхальное яйцо... У Дойля перехватило дыхание. Он резко
крутанулся и побежал в другую сторону, слыша неотступно следующий за ним,
размеренный стук ходулей по тротуару.
Хорребин с легкостью перемещался на ходулях, перепрыгивая десять футов
одним махом, и при этом он издавал последовательный ряд свистов: высокий -
низкий - высокий - низкий. Для пораженного ужасом Дойля это звучало, как
сирены нацистского гестапо в старых фильмах о второй мировой войне.
Свист служил сигналом сбора для вполне определенных нищих. Они стали
выползать из дверей и переулков - молчаливые крутые парни, и двое из них
тяжелой поступью направились к Дойлю, а остальные тем временем пытались
преградить ему путь.
Посмотрев через плечо, Дойль поймал леденящий взгляд Хорребина всего лишь
в одном гигантском шаге от него - кошмарное размалеванное лицо клоуна
привычно ухмылялось.
Дойль, напрягая последние силы, внезапно скакнул на мостовую и покатился
кубарем, только чудом избежав тяжелых подков лошади, везущей кеб, тут же
поднялся на ноги и вскарабкался на подножку проезжающего экипажа,
подтянулся, удерживаясь одной рукой за подоконник, а другой за выступ крыши.
В экипаже было только двое пассажиров - старик и молоденькая девушка.
- Пожалуйста, прибавьте скорость, - задыхаясь, сказал Дойль, - за мной
погоня...
Старик сердито поднял на изготовку свой стек и со всей силой первого
удара в пуле толкнул Дойля в грудь тупым концом стека. Дойль слетел со
своего насеста, как будто его подстрелили, и хотя он ухитрился приземлиться
на ноги, тотчас же упал на руки и колени и пару раз перекувырнулся.
***
Обезображенное одноглазое дряхлое создание в дверном проеме хихикало и
беззвучно аплодировало руками из папье-маше: "А, да, да! Теперь в реку,
Дойль, - там есть что-то, что я хотел показать тебе - на другом берегу", -
отозвался Удача суррейсайдских нищих.
***
- Господи помилуй! Его застрелили! - закричал Хорребин. - Быстрее,
забирайте его, пока в нем еще теплится жизнь! Я кому говорю, а ну,
пошевеливайтесь, вы, жуки навозные.
Дойль был уже на ногах, но боль в груди стала нестерпимой - каждый вдох
просто разрывал легкие, и он подумал, что если начнет кашлять сейчас, то
непременно умрет. Один из преследователей был всего лишь в нескольких шагах
от него и неотвратимо приближался, гнусно ухмыляясь. Дойль нащупал в кармане
тяжеленный браслет и, размахнувшись, запустил бандиту в морду, затем, не
останавливаясь, чтобы посмотреть на произведенный эффект, торопливо
заковылял на другую сторону улицы, пересек тротуар и исчез в переулке.
- Завтра к ночной трапезе вы, ни на что не годные ублюдки, вы мне его
притащите! - пронзительно завизжал Хорребин. На его ярких красных губах
появилась пена, и он неистово выплясывал на тротуаре, топоча ходулями, танец
бессильной ярости.
Один из его нищих ринулся было вслед за Дойлем через улицу, но, видимо,
он составил неверное представление о скорости движения экипажей
"Чаплин-компани", упал под копыта лошадей, и переднее колесо экипажа успело
его переехать, до того как кучеру удалось удержать лошадей и экипаж
остановился. Теперь все движение застопорилось на этом участке Стрэнда, и
извозчики орали друг на друга, бранились и размахивали кнутами, а иногда
дело доходило до драки.
Хорребин сошел с тротуара и тронулся сквозь всеобщую неразбериху на
другую сторону улицы.
***
Дойль оказался между двух зданий и загрохотал вниз по древним деревянным
ступеням к дощатому настилу, который тянулся по кромке берега сверкающей
реки. Он поспешил вниз к концу ближнего пирса и спрятался за высокими
деревянными ящиками, его дыхание постепенно замедлилось, и он смог наконец
закрыть рот. С реки тянуло холодом, и Дойль порадовался, что Копенгагенский
Джек не настаивал, чтобы его нищие бродили полураздетыми в холодную погоду -
хотя это и эффектный прием. Он оттянул куртку и рубашку от ключицы - там,
где нож прорезал кожу, рана была не глубокая, но все еще кровоточила, и
довольно сильно.
Интересно, подумал он, а что это все-таки было? Это не мог быть один из
людей доктора Ромени или Хорре-бина - ведь Джеки утверждал, что они
определенно хотят изловить меня живьем. Может, это конкурирующая фирма...
или даже просто одиночка - ну, например, маньяк-убийца, нечто вроде
Джека-Потрошителя. Дойль осторожно коснулся длинного пореза. Благодарение
Богу, подумал он, что люди Хорребина подоспели вовремя.
Он растер грудь и в порядке эксперимента попробовал набрать полные легкие
воздуха. Хотя грудина сильно заныла, тем не менее боль все-таки не такая
резкая и пронзающая, как при переломе, - чертова палка того старика, похоже,
ничего не сломала. Он выдохнул и устало прислонился к ящику, свесив ноги с
причала.
Желтые точки фонарей на проплывающих лодках и их отражения прорисовывали
пунктиром темноту реки, как на картинах Моне, и огни Лэмбет были ярко
светящейся цепочкой на близком горизонте. Тонкий серпик луны, казалось,
балансировал на перилах Блекфрайерского моста в полумиле к востоку. За ним и
над ним сияли огни Адельфи-террас - будто некий фантастический
увеселительный корабль на воде; легкие дуновения бриза иногда доносили
оттуда тихие звуки музыки.
Он почувствовал, что сейчас начнется очередной приступ, но страх придал
ему силы подавить подступающий к горлу кашель - он услышал медленные тяжелые
шаги, повторяющие его путь по пристани.
***
Джеки была рада, что течение в подземном канале довольно быстрое и можно
обойтись без руля, если плывешь вниз по течению, а то ее вполне могли
ударить рулем по голове, и если бы люди в лодке использовали более сложное
управление, а не просто отталкивались шестами от стен, когда поток слишком
близко прибивал лодку к стене, то они бы почувствовали присутствие тайного
пассажира. Вода становилась холоднее - видимо, река уже близко, и все, что
она могла в данный момент сделать, это постараться не клацать зубами. Она
старалась держать голову над водой, так как у нее был маленький кремневый
пистолет, замотанный в чалму. Огонь факелов на носу и корме лодки трепетал
от порывов ветра с запахом серы, он то еле теплился, отбрасывая слабые
красные отсветы, то ярко вспыхивал, выхватывая из тьмы каждый камень
полукруглого свода, низко нависающего над головой.
Еще пять минут назад она не была мокрой и замерзшей, она спокойно
готовила полную кастрюлю сосисок на очаге в кухне Крысиного Замка Хорребина
на Мейнард-стрит. Она была в своей экипировке Ахмеда Нищего Индуса - в
чалме, сандалиях и балахоне, сделанном из ситцевого покрывала. Лицо и руки
выкрашены соком грецкого ореха, в дополнение к уже привычным усам еще и
накладная борода. Этот маскарад необходим, потому что она видела изгнанного
Красавчика в Крысином Замке и не хотела, чтобы ее разоблачили как агента
Копенгагенского Джека. Доктор Ромени приехал получасом ранее, взгромоздился
на подвесное сиденье, сбросил свои странные башмаки и углубился в
выслушивание отчетов об отправке груза.
Затем в комнату ворвался, запыхавшись от бега, один из нищих Хорребина -
крепкий краснолицый старик и, не успев отдышаться, прямо с порога выпалил:
- Доктор Ромени... быстрее... Стрэнд... движется к югу, к реке... в него
стреляли...
- Кто? В кого стрелял? - Ромени спрыгнул вниз, забыв надеть свои башмаки
на пружинах, и его лицо исказилось от сильной боли, он тут же взобрался на
сиденье и натянул башмаки.
- Кто, черт тебя возьми! - продребезжал он.
- Я не знаю... Симмонс видел и... и послал меня к вам, сообщить. Он
сказал, это тот человек... тот, за кого вы предложили награду.
Ромени уже зашнуровал башмаки, опять спрыгнул вниз и стоял, раскачиваясь
на пружинах.
- Который? Но это должен быть Джо - Песья Морда. Они бы никогда не
осмелились стрелять в Американца. Ну ладно. Где он? Ты сказал, Стрэнд?
- Да, сэр. И двигается на юг, к Адельфи. Быстрее всего будет, ваша честь,
если взять лодку и по подземному каналу прямо к Адельфи-арчес. Сейчас все
подземные потоки полноводны, после дождей...
- Показывай дорогу - и поторапливайся. Я знаю старину Джо долгие годы, и
если они его не до конца прикончили, он уйдет от них.
Когда эти двое поспешили в подвал вниз по ступеням, Ахмед Нищий Индус
отставал от них всего на несколько шагов, - сосиски были забыты. Похоже, это
то, что мне надо, подумала Джеки. Ее сердце громко стучало, и она с трудом
заставляла себя держаться от них на значительном расстоянии, так, чтобы не
выдать своего присутствия. "Боже, пусть он будет все еще жив, и прошу тебя,
сделай так, чтобы именно я смогла прострелить ему голову. А если я смогу
как-нибудь улучить подходящий момент и успею шепнуть ему сначала, кто я
такая и почему собираюсь убить его... А потом наконец-то я смогу вернуться
домой..."
Подойдя к старой каменной пристани, двое нищих отвязали лодку и зажгли
факелы. И когда доктор Ромени нетерпеливо стал спускаться вниз, в темный
тоннель, Джеки удалось быстро проскочить к причалу и бесшумно соскользнуть в
холодную черную воду. Лодка, которую двое нищих тянули вдоль пристани, чтобы
доктор Ромени смог в нее сесть, была обвязана вдоль планшира просмоленной
парусиной. Джеки незаметно просунула два пальца в веревочную петлю - теперь
ее потащат на буксире, когда лодка выйдет в мощный поток.
***
- Ха, ха! - пронзительно, по-птичьи подал голос клоун. - Где здесь мой
старый приятель Немой Том?
Раздался неторопливый стук дерева по дереву, когда Хорребин расхаживал
туда-сюда по пирсу. Из других звуков - только шелест ветерка, заплутавшего в
