требовала вернуть сигарету и пыталась отнять ее у Суперэгоиста. Тот
оттолкнул ее свободной рукой, быстро затянулся и передал сигарету
Синдрому, который тоже начал поспешно затягиваться. Идея схватилась с
Синдромом, затем увидела, что Рут курит, и взобралась к ней на колени.
- Мамми Вууф! Джоссо-аки-кулить, - умоляющим голоском сказала она.
Лина Эндрюс, стройная блондинка, вошла в комнату. Провод от слухового
аппарата болтался из-под зеленой ленты, опоясывающей ее голову. На ее
руках извивался Комплекс, который жаловался, что тетушка Лина не дает ему
"кулить".
- Это единственное земное слово, которое они подхватили без всяких
затруднений, - прокомментировала она.
- Дайте ему сигарету! - с научной осторожностью добавила она.
Кажется, это им не вредит.
Рут знала, что скажет Лина. Она перешла, вернее, вынуждена была
перейти из общей больницы Мэллори-Порта, потому что считали, что у доктора
медицины меньше дел, чем у нее или у Панчо Убарры. Лина была педиатром. Ее
выбрали потому, что Пушистики были размером с годовалого
ребенка-землянина, и, кроме того, педиатр, как и ветеринар, способен
добиться успеха при минимуме помощи от пациента. Она не совсем удачно
провела эту аналогию и приравняла Пушистиков к человеческим детям.
Годовалому ребенку нельзя курить, значит, Пушистикам тоже, хотя в
противоположность ребенку-землянину, Пушистику могло быть все пятьдесят.
Рут дала Идее свою сигарету.
Лина, отбросив все свои лучшие побуждения, села на диван и прикурила
еще одну сигарету для Комплекса, другую для себя, а затем третью для
Суперэгоиста. Теперь все Пушистики "кулили". Синдром подбежал к низкому
журнальному столику и вернулся с пепельницей, которую поставил на пол.
Остальные, кроме Идеи, оставшейся на коленях "мамми Вууф", уселись вокруг
нее.
- Лина, они не сделают того, что может повредить им, - доказывала
Рут. - Например, алкоголь.
Лина согласилась. Пушистики могли взять выпивку и сделать то, что
делали Большие существа. Малейшее количество алкоголя действовало на
Пушистиков, а потом было чудовищное похмелье, и никто из них не решался
выпить во второй раз. Это она обнаружила, работая с Эрнстом Мейлином,
психологом Компании. Она тогда перехитрила его и Компанию в пользу Военной
разведки.
- Ну, некоторые из них не "кулят".
- Некоторые люди тоже не курят. У некоторых людей на это аллергия. А
какого рода аллергия может быть у Пушистиков? Вот это вы и должны
обнаружить.
Рут посадила Идею на стол, взяла карандаш, открыла блокнот и написала
какое-то слово в верхней части чистой страницы. Идея взяла другой карандаш
и начала рисовать в блокноте цепочку маленьких кружочков.
В передней открылась дверь, послышался голос Панчо Убарры и смех ее
мужа. Тройка, сидевшая на полу, бросила свои сигареты в пепельницу,
вскочила на ноги и, крича: "Паппи Геед! Паппи Панко!", бросилась им
навстречу. Идея положила карандаш, спрыгнула с колен Рут и побежала с
ними. Через несколько мгновений они вернулись. На голове Синдрома была
фуражка офицера Военного флота. Он придерживал ее обеими руками и
выглядывал из-под козырька. Следом за ним шла Идея в большом сером
сомбреро. Комплекс и Суперэгоист вместе тащили объемистый портфель. Герд и
Панчо вошли последними. Костюм Герда, только утром отутюженный, уже был
мятым, но психолог Военного флота был сверхъестественно опрятен. Рут
поднялась, поприветствовала их и поцеловала Герда. Панчо подошел к дивану
и сел рядом с Линой.
- Ну, что новенького? - спросил Герд.
- Час назад меня вызвал Джек. Они установили лабораторию и завезли
для нее все оборудование. А еще они поставили для нас маленький
одноэтажный домик. Джек показал мне его вид - довольно мило. Нам осталось
только собрать вещи. Когда мы начнем собираться?
- Вечером, если хотим к ночи выбраться отсюда, - сказал Герд. - Или
завтра после ленча, если хотим приятно провести время. Бен Рейнсфорд
пригласил нас сегодня вечером.
Лина проголосовала за завтра.
- А как дела с госпиталем? - спросила она.
- Они без возражений дадут нам все, что мы попросим, - сказал Герд. -
Удивительно, но Научный Центр тоже.
- А я не удивляюсь, - сказал Панчо. - О новом правительстве ходит
много сплетен. Но через пару недель мы станем их хозяевами. Как насчет
ленча: пойдем сами или пошлем за ним?
- Давайте пошлем, - сказала Рут. - Мы составили список необходимого
оборудования, а вы подскажете, если мы что-то упустили.
Панчо достал пачку сигарет, которая оказалась пустой.
- Эй, Лина! Со-джоссо-аки-кулить, - сказал он.
Ладно, это может быть медовым месяцем, правда, сумбурным, но
забавным. К тому же Панчо и Лина начали интересоваться друг другом. Рут
была довольна этим.
Главный судья Фредерик Пэндервис оперся локтями на стол и
рассматривал троих облаченных в черное адвокатов, занятых в деле "Джон
Доу, Ричард Роу и прочие, не объединенное добровольное общество против
колониального правительства Заратуштры".
Первый, со стороны обвиняемого, был великаном. В нем было более шести
футов роста и более двухсот фунтов веса. Его лицо с огромным носом
скрывалось под пушистой бородой. Непокорная копна рыжих с проседью волос
наводила на неуместную мысль о нимбе. Это был Густавус Адольфус Бранхард.
До суда над Пушистиками он был известен главным образом способностью
оправдывать явно виновных клиентов, удалью в большой игре и умением без
видимого эффекта поглощать огромное количество виски. Пять дней назад он
был назначен главным прокурором колонии Заратуштры.
Человек, стоящий возле него, мог бы показаться высоким, если бы он
стоял рядом с кем-нибудь другим. Он был строен и элегантен. Тонкие
аристократические черты его лица имели обычное полу-серьезное,
полу-насмешливое выражение, словно жизнь для него была надоевшей шуткой,
которую он слышал уже много раз. Это был Лесли Кумбес, главный адвокат
Компании Заратуштры. Встав возле Бранхарда, он как бы давал понять, что
поддерживает своего бывшего противника в деле "Люди против Хеллоуэя и
Келлога".
Со стороны истцов был Хьюго Ингерманн. Судья Пэндервис пытался
решительно подавить предубеждение против этого клиента. По его сведениям,
по крайней мере семь раз за последние шесть лет Ингерманн представлял не
совсем честных и порядочных людей. Возможно, это было восьмым случаем.
Конечно, он являлся членом Адвокатуры только потому, что не было
достаточных доказательств, дающих возможность лишить его прав адвоката, но
тем не менее, он имел право стоять здесь и слушать.
- Вы требуете, чтобы колониальное правительство предоставило земли в
общественное владение для поселения и использования их, а также учредило
бы ведомство для регистрации исков на землю? - спросил он.
- Да, ваша честь. Я представляю истцов, - сказал Ингерманн. Он был
ниже двух других адвокатов, полный с гладким розовощеким лицом и
начинающей лысеть головой. В его круглых голубых глазах, которые могли
обмануть любого, кто не слышал о нем, было выражение полной и абсолютной
искренности. Не считая нужным поворачиваться к Бранхарду, он не сводил
глаз с Пэндервиса.
- Я представляю Колониальное правительство, ваша честь. Мы оспариваем
действия истцов.
- И вы, мистер Кумбес?
- Я представляю не привилегированную Компанию Заратуштры, - ответил
Кумбес. - Мы не сторонники подобных действий. А здесь я просто как
наблюдатель.
- Вы говорите - не привилегированную, мистер Кумбес?.. Что ж,
Компания Заратуштры имеет право прислать сюда своего представителя, у нее
существенный интерес к этому делу. Интересно, чья это идея назвать
Компанию не привилегированной. Это звучит именно в стиле висельного юмора
Виктора Грего. Мистер Ингерманн?
- Ваша честь, истцы, которых я представляю, считают, что в силу
недавнего постановления почтенного Верховного суда примерно восемьдесят
процентов земли этой планеты стали общественными владениями. Колониальное
правительство обязано отдать эту землю в распоряжение народа. Это, ваша
честь, явно констатировано в Федеральном законе...
Он начал цитировать законы, параграфы, части и прецеденты с решениями
Федеративного суда на других планетах. Он говорил только для протокола;
все это вкратце было внесено в иск.
- Мистер Ингерманн, суд знает закон и не делает из него никаких
исключений, - сказал Пэндервис. - Правительство оспаривает это, мистер
Бранхард?
- Не совсем, ваша честь. Губернатор Рейнсфорд сам хочет перевести не
заселенные земли в частную собственность...
- Да, но когда? - спросил Ингерманн. - Сколько еще губернатор
Рейнсфорд будет тянуть время?
- Я прошу мистера Ингерманна справедливо охарактеризовать ситуацию, -
запротестовал Бранхард. - Хочу напомнить, что неделю назад на этой планете
вообще не было никаких общественных земель.
- И клиенты мистера Ингерманна сразу же возбудили соответствующее
дело, - добавил Кумбес. - И я могу предположить, кто эти господа Доу и
Роу. Имена не существенны, но...
- Ваша честь, моим клиентом является ассоциация личностей,
заинтересованных в получении земли, - сказал Ингерманн. - Старатели,
лесорубы, фермеры, несколько скотоводов...
- Акулы займа, ростовщики, спекулянты, может быть, даже маклеры, -
продолжил Бранхард.
- Это обыкновенные люди планеты! - возразил Ингерманн. - Рабочие,
честные фермеры, - все, кого Компания Заратуштры держала в кабале, пока
они не освободились благодаря великому историческому решению, которое
носит имя вашей чести.
- Одну минуту, - Кумбес почти растягивал слова. - Ваша честь, слово
"кабала" имеет специфическое значение в законе. Я вынужден решительно
отрицать, что это слово можно употребить для описания отношений между
Компанией Заратуштры и любым человеком этой планеты.
- Слово подобрано неверно, мистер Ингерманн. Это должно быть
вычеркнуто из протокола.
- Мы все еще не выяснили, кто является клиентами мистера Ингерманна,
ваша честь, - сказал Бранхард. - Могу ли я спросить у мистера Ингерманна
их имена?
Ингерманн вздрогнул и непроизвольно взглянул на стоящий посредине
тяжелый стул с прикрепленными к нему электродами, металлическим шлемом и
полупрозрачным шаром, закрепленным на стойке. Затем он стал шумно
протестовать. До сих пор Хьюго Ингерманн ухитрялся избегать давать
показания под детектором лжи. Это было возможно, потому что он еще был
членом Адвокатуры, а не осужденным.
- Нет, мистер Бранхард, - сказал Пэндервис с неподдельной печалью. -
Мистера Ингерманна нельзя заставлять разглашать имена его клиентов. Мистер
Ингерманн может сделать это только по собственной воле. Удовлетворимся его
глубокой любовью к правосудию и хорошо известным усердием, направленным на
благо народа.
Бранхард пожал плечами. Никто не может обвинить его, что он не
пытался что-либо выяснить.
- Ваша честь, - сказал Кумбес, - мы согласны, что правительство
должно это сделать, но разве мистеру Ингерманну или суду неизвестно, что
настоящее правительство просто установлено военной властью? Коммодор
Напьер действовал так, как должен был действовать офицер Вооруженных сил
Федерации Земли. Он назначил гражданское правительство, заменившее
прежнее, объявленное незаконным вашей честью. До тех пор, пока народом не
будет выбрана колониальная законодательная власть, могут возникнуть
