вашими людьми на Ксерксе. Мы также хотим установить, откуда, когда и как
вы их взяли.
- Хорошо, ваша честь. Если вы назовете четвертое имя в списке,
который я вам дал, и позволите мне допросить этого человека, мы установим
это.
Главный судья взял бумагу.
- Лейтенант Рут Ортерис. Резерв Десять, - вызвал он.
Джек Хеллоуэй посмотрел на большой экран. Герд ван Рибик, пытавшийся
игнорировать существование женщины, сидевшей возле него, повернулся и
изумленно вытаращил глаза. Выражение ужаса на лице Лесли Кумбеса сменила
трупная бледность и неподвижность. Эрнст Мейлин дрожал от недоверия и
гнева. Возле него восхищенно скалился Бен Рейнсфорд. Как только Рут встала
перед судом, Пушистики устроили ей овацию: они помнили и любили ее. Гус
Бранхард стиснул руки и сказал:
- Ну, Джек, это уже слишком!
Лейтенант Рут Ортерис под неизменно голубым шаром рассказала о том,
как ее, офицера резерва Военного флота Федерации, отправили в разведку,
как она попала на Заратуштру и получила место в Компании.
- Как обычный высококвалифицированный доктор психологии, я работала в
Научном отделе под руководством доктора Мейлина. Кроме того, я выполняла
обязанности в школьном департаменте и в юношеском суде. Я регулярно
отсылала рапорты командующему Элборгу, шефу разведки на Ксерксе. Я была
послана, чтобы проверить, не нарушает ли Компания Заратуштры положения
устава или законов Федерации. До середины прошлого месяца я передавала
обычные рапорты, не содержащие в себе ничего предосудительного. Затем,
вечером пятнадцатого июня...
Это был тот день, когда Бен передал пленку Юану Джимензу. Затем она
описала, как это попало в ее поле зрения.
- Как только появилась возможность, я передала копию пленки
командующему Элборгу. Следующей ночью с бота доктора ван Рибика я
связалась с Ксерксом и доложила все, что узнала о Пушистиках. Затем я
сообщила, что Леонард Келлог получил копию пленки и обеспокоил Виктора
Грего. Получив приказ предотвратить признание Пушистиков разумными
существами и в случае необходимости сфабриковать документы, обвиняющие
мистера Хеллоуэя и доктора Рейнсфорда в научной мистификации, Келлог и
Эрнст Мейлин отправились на континент Бета.
- Ваша честь, я протестую! - воскликнул Кумбес. - Это обыкновенные
сплетни!
- Подобные "сплетни" указаны и в рапортах, которые мы получили от
других агентов, - сказал капитан Грибьенфельд. - Вы должны понимать, что
она не единственный наш агент на Заратуштре. Мистер Кумбес, если я услышу
от вас хоть еще одно возражение против показаний этого офицера, я попрошу
мистера Бранхарда вызвать в суд Виктора Грего и допрошу его под детектором
лжи.
- Капитан, мистер Бранхард будет более чем счастлив оказать эту
услугу, - громко и отчетливо произнес Гус.
Кумбес поспешно сел.
- Хорошо, лейтенант Ортерис, это очень интересно, но сейчас мы
пытаемся установить, как эти Пушистики попали на базу Военного флота на
Ксерксе, - вставил круглолицый помощник судьи Руиз.
- Ваша честь, я при первой же возможности попыталась получить этих
Пушистиков, - сказала Рут. - В пятницу, в двенадцать ночи, Пушистиков
забрали у мистера Хеллоуэя и доставили в Мэллори-Порт. Мохаммед О'Брайен
переправил их к Юану Джимензу, который, взяв их в Научный центр, поместил
в клетке позади своего кабинета. На следующее утро я обнаружила их, вывела
из здания и переправила к командующему Элборгу, который, спустившись с
Ксеркса, взял на себя ответственность за операцию "Пушистик". Я не буду
рассказывать, как мне удалось это сделать. Я офицер Вооруженных сил
Федерации Земли. Суд не может заставить офицера Федерации давать
показания, включающие нарушение воинских обязанностей. Время от времени я
сообщала о продвижении работ по измерению уровня мышления Пушистиков,
иногда передавала советы. Некоторые из этих советов основывались на идеях,
выдвинутых доктором Мейлином, но я не доверяла ему полностью. Я опасалась.
Мейлин почти совершенно не воспринимал происходящее.
Бранхард встал.
- Я хочу спросить у свидетеля, знает ли она что-нибудь о четырех
Пушистиках, которых Джек Хеллоуэй обнаружил в Папоротниковом Заливе?
- Да. Это мои Пушистики, и я очень беспокоилась за них. Я назвали их
Комплекс, Синдром, Идея и Супер-эгоизм.
- Это ваши Пушистики, лейтенант Ортерис?
- Я заботилась о них и работала с ними. Юан Джименз с какими-то
охотниками поймал их на континенте Бета. Они содержались на Центральной
северной ферме, которая была оборудована специально для этого. Я постоянно
находилась с ними, и доктор Мейлин тоже проводил с ними много времени. А в
ночь на понедельник за ними пришел мистер Кумбес. Он забрал их с собой.
- Почему вы сделали это, мистер Кумбес? - спросил Гус Бранхард.
- Лесли Кумбес - адвокат Компании. Он сказал, что Пушистики нужны в
Мэллори-Порте. Но на следующий день я узнала, для чего они понадобились.
Их отпустили перед цепью охотящихся за ними людей. Они надеялись, что их
убьют.
Она взглянула на Кумбеса. Если бы ее взгляд был пулей, тот был бы уже
мертвее Курта Борча.
- Они принесли в жертву четырех Пушистиков, чтобы поддержать историю
с избитой девочкой? - спросил Бранхард.
- Это не было принесением в жертву. Они хотели избавиться от этих
Пушистиков, но боялись их убить сами, потому что не хотели оказаться на
скамье подсудимых рядом с Леонардом Келлогом. Все, кто в ходе работы
сталкивались с Пушистиками, начиная с Эрнста Мейлина и кончая
обслуживающим персоналом, были убеждены в их разумности. Мы и сами
пользовались слуховыми аппаратами, я подала этот совет, когда мне сообщили
об этом с Ксеркса. Спросите об этом Эрнста Мейлина под детектором лжи. К
тому же, спросите его о многочисленных поли-энцефалографических
экспериментах.
- Что ж, мы узнали, что Пушистики Хеллоуэя были отправлены на Ксеркс,
- сказал главный судья. - Мы выслушали показания человека, который
какое-то время работал с ними. Теперь я хочу послушать доктора Мейлина.
Кумбес снова вскочил на ноги.
- Ваша честь, прежде чем продолжать слушать свидетельские показания,
я хотел бы наедине посоветоваться со своим клиентом.
- Мистер Кумбес, я не вижу никакой причины прерывать судебное
заседание. В том числе и для этого. После окончания этой сессии вы можете
совещаться с вашим клиентом сколько пожелаете, но могу вас уверить, что
вам больше ничего не придется делать от его имени, - он легонько стукнул
своим молотком, а потом сказал: - Доктор Мейлин, будьте добры встать.
15
Услышав свое имя, Эрнст Мейлин сжался, словно стараясь стать
незаметнее. Он не хотел давать показания. Теперь он должен сесть на стул
для свидетелей, и ему будут задавать вопросы. Он весь день боялся этого
мгновения. Он не сможет ответить на эти вопросы правдиво, и шар над его
головой...
Представитель начальника полиции коснулся его плеча и предложил
занять место свидетеля. Ноги Мейлина были словно ватные. У него было такое
чувство, что ему нужно пройти не несколько метров, а многие километры под
пристальными взглядами присутствующих в зале. Наконец он добрался до стула
и сел. Ему на голову надели шлем и присоединили электроды. Они не стали
брать с него присягу говорить правду, только правду и ничего кроме правды,
ибо не нуждались в этом.
Как только детектор лжи был включен, он взглянул на большой экран
позади четверки судей. Шар над его головой был ослепительно красного
цвета. В зале послышался смех, но никто из присутствующих лучше его не
знал, что произошло. В его лаборатории были подобные экраны, усиливающие
альфа - и бета-волны, испускаемые корой головного мозга. Он стал думать об
этих устойчиво пульсирующих волнах, об электромагнитных связях,
сопровождающих деятельность мозга. Красный цвет начал гаснуть, и шар стал
голубым. Мейлин больше не подавлял свои мысли, а заменял их другими,
которые не были лживыми. Если бы он мог делать так все время... Но раньше
или позже он не сможет этого сделать...
Пока он отвечал на традиционные вопросы, шар оставался голубым.
Перечисляя свои публикации, он заметил на экране кратковременное мерцание
красного. Это случилось тогда, когда он назвал работу, которую выполнили
его студенты, но опубликована она была под его именем. Он уже забил об
этом, но его совесть не забыла.
- Доктор Мейлин, - сказал один из судей, - скажите, как специалист,
какая разница между разумным и неразумным мышлением?
- Способность мыслить осознанно, - ответил он. Шар оставался голубым.
- Вы хотите сказать, что неразумные животные не думают или просто не
осознают этого?
- Ни то, ни другое. Какая-то форма жизни с центральной нервной
системой может осознавать свое существование и окружение. Я хотел сказать,
что разумное существо думает осознанно и знает, что оно думает.
Это была безопасная для него тема. Он говорил о всевозможных
возбудителях, реакциях и условных рефлексах. Он вернулся к Первому
Доатомному Веку, к Павлову, Корзибски, Фрейду. Если так будет
продолжаться, шар никогда не покраснеет.
- Неразумное животное осознает только то, что непосредственно
преподносит сознание, а реагирует оно автоматически. Оно будет осознавать
и понимать происходящее примерно так: это сексуальное удовлетворение; это
опасность. С другой стороны, думающие разумно думают сознательно обо всех
этих чувственных возбудителях, выстраивая логические цепочки. На моем
столе лежит структурный дифференциал; если мне принесут его...
- Не беспокойтесь, доктор Мейлин. Когда мы начнем обсуждение, вы
покажете, что сочтете нужными. Сейчас же мы хотим, чтобы вы высказали свое
мнение в общих терминах.
- Хорошо. Разумную мысль можно обобщить. Для неразумного животного
каждый новый эксперимент является или совершенно новым, или ассоциируется
с чем-то уже известным. Кролик будет бежать от собаки, потому что в его
памяти есть другая собака, которая гнала его. Птичку привлекает яблоко,
потому что каждое яблоко - это вещь, которую надо клевать. Разумное
существо подумает: "Эти красные объекты - яблоки; они съедобны и вкусны".
Различным сортам яблок оно даст разные названия. Это ведет к формированию
абстрактных идей, например, "плоды" отличные от яблок, "пища" отличная от
фруктов.
Шар по-прежнему оставался голубым. Судьи ждали, и он продолжил:
- Формирование абстрактных идей неизбежно приводит к их символизации,
что позволяет охарактеризовать объект, не видя его. Разумное существо
символизирует, оно способно в символической форме сообщить свою мысль
другому существу.
- Например, "Па-пии Джек"? - спросил судья с черными усами.
Шар подмигнул красным.
- Ваша честь, я не могу принимать во внимание сказанные наугад или
заученные наизусть слова. Пушистики просто связали эти звуки с человеком и
заучили их. Они использовали это как сигнал, а не как символ.
Шар стал красным. Главный судья стукнул молотком.
- Доктор Мейлин! Все люди на этой планете знают, что невозможно лгать
под детектором лжи. Никто и не пытался лгать, почему же вы решили, что вам
это можно? Я перефразирую вопрос и надеюсь, что вы ответите правдиво. Если
вы не сделаете этого, я буду презирать вас. Как вы полагаете, когда
Пушистики кричали "Папи-и Джек", этот термин являлся для них символом
мистера Хеллоуэя или нет?
Он не должен говорить правды. Пушистики должны остаться маленькими
неразумными животными.
