- Значит, он больше не может выполнять своих существенных
обязанностей, - сказала Кореана своим чистым ясным голосом. - Все же, я
облегчу его страдания.
Она наклонилась над носилками. Возле кончика ее указательного пальца
появилось мерцание переливчатого воздуха. Бульканье виброзвукового ножа
ясно донеслось до ушей Руиза. Красивым резким жестом женщина вспорола
горло Касмину, пронзив его до самого позвоночника, потом ловко отскочила,
чтобы брызнувшая кровь не запятнала ее. Старшины бросились врассыпную, как
перепуганные цыплята.
Она кивнула Моку. Тот нацелил на труп одно из своих средних
щупальцев, хотя тело еще дергалось. Плазменная пика выстрелила белым огнем
и зажгла останки сиянием. Большая часть труппы фокусников рванулась в
хижину. Только Дольмаэро и Фломель остались, словно приросли к месту.
Когда не осталось ничего, кроме дымящегося пепла, Кореана ушла без
церемоний, забрав с собой бледного Фломеля. Прежде чем она исчезла из поля
зрения Руиза, Кореана посмотрела как раз туда, где Руиз прятался, но на
лице ее не было никакого выражения.
Когда работорговцы ушли, фараонцы снова вышли из хижин и скопились на
площади небольшими спорящими группками, избегая почерневшего пятна в
центре. Дольмаэро вроде бы не принимал участия в общем обсуждении. Он
уселся на низкую стену, не глядя ни на что в особенности, просто
уставившись в пространство.
Руиз подождал подольше, прежде чем вышел из домика с ванной, и
присоединился к Дольмаэро.
Дольмаэро посмотрел на Руиза ничего не говоря.
- Мне очень жаль твоего человека, - начал Руиз.
Дольмаэро отмахнулся.
- Не обращай внимания. Касмин всегда был шакалом. Когда над ним не
было сдерживающего влияния его гильдии, немногого не хватало, чтобы он
начал практиковать свои мерзкие приемы на совершенно невиновных людях. И
как бы я стал управлять им?
- И все же... Я очень благодарен тебе за то, что ты не открыл
источник его ран и их причину.
- Я не солгал, - веско сказал Дольмаэро.
- Нет, наверное, нет. Сказал ли тебе Мастер Фломель, что они
собираются делать с Благородной Дамой?
Дольмаэро посмотрел на Руиза, и Руиз почувствовал, что он услышит
плохие новости. Казалось, Дольмаэро не хотелось их объявлять.
- Да, - наконец сказал Дольмаэро, - он немного поговорил и об этом. Я
не уверен, что тебе хотелось бы слышать, что он говорил.
- Скажи мне, - сказал Руиз.
- Ты помнишь, как я сказал, что наше решение прикончить феникса было
ошибкой? Теперь я не уверен в этом. Это могло бы оказаться актом
милосердия, не вмешайся ты. Мастер Фломель хотел бы использовать ее в
будущем представлении.
- Представлении?
- Да, так он сказал. Похоже на то, что мы должны дать представление
для таких могущественных людей, в сравнении с которыми женщина-богиня -
просто их служанка. Я не понял подробности, но относительно наших услуг
эти могущественные люди будут состязаться между собой, кто заплатит
дороже.
"Умно со стороны женщины-богини", - подумал Руиз Ав, хотя его
затошнило от одной мысли. Она выставит труппу на аукцион, и они из кожи
вон полезут, чтобы принести ей самую высокую цену, думая, что это их шанс
произвести впечатление на влиятельных особ их нового мира. Она умело и
изобретательно работала с рабами.
- И таким образом, от девушки потребуется умереть еще раз. Мне только
думается - сколько раз можно оживлять человека и оживят ли ее? Ты ничего
об этом не знаешь?
Руиз молчал. Даже в своих самых мрачных представлениях относительно
будущего Низы он не мог себе представить, что спас ее только для того,
чтобы она сыграла феникса снова. Но сейчас он понял, что в этом был
страшный логический смысл. Она была великолепна в пьесе. И она могла
выступать множество раз до тех пор, пока ее сенсорный комплекс не
повредится смертельными травмами настолько, что она уже не сможет этого
делать. Задолго до этого Низа будет только страстно мечтать, чтобы
заполучить мир постоянной смерти.
- Много раз, - ответил Руиз, выдавая тем самым себя с головой, но в
данный момент ему было все равно. - Скажи мне, Дольмаэро, когда начинаются
ваши репетиции?
- Мне кажется, скоро. Мастер Фломель упоминал что-то насчет того, что
сцену доставят через неделю. Тогда мы и начнем. Может быть, и девушка тоже
вернется.
Дольмаэро смотрел, как Руиз сражается со своими мыслями, и маленькие
яркие глаза Дольмаэро смягчились в сочувствии. Он слегка похлопал Руиза по
руке, потом с усилием поднялся и пошел прочь.
В тот вечер Руиз наполнил у тележки только одну тарелку. Дом
бескастовых казался очень пустым. Перед самыми густыми сумерками мальчик
принес к дверям маленькую масляную плошку.
- От Мастера Дольмаэро, - сказал он и подал ее Руизу.
Руиз тронул подарок Старшины Гильдии, и он жег плошку допоздна, сидя
на койке Низы и глядя на крохотное пламя. Но когда последнее масло
выгорело и плошка погасла, он поднялся с койки и пошел следить за стеной.
Его ночные исследования были облегчены тем, что никого больше возле стены
не было. Фараонцы не выходили за пределы своих домов после заката. На
фараоне слишком много голодных хищников охотилось по ночам. Он пошел по
своим делам, предположив, что никто не наблюдает за загоном. Если бы так
было, он не сомневался, что его давно бы схватили.
Он снова нашел участок стены, где защитные поля время от времени
гасли. Отказ в работе был хаотичным, он происходил раз или два в час.
Продолжительность нерабочего состояния составляла от пятнадцати до сорока
пяти секунд. Однако дважды в эту ночь нерабочее состояние продолжалось
меньше десяти секунд. Если бы ток поймал Руиза в тот момент, когда он был
бы на вершине стены, со стены он свалился бы по кусочкам. Это не был самый
лучший путь к побегу, но пока что это была единственная возможность,
которую он нашел. Конечно, по другую сторону стены мог быть всего-навсего
еще один загон, а не внешний коридор. Руиз никак не мог придумать способа,
которым он мог бы заранее проверить это. Резкое жужжание полей делало
подслушивание невозможным.
Весь следующий день у него заняло плетение веревки из кожаных
кусочков, которые он нашел в Доме отверженных. В ту ночь он привязал
веревку к тонкой палке, которую на конце еще нагрузил куском скалы. Он
пошел к бракованной части стены. Когда поля погасли, он перебросил палку
через верх стены, надеясь, что на той стороне никто не смотрит в этом
направлении. Он медленно потащил палку обратно. Глядя на выгибающийся
кончик палки, он смог определить, что верх стены гладко закруглялся, там
не было никаких углублений или выступов, за которые мог бы зацепиться
крюк. Он вздохнул и стащил веревку вниз.
Когда в следующий раз поле погасло, он попробовал снова, и, прежде
чем поле вернулось на место, он уже смог составить себе представление о
том, какой формы была верхняя часть стены. Просто для того, чтобы
убедиться, он попробовал еще раз, но на этот раз поле вернулось слишком
быстро, и веревка упала на землю, но уже без палки. Руиз услышал, как она
упала на землю по другую сторону стены, и выругался. Он только надеялся,
что никто не заметит палку с обрывком самодельной веревки, а если и
заметит, то не обратит внимания и не станет задумываться, откуда он там
взялся.
Его следующей задачей было смастерить крюк, который прилегал бы к
верхней части стены достаточно плотно, чтобы выдержать его вес. Это заняло
у него большую часть дня. Руиз смастерил его из частей дерева, которые он
выломал из коек, и связал крюк до неподвижной плотности полосками
сыромятной кожи. Он высушил свое сложное изделие на крыше, на горячем
солнце. Когда с этим было покончено, в распоряжении Руиза был предмет,
который словно был спилен с рукоятки гигантского пастушеского посоха. Руиз
прикрепил к нему плетеную кожаную веревку и приспособление для побега было
готово.
Недостаток именно в этой технологии побега был тот, что крюк нельзя
было попробовать заранее. Если только Руизу удастся зацепить его за
верхушку стены, ему придется взбираться по веревке, чтобы отцепить крюк
снова.
Поэтому настало время решать. Надо ли ему бежать немедленно, убегая в
неизвестную часть рабских казарм, или ему стоит остаться в загоне
подольше, накапливая силы? Его решение осложнялось тем, что Руиза терзало
совершенно непрактичное и абсурдное желание снова увидеть Низу, хотя он не
мог сделать для нее ничего, что не ставило бы под угрозу то дело, которое
он подрядился выполнить для Лиги. Не говоря уже про его жизнь. Он не мог
даже подвергнуть ее быстрой и милосердной смерти, не навлекая на себя
нежелательного внимания. Она была ценной частью труппы. Кореана наверняка
бы обратила свой опасный взгляд на того, кто осмелился бы причинить вред
Низе.
Однако, по зрелом размышлении, Руиз посчитал очень странным, что
работорговка не поинтересовалась, кто нанес Касмину такие страшные травмы.
И почему она позволила Низе, ценному товару, находиться в загоне, больной,
раненой, подвергающейся серьезной опасности со стороны суеверных
простолюдинов? Руиз не мог представить себе мотивы таких поступков,
поэтому он глубоко вздохнул, покачал головой и выбросил из головы все
мысли о Низе.
В тот день, когда Руиз закончил работу над крюком, Фломель появился
снова почти вечером. Руиз находился в Доме отверженных, наращивая веревку
и проверяя, нет ли в ней слабых мест. Он услышал голоса на площадке и
осторожно подошел к двери.
Фломель стоял посередине площадки, разговаривая с Дольмаэро и прочими
старостами гильдий. Двое охранников-Пунгов стояли рядышком, тела их всем
положением выражали терпеливую скуку. Руиз с трудом разбирал, что
говорилось.
- Но как они принесут ее? - говорил озадаченный Дольмаэро, показывая
в направлении маленькой хижины, где жили помощники фокусников, и потом на
небольшой шлюз, через который входили охранники.
Фломель указал наверх театральным жестом.
- Смотри, - сказал он. - Видишь балки и серебристые нити? Слуги Леди
подвесят сцену на этих серебристых нитях и перенесут ее туда, где мы будем
репетировать. Не спрашивай меня, каким образом они это сделают. В этих
людях много такого, что ни один из нас не понимает.
Ей-богу, это ты с полным правом можешь сказать, подумал Руиз с
каким-то злорадным удовольствием.
Дольмаэро выглядел, как человек, который хочет вести себя
дипломатично, но его одолевают сомнения.
- Ну, если ты так говоришь, Мастер Фломель... А когда к нам
присоединятся Мастер Кроэль и Мастер Мольнех?
- Очень скоро, очень скоро. Видите ли, я уже предчувствую, что с
девушкой будут проблемы. В Биддеруме она была великолепна, но ведь тогда
она была Искупающей, правда? Нальтрехсет, нам придется полностью
положиться на твои снадобья, чтобы заставить ее подчиниться, но до
определенной степени она должна добровольно участвовать. Дольмаэро, ты с
ней работал теснее всего. У тебя есть какие-нибудь предложения?
Руизу их беседа стала еще интереснее. Насколько Руиз видел, Дольмаэро
еще сильнее ушел в себя.
- Никакие мысли мне пока не приходят в голову, мастер.
Сказав это, Дольмаэро отвел взгляд в сторону.
Человек с острыми чертами лица и униженным плаксивым голосом
заговорил:
- Мастер, а как насчет безродного, который защищал ее от Касмина?
- Что так? - спросил Фломель, и его узкое лицо потемнело. - Кто такой
этот безродный, и почему было необходимо защищать феникса? Кто собирался
