Серьезной проблемой для племени Грина являлась одежда, на что
указывала ее разнородность. Не существовало двух одинаково одетых людей, и
это в условиях, при которых индивидуализм не был по меньшей мере
распространенным качеством.
Одежда не служила племени защитой от непогоды - с одной стороны,
прикрывала наготу и успокаивала страсти, с другой - являла собой более
легкий способ для определения общественного положения. Только элита, а
значит, стражники, охотники и люди с положением могли позволить себе нечто
вроде мундиров, остальные же представляли из себя разнородную толпу,
наряженную в всевозможного вида ткани и шкуры.
В эту минуту старые и бесцветные одеяния выглядели как новые. Даже
самые нищие из нищих разгуливали в прекрасных зеленых лохмотьях.
- Что тут, черт побери, творится, Батч, - спросил Комплейн
проходившего мимо мужчину.
- Сегодня утром стражники нашли склад с красками. Покрасься.
Готовится великий праздник.
Неподалеку собралась взволнованная, суетящаяся толпа. Вдоль борта
развели костры, на которых, словно котлы колдуний, стояли наполненные
кипящим содержанием все оказавшиеся свободными сосуды.
Желтый, алый, красный, фиолетовый, черный, пурпурный, зеленый, медный
- все эти цвета бурлили, пузырились, парили.
Собравшиеся поминутно опускали в краску какую-либо из частей
гардероба. Среди облаков пара необычно восторженные лица что-то
выкрикивали.
Это не было единственным применением краски. С того момента, как было
принято решение, что Совету она не нужна, стражники выставили банки для
всеобщего использования.
Начались танцы. Во влажной еще одежде словно подвижные радуги,
ступающие по разноцветным лужам, мужчины и женщины, собравшиеся на
открытом пространстве, образовали круг, взявшись за руки. Какой-то охотник
вскочил на ящик и запел, за ним вскочила женщина в желтом платье и
принялась в ритм бить в ладоши. Еще кто-то ударил в тамбурин. Все больше и
больше людей скакало и прыгало вокруг котлов с красками. Так они
танцевали, задыхаясь в радостном самозабвении, пьяные от оргии красок,
каких большинство из них в жизни не видело.
Ремесленники и некоторые из стражников, поначалу безразличные,
подхваченные общим настроением, постепенно присоединились к танцующим. Из
помещения, где занимались сельскохозяйственными работами, от баррикад
бежали мужчины, тоже собираясь принять участие в общем празднике.
Комплейн обвел все это пасмурным взглядом и, повернувшись, отправился
в сторону Комендатуры, чтобы отдать рапорт.
Один из офицеров молча выслушал его сообщение, после чего приказал
ему идти непосредственно к лейтенанту Грину.
Потеря женщины могла быть расценена как серьезный проступок. Племя
Грина насчитывало примерно девятьсот человек, из которых чуть ли не
половину составляли несовершеннолетние. Женщин же было около ста тридцати.
В такой ситуации никого не могло удивить то, что драки из-за женщин были
источником самых частых неприятностей в Кабинах.
Комплейна доставили к лейтенанту. Окруженный стражниками, за столом,
помнившим лучшие времена, сидел пожилой мужчина с кустистыми нависшими
бровями. Хотя сидел он абсолютно неподвижно, вся его фигура выражала
неодобрение.
- Пространства для вашего "я", - несмело произнес Комплейн.
- За твой счет, - злобно ответил лейтенант.
Немного помолчав, он буркнул:
- Охотник Комплейн, каким образом ты потерял жену?
Прерывающимся голосом Комплейн описал происшедшее на площади Кормовой
Лестницы.
- Это могло быть работой Носарей, - заметил он в конце.
- Не рассказывай нам эти бредни! - проворчал один из приближенных
Грина Циллак. - Мы уже слышали эти истории о сверхлюдях, и мы не верим им.
Племя Грина властвует над всем по эту сторону Джунглей.
По мере того, как Комплейн продолжал свой рассказ, лейтенант делался
все более злым. Он начал дрожать, глаза его наполнились слезами, с
искривившихся губ закапала на подбородок слюна, а из носа потекли сопли.
По мере нарастания ярости стол начал ритмично раскачиваться. Грин трясся,
бормотал, и лицо его под шевелюрой взлохмаченных седых волос сделалось
синим. Несмотря на испуг, Комплейн вынужден был признать, что это
оказалось прямо-таки неповторимое зрелище.
Неожиданно наступила кульминация. Лейтенант, еле живой от
изнеможения, упал и замер. Тотчас же Циллак и Патч встали над его телом с
парализаторами наготове. Лица их передергивались от гнева. Очень медленно,
все еще содрогаясь, лейтенант поднялся, встал и с трудом опустился в
кресло. Он был явно сильно утомлен этим ритуалом.
Так его когда-нибудь и кондрашка хватит, подумал Комплейн, и эта
мысль принесла ему неожиданное утешение.
- Теперь надо прикинуть, как наказать тебя согласно с законом, - с
усилием произнес старик.
Он беспомощно зашарил глазами по комнате.
- Гвенна была бесполезна для племени, хотя и дочь такого знаменитого
отца, - сказал Комплейн.
Он облизнул губы.
- Видите ли, она не могла иметь детей. У нас родилась всего одна
девочка, да, больше детей у Гвенны не могло быть, поймите, так говорил
отец Маррапер.
- Маррапер - это кусок дерьма! - выкрикнул Циллак.
- Твоя Гвенна была очень привлекательна и прекрасно сложена, - сказал
Патч. - И наверняка хороша в постели.
- Ты знаешь законы, молодой человек, - заявил лейтенант. - Их
установил мой дед, когда основал это племя. Вместе с Наукой они имели
огромное значение для нашего племени. Что это там за шум снаружи? Да, мой
дед, он был великий человек. Я помню, как в тот день, когда он умирал, он
послал за мной...
На самом деле страх еще не покинул его, но с неожиданной ясностью
Комплейн увидел их всех четырех такими, какими они были на самом деле:
углубленные в себя, они замечали других лишь в той степени, в которой
обнаруживали в них свои собственные потаенные страхи. Изолированные и
одинокие, конфликтующие со всем вокруг.
- Какой будет приговор? - резко прервал воспоминания Циллак.
- Подожди-ка, дай подумать. Собственно, ты уже наказан потерей
женщины, Комплейн. Временно для тебя никакой другой не найдется. Что там
за вопли?
- Он должен быть публично наказан, иначе начнут говорить, что вы
теряете власть, - хитро заметил Патч.
- Ну конечно же. Я ото всей души собираюсь наказать его. Твое
замечание было совершенно излишним, Патч. Охотник Комплейн, ты на
протяжении шести следующих сон-явей получишь шесть раз плетьми, что будет
выполнять капитан стражи перед каждым сном, начиная с сегодняшнего. Вот
так. Можешь идти. Циллак, бога ради, сходи посмотри, что там творится.
Комплейн оказался за дверьми в самом сердце оргии красок и звуков.
Ему показалось, что здесь собрались все, что все принимают участие в этом
бессмысленном, безумном танце. В иных условиях он присоединился бы к ним,
поскольку стремился, как и любой, хоть ненадолго сбросить с себя груз
серых будней, но в своем теперешнем настроении он осторожно обогнул толпу,
стараясь никому не попадаться на глаза. И все же он воздержался с
возвращением в свою каморку (было принято, что его из нее выгонят,
поскольку холостые мужчины не имели права на отдельное помещение). Он
околачивался недалеко от толпы, вокруг буйствовал танец, а он ощущал в
желудке тяжесть предстоящего наказания.
Отдельные группы выделялись из общей массы и отплясывали парами в
такт музыке каких-то инструментов. Оглушающий шум, суматошные движения
голов и рук танцоров...
Глядя на это, зритель мог бы отыскать много причин для беспокойства.
Несколько мужчин не принимали участия во всеобщем безумии. Были это
высокий доктор Линдсней, Фермор, Вэнтедж, как всегда прятавший свое лицо,
и палач. Этот был попросту при деле, ради которого он в соответствующее
время и объявился в сопровождении стражников рядом с Комплейном.
С осужденного ловко содрали одежду, после чего он получил первую
порцию уготовленного ему наказания. В нормальных условиях отправлению
наказания сопутствовала бы толпа зевак, но на этот раз более интересное
зрелище приковывало их внимание, и Комплейн страдал почти в одиночестве.
На следующий день он мог рассчитывать на гораздо больший интерес.
Прикрывая рубашкой раны, он с трудом направился к своему жилищу. Там его
поджидал отец Маррапер.
3
Отец Генри Маррапер был полным, крепкого телосложения мужчиной.
Присев на корточки, он оперся спиной о стену, и его огромный отвислый
живот мерно колыхался перед ним.
Поза, в которой он находился, была обычной его позой, зато необычным
было время, в которое он появился. Комплейн остановился перед скорченной
фигурой священника, ожидая приветствия или объяснения, но поскольку ничего
такого не последовало, вынужден был заговорить первым. Однако ему ничего
не пришло в голову, кроме неопределенного ворчания.
Маррапер вознес вверх грязную лапу.
- Пространства для твоего "я", сын мой.
- За твой счет, отец.
- И за счет беспокойства твоего сознания, - небрежно провозгласил
священник, после чего даже не пытаясь подняться, выполнил ритуальный жест,
означающий символ гнева.
- Меня выпороли, отец, - сообщил Комплейн.
Он налил в стакан желтоватую воду из кувшина, сделал пару глотков, а
остальное использовал на увлажнение и приглаживание волос.
- Да, я слышал, Рой. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?
- Разумеется, но исключительно за счет моей спины.
Он принялся стягивать рубашку, делая это медленно и осторожно. Боль,
которую вызывало прикосновение материала к ранам, была почти приятной.
Разумеется, во время следующей сон-яви будет значительно хуже.
Он сбросил окровавленную одежду на пол и плюнул на нее. Его презрение
усилилось с безразличием, с которым священник наблюдал за его действиями.
- А ты чего здесь, а не на танцах, Маррапер? - едко спросил он.
- Обязанности мои связаны с духом, а не с развлечениями, - набожно
произнес священник. - Кроме того, я знаю лучшие способы забвения.
- Как, например, грабежи в чаще, верно?
- Меня утешает то, что ты так серьезно относишься к своим делам,
дружок. Это соответствует Науке. Я боялся, что обнаружу тебя в черной
тоске, но, как я вижу, утешение мое, к счастью, тебе ни к чему.
Комплейн покосился на лицо священника, избегая его ласкового взгляда.
Лицо это было не из приятных и в эту минуту напоминало скорее какого-то
божка, нежели вылепленного из плоти, памятник качествам, которым человек
обязан своим выживанием: хитрости, коварству, эгоизму.
Оказалось, не в силах справиться с самим собой, Комплейн неожиданно
почувствовал прилив благодарности к этому человеку - его он, по крайней
мере, знает и с ним справится.
- Пусть тебя не заботит состояние моих нервов, отец, - сказал он. -
Ты уже знаешь, что я потерял женщину, и жизнь моя стоит сейчас немного.
Все то, чего я достиг, - а немного того было - я утратил, а то, что я
сохранил, будет отобрано у меня силой. Придут стражники, которые
отхлестали меня сегодня и выпорют утром, чтобы выгнать меня к одиноким
мужчинам и детишкам. Никакой награды за удачную охоту, никакого сочувствия
к беде. Законы этого племени слишком суровы, монах, сама Наука полна
мерзких формулировок, весь этот давящий нас мир - не что иное, как один
лишь источник несчастья. Почему так должно быть? Почему нет никаких
намеков на счастье? Да что там, наверное, и я когда-нибудь свихнусь, как
