...Директор оказался обаятельным мужчиной средних лет, улыбку
которого не портили даже плотно сжатые губы. Джаффар нахально уселся в
кресло, представился и попросил разрешения начать. А начало было таким...
- В один прекрасный день... Простите, в одну прекрасную ночь в
пыльных закоулках филиала заурядной киностудии появился вампир. То ли ему
осточертели родные кладбищенские кипарисы, то ли в нем проснулась
неодолимая тяга к искусству - но, так или иначе, результатом блужданий
бедного упыря стал труп встреченного продюсера, оставшийся в одном из
переходов с традиционным следом клыков под ухом. Весь день несчастный
вампир не находил себе места, а в шесть часов вечера помчался в памятный
переход. Там его поджидал восставший из гроба продюсер.
После недолгого обсуждения вариантов нового сценария они разошлись по
съемочным площадкам. На следующую ночь к ним присоединилась местная
примадонна, которую не портили даже удлинившиеся зубки, и оператор. Через
две недели студия "Триллер Филм Инкорпорейтед" приступила к съемкам.
Гримироваться теперь приходилось не перед кинопробами, а после - если
кто-нибудь хотел сходить, к примеру, на дискотеку. Проблема массовок
решилась сама собой - кладбище было за углом, и толпы статистов в белых
саванах лазили прямо через забор.
Впрочем, немногие сохранившиеся на студии люди, особенно вечно пьяный
сторож, кусать которого было просто противно, отнеслись к ситуации
философски. Кое-кто даже добровольно соглашался на укус - правда, только
после свадьбы...
Итак, смешанный коллектив студии с энтузиазмом взялся за дело. Первая
же лента "Вампир во время чумы" добавила шесть нулей к банковскому счету,
а сериал "Кровь с молоком"...
- Достаточно, мистер Харири, - директор снова улыбнулся, обнажив на
этот раз все тридцать восемь зубов, не считая четырех рабочих резцов. - Я
надеюсь, вы ограничитесь этим. Уважая ваш интеллект, а также фантазию, я
думаю, что такой доклад все-таки не поступит в прокуратуру округа, не
обладающую вашими умственными способностями. Вы меня понимаете? Кроме
того, в противном случае я гарантирую вам со своей стороны весьма крупные
неприятности... Не стоит лезть в бутылку, мистер Харири.
- Почему? - недоуменно спросил Джаффар Муххамад Ибрагим Аль-Харири
бену-Зияд, стремительно уменьшаясь в размерах и прыгая в стоявшую на столе
пустую бутылку из-под джина. Звякнула завинчивающаяся пробка, бутылка
вылетела в окно, сделала круг и взяла курс на Саудовскую Аравию.
Генри Лайон ОЛДИ
ГЕРОЙ ВАШЕГО ВРЕМЕНИ
Рассказы невежественных людей поражают слух.
Мудрый удивительного не рассказывает.
Из древних
Человек, не имеющий чувства юмора, должен
иметь хотя бы чувство, что у него нет чувства
юмора.
С.Е.Лец
КОЛЛАПС
Тангенциальный коллапсатор изобрел инженер Павел Лаврентьевич
Манюнчиков. Не хватайтесь за энциклопедию - в ней не найти Павла
Лаврентьевича. Гораздо проще найти его в курилке маленького института
"НИИЧТОТОТАМПРОЕКТ", коротающего восемь рабчасов за обсуждением последнего
заседания Верховного Совета. А зря, зря не берутся биографы за
жизнеописание господина Манюнчикова, ибо был господин Манюнчиков человек
обиженный и втайне страдающий.
Надо сказать, что Павла Лаврентьевича обижали все. Его обижали
коммунисты ("Почему у нас так плохо?!"), а также капиталисты ("Почему у
них так хорошо?!"), правительство ("Умники!"), народ ("Дураки!"),
начальство ("Хам и бездарь!"), сослуживцы ("Выскочки и сопляки!"), жена
("Стерва безмозглая!"), работники торговли ("Жулье!"), работники милиции
("Сатрапы!") - и многие-многие другие, полный перечень которых вполне
заслуживает упоминания если не в энциклопедии, то уж хотя бы в телефонном
справочнике.
И вот как-то раз сидел Манюнчиков в своем совмещенном санузле,
неисправный бачок которого лишь усугублял страдательные порывы, и думал,
придерживая брюки: "А как хорошо было бы, если бы все они, которые меня
обижают, вдруг взяли бы и исчезли к соответствующей матери!.. И, может
быть, тогда проявились бы, наконец, мои выдающиеся способности, талант,
или - чем черт не шутит? - даже гениальность!.."
И тут неожиданно Манюнчиков ясно представил себе схему. Не сразу он
понял, что это такое, но почувствовал всем своим существом, что это нечто
очень важное и лично ему крайне необходимое - и сразу же принялся
лихорадочно срисовывать видение, портя импортную женину помаду и
разматывая рулон дефицитнейшей туалетной бумаги.
Когда бумага смоталась окончательно, а вместе с ней смоталось и
озарение, Павел Лаврентьевич удовлетворенно откинулся на неисправный
бачок, оглядел свое творение, ничего не понял и укрепился в мыслях о
собственной гениальности.
Умыв руки и вернувшись в комнату, Манюнчиков вновь предпринял попытку
разобраться, что же он все-таки наваял. Получилось нечто среднее между
пылесосом, электрошашлычницей и противотанковым ружьем.
Долго сидел Павел Лаврентьевич над детищем своим, и уже потихоньку
злиться начинал, не находя ему ни объяснения, ни применения, но решил для
отдохновения души в журнале научно-популярном порыться, кроссворд
поискать. Полистал-полистал, кроссворда не нашел, зато статейку одну
обнаружил. Пульсары-коллапсары, дыры разные черные и белые, тарелки
летающие некондиционные - в общем, пришел гений Манюнчиков в волнение
страшное, потому как понял суть изобретения своего.
А изобрел Павел Лаврентьевич оружие ужасное, название которому -
ТАНГЕНЦИАЛЬНЫЙ КОЛЛАПСАТОР!
На следующий же день принялся Павел Лаврентьевич за расчеты, потому
как без расчетов скрупулезнейших самая замечательная модель у тебя же в
руках шарахнуть может и родителя своего же сколлапсировать.
И вот тут-то и выяснились в знаниях Манюнчикова пробелы немалые, а
точнее - один большой девственный пробел с редкими оазисами обрывочных и
весьма куцых знаний. И от открывшейся истины в расстройстве душевном засел
Павел Лаврентьевич в библиотеке - книжки умные читал, выписки делал. А
когда заполнился пробел бездонный выписками до середины - приступил
товарищ Манюнчиков к сборке аппарата своего, с немалым трудом
рассчитанного.
Только вот сослуживцы Павла Лаврентьевича, выскочки и сопляки
вышеупомянутые, как-то косо поглядывать на него начали. Да и то сказать -
на перекуры не ходит, кроссворды не решает, о заседании последнем и
говорить не хочет - совсем, видать, свихнулся человек. Пришлось
Манюнчикову в целях конспирации включаться обратно в жизнь коллектива,
отчего работа пошла куда медленнее, зато сигареты закончились куда
быстрее. Ну да бог с ними, с сигаретами, а только сделал Павел
Лаврентьевич модель действующую, сделал все-таки, несмотря на общественную
нагрузку, чтоб ей пусто было...
Коллапсатор вышел большой, черный, тангенциальный, работающий на
батарейках "Крона". Долго сидел Павел Лаврентьевич на кровати, долго
вертел в руках детище свое родимое - и, наконец, решился. Выставил он
мощность (самую малую), прицелился в старый будильник "Чайка" (звонивший
на редкость противно), и нажал кнопку.
Загудел слегка коллапсатор, засветился, буркнул что-то невнятное... И
исчез будильник "Чайка", исчез со всеми своими семнадцатью
псевдорубиновыми камнями!
Павел Лаврентьевич даже рукой провел по пустому столу. Чисто.
Сколлапсировал будильник! Ай да Манюнчиков, ай да сукин сын!..
Получилось!.. И тут Манюнчиков, действительно сукин сын, не утерпел.
Сунул он коллапсатор свой за пазуху, квартиру запер тщательно и во
двор вышел. Идет по двору Павел Лаврентьевич Манюнчиков и чувствует себя
сильным и уверенным. "Теперь, - думает, - кого хошь сколлапсирую. Нету на
меня теперь никакой управы, вплоть до милиции, потому как вещественных
доказательств аппарат мой не оставляет. Раз - и нет! А на нет и суда нет".
Вот так, думая о разных приятных для себя вещах, дошел Манюнчиков до
голубятни в углу двора. А надо сказать, что голубей Павел Лаврентьевич
тоже не любил - и за бульканье их глупое, и за окраску несерьезную, и за
гнусную склонность гадить куда попало, не исключая и его, Манюнчикову,
личность. Так что подошел он к голубятне, по сторонам оглянулся,
коллапсатор свой вытащил... Хлоп - и нет голубятни, как и не бывало, со
всеми ее гадами пернатыми.
Хихикнул злорадно Павел Лаврентьевич и хотел было дальше направиться,
как вдруг услышал за спиной:
- Ах ты, ирод, антихрист окаянный! Что ж ты птичку невинную, божье
творение, изничтожаешь?! А ну подь сюды, сто чирьев тебе на седалище! В
милицию пойдем...
Обернулся испуганно Манюнчиков, и увидел деда-голубятника, коего в
сумерках ранее не приметил. Вредный был дед, злопамятный,
склерозоустойчивый.
Глянул еще раз по сторонам Павел Лаврентьевич - на этот раз
внимательно - улыбнулся ехидно ругателю-орнитологу - и кнопочку надавил.
Раз - и нет деда.
Плюнул тогда Манюнчиков на асфальт и в приятном расположении духа
домой пошел.
Утром Павел Лаврентьевич на работу опоздал по причине
сколлапсированного будильника. И не просто опоздал, а на целых сорок три
минуты. Так что вахтер на проходной аж подпрыгнул от радости и служебного
рвения и палец в телефонную дырку сунул - начальству доносить. Посмотрел
Манюнчиков - одни они в холле с вахтером. Давно ему, кстати, этот вахтер
не нравился, и фуражка его противная, и морды выражение неприятное для
глаза, и вообще...
Рванулся подлец-вахтер в сторону, но не зря коллапсатор у Павла
Лаврентьевича звался тангенциальным, ой не зря! Хлоп - и нет вахтера. А на
нет - и суда нет. Пора идти на работу.
В тот же день Манюнчиков подкараулил на лестнице своего начальника -
хама и бездаря - и отправил вслед за вахтером. А назавтра пришла очередь и
зама - тупицы и чистоплюя - имевшего неосторожность разогнать в туалете
курильщиков, в том числе и Павла Лаврентьевича лично. Хотели еще
Манюнчикова в колхоз заслать, но ответственная за колхозы - дура крашеная
- запропастилась куда-то, искали ее, искали, не нашли и бросили.
Думал Павел Лаврентьевич и жену свою, Люсю, сколлапсировать, да
передумал ввиду некоторой пользы ее существования, в горячих обедах и
стираных носках проявляемой. Так что с этим пришлось повременить.
Ну, ясное дело, стал народ вокруг нервничать, слухи поползли разные,
дескать, люди куда-то пропадают. Кто международный империализм винит, кто
- сепаратистов и номенклатуру, а некоторые, страшно сказать, - самого...
Пришлось милицию вызывать. Двух не в меру ретивых служителей порядка Павел
Лаврентьевич быстренько сколлапсировал, а остальные сами смылись. По
причине отсутствия вещественных доказательств и скудной оплаты
героического труда работников органов.
И всем бы доволен был Манюнчиков, но стала к нему закрадываться
этакая подленькая мыслишка: "А куда ж все эти, сколлапсированные,
деваются? Хоть и подлецы они все, а интересно..."
Снова засел Павел Лаврентьевич за книги да расчеты, еще треть пробела
своего с великим трудом засыпал и вывел-таки формулу конечную, вывел,
глянул - и ужаснулся, потому как по формуле этой треклятой выходило, что
