лучше ему было бы не знать, что...
В Но-Ирри обветшал и покинут жрецами храм Огненного Тэрча. Местные
жители разобрали его для собственных нужд, ссылаясь на гнев единственного
великого и могучего Инара-Громовержца. Сказки о битвах Тэрча с горными
гигантами запрещены, барельефы над входом сколоты, и поверх сельским
маляром нарисован бородатый Инар с кривой молнией в руке.
Три рунных столба Реи-Звездноглазой - в предгорьях Хоара, Пши и в
долине Иссы - снесены до основания, дабы не порочили единственно сущую
Матерь-Ночь Ахайри. Миф о сошествии Реи в Бездну признан еретическим, пять
строптивых сказителей сожжены, остальные поспешили уйти в писцы и
балаганные зазывалы.
У Райзского залива пьяными рыбаками изнасилованы восемь служительниц
Аэллы Пенногрудой; одна из них, по имени Элиноар, вскоре повесилась,
судьба остальных неизвестна. Рыбаков судили и дали год портовых работ
условно - выяснилось, что они действовали во славу единственно
существующей Сиаллы-Лучницы и были спровоцированы развратными лжеобрядами.
В капищах Эрлика, Зеницы Мрака, возобновились человеческие
жертвоприношения. Власти молчат и смотрят на это сквозь пальцы. Об
явившийся в столице пророк Шиблы-Исторгателя Душ разорван толпой - во имя
единственного и непреложного Эрлика. Легенды о Шибле и темных реках
подземного мира спешно переделываются - в основном, меняются имена.
Все ремесленники перед началом работ обязаны возносить мольбу к Отцу
Тайного знания Хаалану. Книги без аналогичного посвящения считаются
кощунственными и сжигаются принародно. Иногда - вместе с автором.
В столице поговаривают об об явлении Пяти Культов государственной
религией со всеми вытекающими последствиями. Ходят слухи о черных списках
еретиков и двоемыслящих, оружейники перегружены заказами - предполагают
скорую Священную Войну.
...Таргил подумал о Предстоятелях гибнущих культов - знахарях, магах,
жрецах, пророках - об их ужасной судьбе; затем мысли его перескочили на
Дом и бьющуюся в его изменчивых стенах неприкаянную сущность Авэка
ал-Джубб...
Ему захотелось напиться.
"А ведь ты знал, на что идешь, - Таргил сжал обеими ладонями виски и
зажмурился, словно от головной боли, - знал, что нарушаешь равновесие, и
нечего теперь лукавить... Ты ведь тоже сыт. Твой Дом безошибочно
ориентируется в ауре верующего человечества, он точно чувствует узловые
места ее структуры, Перекрестки эмоциональных потоков - и все вы, живущие
в Доме-на-Перекрестке, заряжены до предела и способны на многое...
Но отчего же вам ничего не хочется делать?!"
Он боялся признаться самому себе, что ему теперь нужно гораздо больше
веры, чем раньше; что она не настолько заряжает его, как до возникновения
Дома, заряжает и толкает на сверх естественное - нет, вера людская теперь
будто проходила сквозь него и изливалась...
Куда? В Дом-на-Перекрестке?!.
Кто они, Предстоятели Дома - ясновидцы, переставшие предсказывать;
жрецы, переставшие служить; маги, разучившиеся творить чудеса;
Предстоятели, не захотевшие отдавать?..
Кто? Мудрые, выигравшие бой? Или черви в теле клеща, присосавшегося к
человечеству?
Или части Дома - жвалы, лапы?.. Рабочие органы зверя на тропах духа
человеческого...
Кто?!
Вот тут-то и вошел Махиша.
Короткие толстые пальцы его охватывали горлышко плетеной бутыли, в
которой что-то булькало, распространяя соблазнительный запах. Словно
чувствовал быкоподобный Предстоятель гневного Метателя молний... тихий,
грустный человек.
- Ты не спишь, Таргил? Я вот не сплю... Выпить хочешь?
Это было до того непохоже на обычное поведение Предстоятеля Махиши,
что Таргил на мгновение зажмурился и затряс головой. А когда он вновь
открыл глаза, то опять увидел стол (ставший за это время массивным и
полированным), донесения из братств Хаалана, а в дверях стоял Махиша и
виновато моргал короткими рыжими ресницами.
- Налей мне, Махиша, вина, - как-то невпопад возвестил Таргил, - чтоб
кубок отливал багряным, чтоб я почил в блаженстве пьяном, забывшись в
паутине сна...
- Ты что, сошел с ума? - Махиша прикрыл за собой дверь и опустился в
невесть откуда взявшееся кресло. - Завидую...
- Налей, налей, не спорь со мною, ведь не вино тому виною, что я не
знаю, что такое - покой... а я ищу покоя...
- В стихоплеты решил податься? Зачем?
- Зачем? - повторил Таргил, бессмысленно комкая бумаги на столе. -
Зачем?.. Пять сказителей сожжены, остальные подались в зазывалы... Миф
признан еретическим, а культ Искушенного Халла процветает... Процветает! И
прочие процветают - все Пять Культов! Аки лотос о пяти лепестках... в
гниющем болоте... и деревенский маляр замазывает сколотые барельефы!..
Скажи, Махиша, ты еще помнишь - равнина, две армии - и ты, вскинувший руки
к вспухающему небу; и молния рушится на жертвенный алтарь, когда вера в
Инара исторгается из тысяч людей, проходит через тебя, сжимаясь в тугой
комок, и рождается Миф, рождается...
- Помню, - глухо пророкотал дальний гром, - ...еще помню...
- А теперь?
- А теперь я сыт. Дом находит мне Перекрестки, люди верят, их вера
течет к Дому, я чувствую ее, я сыт, и... тратить накопленное на
бесполезные чудеса вроде бы глупо... и...
- И?..
- И - все. Я говорил с Лайной - у нее то же самое.
- Миф признан еретическим, - Таргил уставился на стену, на
возникающий в ее центре гобелен и две шпаги над ним, - признан - и все...
Сказки о Тэрче запрещены, в легендах канцеляристы меняют имена... Если так
пойдет дальше...
- Ну? - выдохнул напрягшийся Махиша.
- ...Налей мне, Махиша, вина... За последнее время вне Дома не
родилось ни одного нового мифа. Да что там мифа - захудалой сказки! Так,
одни бытовые - о плутах и лавочниках... Пойми, Махиша, культов становится
все меньше, а мы, Предстоятели оставшихся, сидим в Доме и едим, едим,
едим!.. Вера становится привычкой. А привычка - это смерть. И поэты уходят
в писцы, а живописцы - в маляры...
Таргил резко встал.
- Мы породили зверя, - жестко закончил он. - Зверя, рыщущего на
Перекрестках. И если так пойдет дальше - нам понадобятся Мифотворцы...
ДЕВЯТЬ ШАГОВ ПЕРЕДЫШКИ
...Дверь распахнулась под тяжестью моего тела, и я рухнул на пороге.
Потом изогнулся и с трудом перекатился в комнату, больно ударившись
головой об угол тумбочки.
- Я - Сарт... - прохрипел я и потерял сознание, потому что не ощутил
привычного противостояния Дома, его сопротивления при звуках моего имени.
Потерял СВОЕ сознание, не приобретя взамен никакого другого; и
спасительный мрак беспамятства склонился надо мной и вытер пот со лба.
Ничто. Большое теплое Ничто. И в нем - я. Маленькое вялое
ничтожество...
...Когда я снова сумел открыть глаза, то неожиданно обнаружил, что
утратил способность воспринимать действительность целиком. Только по
частям. И не больше одной за раз.
Стена. Стена, стена, стена...
Тумбочка. Вот зараза, как голова болит!.. Снова стена. Кровать.
Знакомая такая, с плюшевым покрывалом... На покрывале - Грольн. Спит. Или
тоже без сознания. Тело так до конца и не расслабилось, скорчилось в немом
протесте, тонкие пальцы сжались в кулачки - не разожмешь... спи, Гро,
спи...
Стол. Привалившись к нему, сидит Эйнар. Сидит на полу, одежда вся
превратилась в лохмотья, руки голые до плеч, ободраны напрочь, красные...
Это он притащил Грольна сюда, точно, он...
- Здравствуй, Эйн, - в горле у меня заклокотало, и выглядел я в этот
момент, наверное, чрезвычайно глупо.
- Привет, - ответил Эйнар. - Ты не шуми, ладно, пусть мальчик поспит.
Это ведь твоя комната, Сарт, неизменная - где Предстоятели этого, с
перстнем, хоронили... если Дом не врет. Выбрали, в общем, заново - и
Грольн, и я. И ты. Хотя ты уже давно выбрал...
Части реальности, ограниченной стенами сумасшедшего Дома, внезапно
слились в одно целое, и я со стоном схватился за голову. Я помнил все.
Все, что с таким упорством вколачивал в меня Дом-на-Перекрестке - но
помнил это все-таки Я.
Я. И это была моя комната.
- Вы здесь давно? - спросил я у Эйнара, потому что молчать было
больно.
- Второй день. Грольну спасибо - я его почти на пороге подобрал...
невменяемого. Он дверь на себя дергал, а она внутрь открывается, и замок
хилый... ты уж прости, Сарт, я починю потом... Он кричать начал - а у меня
как раз просветление. Услышал, прорвался... Спит он все время, я даже
бояться начал...
- Не сплю я, - Грольн слабо заворочался на кровати, и мы с Эйнаром
повернулись на голос. - Он только этого и ждет...
- Кто ждет? - удивился Эйнар.
- Дом. Дом ваш... Это же зверь, животное!.. Он и Предстоятелей
сожрал, и вас сожрет, и меня! Я помню, что Он мне нашептывал... все помню!
Один только ушел, удрал, и тот - Таргил, убийца, гад... ничего, найду,
достану...
Я положил ладонь на потный лоб юноши, и Гро затих, лишь изредка
всхлипывая. Потом я попытался встать, и меня тут же повело в сторону.
- Сарт, тебе плохо? - мгновенно встрепенулся Гро, и я успокаивающе
похлопал его по щеке, другой рукой намертво вцепившись в косяк и
постепенно привыкая к головокружению.
- Ты знаешь, Эйнар, - пробормотал я, - а в чем-то я признателен Дому
за нынешнюю прогулку. Я ведь тоже ничего не забыл, и теперь я их лучше
понимаю - Предстоятелей... Все мы, наверное, отчасти Предстоятели, только
одни это знают, а другие - нет...
- Что их понимать, - хмуро процедил Эйнар, комкая край покрывала, -
дело нехитрое... Верят люди в какого-нибудь бога, Инара там или Эрлика,
душу в это дело вкладывают, надежды свои... молятся, небось, поклоны
бьют... А жрет - Предстоятель. Жрец, так сказать... Упыри они, вот и все!
Раньше хоть чудеса творили... Да и мы не лучше, Сарт, раз на них пашем...
Я зажмурился и ясно представил себе гудящую ауру над человечеством,
ауру чувств, страстей, желаний; и свои течения внутри нее, большие и малые
потоки, и - узловые Перекрестки. Вдобавок - культовая окраска: вера-страх,
вера-ярость...
Вот почему в толпе неизбежно заражаешься ее порывом; или в храме, на
службе. Или в балагане. Фарс - дрянь, а хохочешь за компанию...
- Вот как оно, значит, - бессмысленно прошептал я.
Эйнар вяло махнул рукой, но даже этот жест в его исполнении выглядел
устрашающе.
- Кончай казниться, Сарт. Не за что. Это они пусть... Жрать-то им
хочется всегда, а тратить накопленное на всякие чудеса или мотаться по
Перекресткам, свой хлеб отвоевывать - тут уж дудки! И тогда...
- И тогда пять Предстоятелей создали Дом, - бесцветно сообщил Грольн
с незнакомыми интонациями. - И они сделали Дом - чуждую, нечеловеческую
сущность - преемником умирающего Авэка ал-Джубб Эльри, и его голод, его
непреодолимая тяга к Перекресткам оживили неживое, но научили только
одному - брать. Брать, ничего не давая взамен. И родился неразумный Зверь,
рыщущий на Перекрестках в поисках веры, вытянувший в мир пять щупалец -
пять Предстоятелей Пяти Культов...
Грольн вдруг осекся, закашлялся и судорожно втянул в себя воздух.
- Сарт, - испуганно спросил он, - что я говорил? Ведь я что-то
говорил? Мне кажется... это не я. Это МНОЮ говорили... это Авэк... он
хочет вырваться, он не виноват...
Я смотрел в пол и молчал.
- Я тоже хочу вырваться, - тихо сказал Эйнар. - Только не знаю - куда
и как... и без вас не пойду. Собственно, нам даже из этой комнаты выходить
