немедленно впустить всех (к счастью, наиболее разбойные личности отъехали
в сторону, и один из них тихо попросил накормить их в павильоне для слуг)
и накрывать праздничный дастархан, да не где-нибудь, а прямо в зале
Посвящения, и на полу, как пировали предки, и вина побольше, озера вина,
реки вина, моря и океаны вина!..
Вообще с того дня досточтимый векиль Нияз стал очень молчаливым
человеком, каким и прожил до девяноста трех лет, после чего молча умер в
окружении рыдающих родственников...
Но это случится нескоро - а сейчас векиль Нияз стоит у двери зала
Посвящения и не может решиться.
Нет, кажется, уже решился...
Векиль чуть-чуть приоткрыл дверь (хвала Творцу, не заскрипела!) и
приложил к образовавшейся щели ухо.
Было слышно, но не видно.
Тогда векиль убрал ухо и приложил глаз.
Стало видно, но почти не слышно.
Тогда векиль Нияз стал делать это поочередно - и это привело
досточтимого Нияза к желаемому результату.
- ...Жив он, - бурно рассказывал Фальгрим, - жив-здоров, что ему
сделается! Асмохат-та у нас молодцом! За пять лет - шесть детей от двух
жен!.. Вот я ж и говорю - молодцом! Правда, иногда говорит мне: "Ты
знаешь, Фальгрим, лучше б я ее тогда убил!" Как это - кого? Жену свою
вторую... Восьмирукую. Мы еще волновались, как сейчас помню - воплощение
Мо свою же внучку за себя берет! Ужас! Кровосмешение! Дети-то какие
пойдут?! Чин нас успокоила - и как в священный водоем глядела... Хорошие
дети! Отличные дети! Среднего Фальгримом назвали...
- А старшего? - поинтересовался эмир Дауд.
- Старшего - Друдлом! Я Чэна пугал - дескать, наследник шутом
вырастет! Ничего, говорит, пусть растет...
- Бедный эмир! - притворно застонал шут. - Как же ты будешь без меня
править? Ай, бедный-бедный эмир!..
- Да куда ж ты денешься-то? - смеясь, спросил эмир Дауд.
- В Шулму уеду! На тезку своего посмотреть! Шуты, как трава, не
растут - их поливать надо, удобрять, уму-разуму учить... Эй, Диомед, вы
когда назад поедете, свистните - мне собраться - только подпоясаться!
- И впрямь, шуты - что коты! - беззлобно пошутил эмир. Беды в дом -
коты из дома! Мне б куда уехать...
- Знаем, - ненавязчиво вмешался Диомед. - Ты, светлейший эмир, что
думаешь - зря мы от охраны с проводниками сбежали? Зачем нам в Кабирском
эмирате проводники, а тем более - охрана?! Так что видели, и слышали, и
лицом к лицу сталкивались... С людьми говорили, и не только с людьми...
Эмир Дауд удивленно поднял бровь, но переспрашивать не стал.
- И в Бехзде на малом турнире побывали, целый день на позорище это
смотрели; и про сумасшедшего Гасана из Орлиного гнезда слышали, и
разбойнички нам попадались! Только разве ж это разбойники? Вот когда мы по
всей Шулме за найманами-староверами гонялись - так то разбойники были!.. А
у вас - так, ерунда, дети неразумные... Мы с ними по душам потолковали,
Блистающим напомнили, кто они такие есть на самом деле (эмир Дауд
непонимающе нахмурился) - так эта, извините, банда Кривого Мустафы нас до
самого Кабира провожала, пылинки с нас сдували и спорили меж собой, кто
сегодня Махайру полировать будет!
Векиль Нияз отпрянул от двери, только сейчас сообразив, кто были те
люди, которые отправились трапезничать в павильон для слуг.
Но любопытство пересилило, и вскоре в щели вновь замелькали то ухо,
то глаз, а то и вовсе нос.
- Это еще не беды, светлейший эмир, - мягко заметила морщинистая
старуха, сидевшая рядом с Друдлом и державшая его за руку, словно боясь,
что шут исчезнет. - Кабир много веков спокойным стоял, и лишь последние
пять лет закипать начал. Это Шулма века кипела, а сейчас успокаиваться
стала! Нынче не время - а после поговорим, как и чем Масудов огонь гасить,
да так, чтоб не полыхал, но и не угасал совсем! Да, Пересмешник?
- Да, Матушка, - улыбаясь от уха до уха, отозвался Друдл. - Воистину
- да.
- А на безумных пророков у нас свои пророки имеются, - добавил
Диомед. - Умные.
- Это ты о Ковыряге? - внешне невинно поинтересовался Фальгрим, и все
посольство расхохоталось.
- Нет, Фальгрим, не о нем. Для Ковыряги этот Гасан слишком мелок. Я о
слугах Ур-калахая. Верно, Куш-тэнгри и Бач-тэнгри?
- Верно, - коротко отозвались оба шулмуса в халатах с побрякушками, и
эмир Дауд, на миг встретившись с ними глазами, неожиданно для самого себя
пожалел безумного Гасана ас-Саббаха.
Чаши с вином вновь загуляли по кругу, и векиль Нияз, набравшись
храбрости, пролез в щель до половины.
- О светлейший эмир, - выдохнул Нияз, словно бросаясь в ледяную воду,
- там...
- Кто там? - добродушно крикнул эмир Дауд, и у Нияза отлегло от
сердца.
- Там, у входа, почтенный устад Мансайя Одноглазый и хинский алхимик
Сааф бен-Сааф. Говорят - эмир им назначал...
- Пускай их! - махнул рукой Дауд Абу-Салим, и векиль Нияз со всех ног
бросился выполнять приказ.
...Прошло совсем немного времени, и в чашах еще не успело показаться
дно, когда в зал Посвящения вошли двое: коренастый пожилой кузнец, чей
правый глаз закрывала черная повязка, и старик с длинной седой бородой и в
островерхом колпаке плотного сукна.
Оба низко поклонились, с некоторым недоумением глядя на происходящее.
В руках у кузнеца был некий предмет, длиной почти в человеческий
рост, тщательно завернутый в промаслившуюся ткань, а за спиной висел лист
бронзы и деревянная, окованная металлом тренога; старик нес мешочек
размером с голову ребенка.
От предложенного вина гости отказались, и спустя недолгое время, в
ответ на просьбу эмира Дауда удовлетворить его любопытство, старик
развязал свой мешочек и высыпал в низкую металлическую плошку немного
угольно-серого зернистого порошка со слабым неприятным запахом.
И ударил над плошкой кресалом.
Порошок, поймав искру на лету, жадно вспыхнул, исторгнув облако
зловонного дыма - и быстро угас.
Все долго молчали.
- Это поможет мне выкурить Гасана ас-Саббаха из Орлиного гнезда? -
вежливо поинтересовался эмир Дауд.
Сааф бен-Сааф молча достал из сумы, висевшей у него на боку,
маленький, наглухо запечатанный и залитый смолой горшочек из необожженной
глины, размером примерно в два мужских кулака; из горшочка свисал длинный
промасленный фитиль.
- Здесь то же самое, - бросил неразговорчивый алхимик, отходя к самой
двери, опуская горшочек на пол и чиркая кресалом над концом фитиля -
удалившись при этом от самого горшка на несколько шагов.
Словно крохотный вулкан взорвался у двери, обдав собравшихся
сернистой вонью, и осколки глиняного горшка градом ударили по стенам, а
зал заволокло дымом.
Алхимик спокойно ждал, пока вскочивший на ноги эмир и его
сотрапезники успокоятся.
- Если твои каменотесы, о светлейший эмир, сделают в скале, на
которой стоит Орлиное гнездо проклятого ас-Саббаха, - заговорил наконец
Сааф бен-Сааф, - необходимое количество скважин, куда поставят
б_о_л_ь_ш_и_е_ горшки с моим порошком - то достаточно будет несколько раз
ударить кресалом, чтобы пророк Гасан начал летать вместе с орлами! И
боюсь, что ему это мало понравится... Но я еще не все показал тебе,
светлейший эмир! Устад Мансайя, ваша очередь!
Пожилой кузнец кивнул, размотал ткань - и глазам собравшихся явилась
престранная вещь. Полая внутри трубка толщиной примерно в полтора копейных
древка и длиной около трех локтей, схваченная по всей длине стальными
кольцами, была укреплена на деревянном расширяющемся ложе,
инкрустированном серебром и перламутровыми пластинами.
Затем кузнец взял принесенный им большой лист бронзы и отнес его к
стене зала, где и установил.
После вернулся к своему творению, взгромоздил его на массивную
треногу, направил трубку на бронзовый лист и достал из-за пояса короткий
факел.
Подошедший алхимик в очередной раз чиркнул своим кресалом, факел
отчего-то не вспыхнул, а начал тлеть - и кузнец поднес его к предмету на
треноге.
Раздался взрыв, и куски рубленого металла со свистом и грохотом
вылетели из жерла трубки и ударили в лист, разрывая бронзу.
Кузнец удовлетворенно хмыкнул, потирая ушибленное отдачей плечо, а
алхимик торжественно приблизился к пробитому листу.
На помосте встревоженно вибрировали два старых ятагана, двуручный
эспадон Фальгрима, махайра Диомеда и остальное оружие прибывших гостей.
- Вот, - гордо заявил Сааф бен-Сааф. - Запомни сегодняшний день,
великий эмир Дауд Абу-Салим - ибо с этого дня начинается новая эпоха!
Все молчали.
Пятилетний Абу-т-Тайиб, не выдержав, приблизился к кузнецу Мансайе и
кончиком пальца коснулся детища алхимика и кузнеца.
- Я скоро вырасту, - сказал мальчик. - Я скоро вырасту - и тогда ты
подаришь мне ее, дядя кузнец? Правда? А себе ты сделаешь другую... Хорошо?
- Хорошо, - улыбнулся одноглазый кузнец. - Хорошо, о сиятельный
Абу-т-Тайиб! С позволения эмира Дауда, я дарю ее тебе уже сейчас! Да будут
дни твои долгими и беспечальными, потомок Абу-Салимов!
- Я буду звать ее, - мальчик зажмурился от нахлынувшего волнения, - я
буду звать ее аз-Зайда, что значит "Неукротимая"! Да, я буду звать ее
именно так!
Все молчали.
Шут Друдл подошел к ребенку и долго смотрел на вещь по имени
аз-Зайда.
- Будь проклят тот день, - тихо сказал шут, - будь проклят тот день,
когда оружию стали давать имена!..
И тень недоумения затуманила ясный взгляд маленького Абу-т-Тайиба;
тень, в глубине которой медленно сгущалась багровая пелена.
ГЛОССАРИЙ НАЗВАНИЙ ОРУЖИЯ
С ПОЗИЦИЙ АНАЛОГОВ ЗЕМНОЙ ИСТОРИИ И ГЕОГРАФИИ
БАДЕК - индонезийский нож.
ВОЛЧЬЯ МЕТЛА - Дальний Восток, копье с зазубренными шипообразными
веточками от наконечника до середины древка. Известно также под названием
"волчий хвост".
ГЕ - Китай, боевой клевец (в русской транскрипции иногда пишется
"гэ"). Древковое оружие с разной длиной древка.
ГЕРДАН - двуручная тяжелая палица с шипами, Средняя Азия.
ГЛАДИУС - короткий прямой римский меч.
ГОУБАН - китайский древковый серп.
ДА-ДАО - Китай, "большой меч", близок к древковому оружию, поскольку
кривой и тяжелый клинок с расширением к концу и односторонней заточкой
крепится к рукояти, по длине равной длине клинка (или даже его
превышающей).
ДАН ГЬЕН - Китай, узкий прямолезвийный обоюдоострый меч с гибким
клинком. Используется также в парном варианте для занятий в некоторых
школах тайцзицюань и "пьяного меча" (цзуйцзянь).
ДЗЮТТЭ - Япония, тупой граненый (или круглый) кинжал с односторонней
изогнутой гардой.
КАРАБЕЛЛА - польская сабля.
КАТАКАМА ЯРИ - японское копье с добавочным крюком, загибающимся
вверх.
КВАН-ДО - Корея, Китай, известно и под другими названиями. Древковое
оружие типа алебарды.
КИЛИЧ - Турция, сабля.
КОНЧАР - граненый азиатский кинжал или стилет.
КРИС - Малайзия, Ява, Суматра и т.д., меч или кинжал с прямым
обоюдоострым клинком, зачастую волнообразным или пламевидным. У рукояти
клинок резко расширяется, что заменяет гарду.
КУСУНГОБУ - японский нож, предназначенный для совершения обряда
сэппуку (самоубийства).
КХАНДА - индийский прямой тяжелый меч.
ЛАБРОС - двойная критская секира, популярная во всей Греции.
ЛАНДИНГ ТЕРУС - прямой малайско-индонезийский кинжал.
МАЛХУС - Балканы, кривой тяжелый меч.
МАСАКИРИ-КАЙ - японский двуручный топор.
МАХАЙРА - Древняя Греция, кривой серповидный меч.
НАГИНАТА - Япония, алебарда, древковое оружие с тонким, длинным,
