независимо от предыдущего или последующего. Даже сейчас, после
многочисленных переделок, исследование удивительной книги укажет на
это обстоятельство. Отсутствие предварительного плана, несмотря на
все ее знания, разве не доказывает, что данная работа не является
результатом ее собственного замысла, что она была только
каналом, через который вливалась свежая жизненная эссенция в
застойное болото современной спиритуалистической мысли?..
Ее рукопись нужно было видеть: листы были разрезаны, склеены,
перекроены, иногда одна страница состояла из шести, семи или десяти
полосок, взятых из других страниц и склееных вместе, соединенных
отдельными словами или предложениями, вписанными между строк. Она
часто шутливо хвалилась перед друзьями своей сноровкой в работе. Ее
книжка для заметок иногда использовалась в этом процессе, именно на
ней она склеивала страницы своей рукописи..." [18, т.I, с.202,
205]
"Я просматривал каждую страницу ее рукописи по нескольку раз, и
каждую страницу корректуры, записал для нее многие параграфы, часто
просто передавая те идеи, которые ей не удавалось тогда
сформулировать по-английски; помогал найти нужные цитаты и выполнял
другую вспомогательную работу. Эта книга вобрала в себя все ее
достоинства и недостатки. Она создала своей книгой целую эпоху, и
созидая ее, создала и меня " ее ученика и помощника, " так что я
смог выполнять Теософскую работу в течение последовавших двадцати
лет...
Наблюдать за ее работой было для меня исключительным и незабываемым
удовольствием. Обычно мы сидели за большим столом напротив друг
друга, и она постоянно была у меня перед глазами. Ее перо
прямо-таки летало по страницам; затем она могла неожиданно
остановиться, смотреть отсутствующим взглядом в пространство, и
затем, как бы увидев что-то невидимое, начинала это копировать на
своем листе. Цитирование заканчивалось, ее глаза снова приобретали
естественное выражение, и она продолжала писать до следующего
перерыва.
Я хорошо помню, что однажды видел, и даже держал в руках астральные
дубликаты книг, из которых она выписывала цитаты для своей рукописи
и которые ей пришлось "материализовать" для меня, чтобы я
мог сверить корректуру, так как я отказался оставить их
непроверенными. Одной из них была французская книга по физиологии и
психологии, другая также французского автора по какой-то области
неврологии. Первая была в двух томах, вторая в мягкой обложке.
Это произошло, когда мы жили на 47-й Вест-Стрит в доме 302, "
знаменитом "Ламасери"*, тайной штаб-квартире Теософского
Общества. Я сказал: "Не могу оставить непроверенной эту цитату,
так как уверен, что она записана неверно". Она ответила:
"О, не беспокойтесь, здесь все правильно". Я настаивал,
пока она не сказала: "Подождите минуту, я попытаюсь получить
эти книги". Отрешенным взглядом она посмотрела в дальний угол
комнаты, где стояла этажерка с разными антикварными вещицами и
глухим голосом сказала: "Там"! Затем она несколько пришла в
себя и повторила: "Идите и посмотрите там". Я подошел к
этажерке и обнаружил на ней два необходимых тома, как мне известно,
раньше их в доме не было.
Я сравнил тексты и убедился, что был прав, подозревая ошибку в
цитате Е.П.Б., на которую указал ей и все исправил. Потом по ее
просьбе, положил оба тома туда, где их взял. Я вновь занялся
работой и когда через некоторое время посмотрел в том направлении,
то обнаружил, что книги исчезли!
Услышав эту историю (абсолютно правдивую), скептики могут
усомниться, в здравом ли я рассудке; надеюсь, это пойдет им на
пользу. То же самое произошло и с другой книгой, но этот вклад
остался и находится у нас до настоящего времени". [18, т.I,
с.208-210]
Мы работали над книгой уже несколько месяцев и подготовили 870
страниц рукописи, когда однажды вечером она спросила меня,
соглашусь ли я с тем, что мы вынуждены (по указанию нашего
Парамагуру) начать все сначала! Я хорошо помню свое шоковое
состояние от того, что все эти недели тяжелого труда,
психологических грез и головокружительных археологических загадок
потрачены впустую, как я посчитал в своем неведении. Но мое
почтение, любовь и благодарность к этому Учителю и всем Учителям за
предоставленное мне право участвовать в их работе были безграничны,
я согласился, и мы опять принялись за дело". [18, т.I, с.217]
Е.П.Б., как всем известно, была заядлой курильщицей. Она ежедневно
выкуривала невероятное количество сигарет, скручивая их с
величайшей ловкостью. Она проделывала это даже левой рукой, в то
время как правой переписывала рукопись... В процессе работы над
"Разоблаченной Изидой" она не выходила из дома по шесть
месяцев. С раннего утра до позднего вечера она трудилась за
письменным столом. Для нее было в порядке вещей заниматься работой
семнадцать часов в сутки. Она отвлекалась, только выходя в столовую
или ванную комнату, а затем вновь возвращалась к своему столу".
[18, т.I, с.452]
В.К.Джадж, почти ежедневно посещавший "Ламасери", писал:
"После того, как она с удобствами устроилась на 47-й Стрит, где
с утра до вечера ее окружали разного рода посетители; продолжались
таинственные события, необыкновенные видения и звуки. Я провел там
много вечеров и при хорошем газовом освещении видел, как большие
светящиеся шары парили над мебелью и перескакивали с места на
место; прекраснейшие звуки колокольчиков, время от времени,
раздавались в комнате. Эти звуки имитировали или пианино, или
чье-то насвистывание. В то же время Е.П.Блаватская с самым
беззаботным видом читала или писала "Разоблаченную Изиду".
[18, т.I, с.147]
Один репортер из газеты "Нью-Йорк Таймс" в статье от 2
января 1885 года поделился своими воспоминаниями о том, как он в
течение двух лет посещал салон м-м Блаватской: "При наличии
подходящих слушателей она могла часами рассуждать обо всем "с
самым авторитетным видом", поэтому неудивительно, что в ее
скромных аппартаментах собирались самые странные и оригинальные
люди Нью-Йорка. Не все соглашались с ней. Но некоторые преданно
следовали ее учению. Многие из ее друзей и многие присоединившиеся
к основанному ею Теософскому Обществу, отличались тем, что мало
утверждали и ничего не отрицали. Все происходящие в ее комнатах
чудеса были для большинства из них только лишь пищей для
размышления. Когда раздавались мелодичные звуки колокольчика,
исходившие от невидимого "услужливого эльфа" Поу-Дхи, то
разные люди относились к этому феномену по-разному; неисправимые
скептики добродушно посмеивались, а уверовавшие приходили в
восхищение... Несмотря на чувствительность м-м Блаватской к
насмешкам и клевете, она, между тем, проявляла истинный либерализм
в отношении высказываемых мыслей, позволяя нам широко обсуждать ее
убеждения, так же она относилась и к убеждениям других".
[18, т.I, с.167]
М-р Джадж продолжал: "На столе, за которым она писала
"Разоблаченную Изиду", стояло небольшое китайское бюро с
маленькими выдвижными ящичками. В них хранились разные мелочи, но
несколько ящичков всегда были пустые. Это было обычное бюро без
всяких механических приспособлений, однако часто в одном из его
пустых отделений пропадали различные предметы или наоборот, там
обнаруживали то, чего никогда ранее не было в ее комнате. Я часто
видел, как она опускала туда монеты, кольцо или какой-нибудь
амулет, иногда и я сам клал туда же некоторые вещи, ящичек
закрывали и почти сразу открывали " в нем уже ничего не было. Все
исчезало... Бюро стояло на четырех ножках, на два дюйма возвышаясь
над гладким столом, который был без изъянов. Несколько раз я видел,
что она помещала в один из ящиков свое кольцо и уходила из комнаты.
Я заглядывал в ящик, кольцо находилось на месте. Она возвращалась,
и не приближаясь к бюро показывала мне это кольцо на своем пальце.
Я опять заглядывал в ящик, но прежде чем она подошла к нему "
кольца там уже не было...
Однажды вечером Мадам открыла один из ящиков своего китайского бюро
и достала оттуда изящные бусы восточной работы. Она передала их
одной присутствовавшей при этом даме*. На лице одного из
джентльменов промелькнула тень сожаления от того, что не ему
вручили эту вещь. Е.П.Б. подошла, дотронулась до одной бусинки
ожерелья, и она тотчас отделилась и осталась у нее в руке. Затем
она отдала ее тому огорченному человеку. Он с изумлением обнаружил,
что это не просто бусинка, а булавка для галстука с золотой
заколкой. Между тем, бусы остались абсолютно целыми и дама,
рассматривая их, была поражена тем, что они не рассыпались после
изъятия одной бусины". [18, т.I, с.151-153]
Окончание истории с бусами, описанной м-ром В.Джаджем, можно найти
в цитируемой выше статье из "New York Times" от 2 января
1885 года: "Дама, чей брат с энтузиазмом уверовал в
удивительную русскую леди, придерживалась благочестивых религиозных
взглядов, противоположных теософии. Познакомившись с Е.П.Б. она
поддерживала с ней дружеские отношения, несмотря на разницу в их
убеждениях.
Однажды м-м Блаватская отдала этой даме прекрасные бусы,
изготовленные из какого-то странного материала, похожего на твердое
дерево. "Носите их, " сказала она, " но если вы позволите
надеть их кому-то другому, они исчезнут". Дама постоянно носила
их более года. Между тем она переехала в другой город.
Однажды ее маленький больной ребенок раскапризничался, стал плакать
и просить эти бусы. Она отдала их ему, посмеиваясь над своей
нерешительностью. Ребенок одел бусы себе на шею и был этим очень
доволен. Мать вышла из комнаты по своим делам и через несколько
минут услышала, что ребенок опять сильно заплакал. Вернувшись она
увидела, что он пытается снять с себя бусы. Она помогла ребенку
освободиться от них. Бусы укоротились на одну треть, были горячие и
оставили на шее ребенка следы ожогов. Она сама рассказывала эту
историю и в то же время отрицала, что верит в "подобные
вещи". [18, т.I, с.164]
"Где же Е.П.Б. брала материалы, составившие "Изиду",
которые невозможно проверить по доступным литературным источникам.
Из Астрального Света, из ее духовного сознания, от ее Учителей "
"Братьев", "Адептов", "Мудрецов",
"Наставников", как они по-разному назывались. Откуда мне
знать? Хотя я и работал с ней над "Изидой" в течение двух
лет и многие годы с другими ее литературными трудами", "
вспоминал полковник Олькотт. [18, т.I, с.208]
"Большая разница в стилях, которыми написаны ее рукописи,
иногда отличающихся совершенством, неопровержимо доказывает, что
это была работа не одного ума. Различия в почерке, в ментальном
методе, литературных приемах и в стилях подтверждают эту
мысль..."
[18, т.I, с.225]
"Каждое изменение в почерке сопровождалось изменением в манере,
настроении, выражениях и литературных способностях Е.П.Б. Когда она
обходилась только своими силами, это нетрудно было заметить. Из-за
некоторой неопытности ей приходилось прибегать к исправлениям, а
когда такие листы передавались мне для правки, в них были ужасные
ошибки и неточности." [18, т.I, с.243]
"Излишние замены старых "копий" на новые, перестановки
из одной главы в другую, из одного тома "Разоблаченной
Изиды" в другой, замедляли ее работу, когда она находилась в
нормальном состоянии, и, как следствие, предполагали болезненную
борьбу "неопытной руки" с гигантской литературной задачей.
Без знания английской грамматики и литературных приемов, без
привычки к длительному писательскому труду, но обладая безграничной
храбростью и умением концентрировать свои мысли, что почти
несовместимо, она неделями и месяцами продвигалась по пути к своей
цели, выполняя указания своего Учителя. Этот литературный подвиг
превосходит все ее феномены." [18, т.I, с.224]
"Боутон [ее издатель] потратил 600 долларов на исправления и
переделки, сделанные ею в гранках... Когда издатель наотрез
отказался вкладывать дополнительные средства в это предприятие, мы
уже почти полностью подготовили рукопись третьего тома. И все это
было уничтожено перед нашим отъездом из Америки. Е.П.Б. не думала,
