ренимали манеры, замашки и повадки ветрогонов. Так, многие коротышки,
которым раньше и в голову не приходило делать что-либо худое, теперь
преспокойно плевали из окон пятого этажа кому-нибудь на голову, вообра-
жая, что это на самом деле очень остроумно. Некоторые брали в библиотеке
книги, вырывали страницы и делали из них бумажных голубей. Их не заботи-
ло, что книгу после этого уже нельзя было читать. Появились также люби-
тели играть на щелчки. Нашлись даже такие "деятели", которые стали иг-
рать не только на щелчки, но и на затрещины, тумаки и подзатыльники,
причем установили таксу, по которой одна затрещина равнялась двум подза-
тыльникам, пяти тумакам или десяти щелчкам. Каждый проигравший имел пра-
во получить от выигравшего вместо десятка щелчков одну затрещину, пять
тумаков либо парочку подзатыльников.
В общем, ветрогоны - это, как уже говорилось, была такая публика, ко-
торая любила делать неудовольствия другим коротышкам. Некоторые ветрого-
ны скоро поняли, что, развлекаясь на улице, они не могут доставить неу-
довольствие сразу большому количеству жителей, поэтому их мечтой стало
забраться в помещение, где было бы побольше коротышек, и устроить пере-
полох. Этот замысел удалось выполнить нескольким ветрогонам, которые
пробрались в концертный зал и при большом стечении публики принялись да-
вать концерт на расстроенных и испорченных музыкальных инструментах. Это
была такая дикая музыка, что никакое ухо не могло выдержать; но ветрого-
ны распустили слух, что это самая модная теперь музыка и называется она
какофония.
Эта какофония стала распространяться по городу, и скоро появилось еще
несколько оркестров, которые играли на поломанных и расстроенных инстру-
ментах. Особенно модным в то время считался какофонический оркестр "Вет-
рофон". Он был небольшой и состоял всего из десяти коротышек. Один из
этих коротышек играл на консервной банке, другой пел, третий пищал, чет-
вертый визжал, пятый хрюкал, шестой мяукал, седьмой квакал; остальные
издавали другие разные звуки и били в сковороды.
Любители музыки приходили на концерты этих модных оркестров, слушали
и с истерзанными до боли ушами возвращались домой, проклиная на чем свет
стоит всякую какофонию, ветрофонию и свое собственное существование в
придачу.
Театр тоже не избежал новых влияний. Нужно отметить, что большое зна-
чение во всем этом деле имела мода. Как только один из самых видных те-
атральных режиссеров нарядился в модный костюм с широченными желто-зеле-
ными брюками и в пестрый беретик с кисточкой, он сейчас же сказал, что
театр - это не музей, он не должен отставать от жизни, и если в жизни
теперь все делается не так, как надо, то и в театре следует делать все
шиворот-навыворот. Если раньше зрители сидели в зале, а актеры играли на
сцене, то теперь, наоборот, зрители должны сидеть на сцене, а актеры иг-
рать в зрительном зале. Этот режиссер, имя которого, кстати сказать, бы-
ло Штучкин, так и сделал в своем театре. Поставил на сцене стулья и по-
садил на них зрителей, но поскольку все зрители не поместились на сцене,
он остальную часть публики посадил в зрительном зале, а актеров заставил
играть посреди публики.
- Это даже еще чуднее выйдет! - радовался режиссер Штучкин. - Раньше
зрители сидели отдельно и актеры играли отдельно, а теперь актеры прямо
среди зрителей будут.
Конечно, никакой актер, находясь среди публики, не мог вертеться с
такой скоростью, чтоб всем было видно его лицо. Получилось так, что од-
ним было видно только лицо актера, а другим - только затылок. С декора-
циями тоже получалась какая-то чепуха. Одни зрители видели актеров в де-
корации, другие не видели ни того, ни другого, так как декорации были
повернуты к ним обратной стороной и заслоняли актеров. Чтобы никто не
скучал при виде такого неинтересного зрелища, режиссер Штучкин велел
нескольким актерам бегать во время представления по залу, обсыпать зри-
телей разноцветными опилками, бить их по головам хлопушками и надутыми
воздухом пузырями.
Публике не очень нравились все эти театральные штучки, но режиссер
Штучкин сказал, что это как раз хорошо, потому что если раньше хорошим
считался спектакль, который нравился зрителям, то теперь, когда все ста-
ло наоборот, хорошим надо считать тот спектакль, который не нравится ни-
кому. Такие рассуждения никого ни в чем не убедили, и публика часто ухо-
дила со спектакля задолго до его окончания. Это не очень расстроило ре-
жиссера Штучкина. Он сказал, что придумает какую-нибудь новую штучку и
тогда все будут сидеть как пришитые. Он и на самом деле придумал нама-
зать перед началом спектакля все скамейки смолой, чтобы зрители прилипли
и не могли уйти. Это помогло, но только на один раз, потому что с тех
пор в театр к Штучкину уже никто не ходил.
Сначала Незнайка, Кнопочка и Пестренький не замечали перемен, которые
произошли в Солнечном городе, так как в парке, где они пропадали по це-
лым дням, некоторое время все еще оставалось по-прежнему. Однако вскоре
ветрогоны появились и там. Они принялись бродить по аллеям парка, толкая
посетителей, обзывая их какими-нибудь нехорошими именами, бросаясь
комьями грязи и горланя нестройными голосами какие-то некрасивые песни.
В Водяном городке они проткнули булавками все резиновые надувные лодки,
в Шахматном городке поломали шахматные автоматы.
Кнопочка, которая была очень чувствительна ко всякому невежеству,
удивлялась, как она раньше не замечала, что в парке такая нехорошая пуб-
лика.
- Лучше не будем сюда больше ходить, - сказала она Незнайке и Пест-
ренькому. - Будем просто гулять по улицам, как раньше.
Они стали просто гулять по улицам и только тут заметили, насколько
изменилась жизнь в городе. Теперь уже редко можно было увидеть веселые,
радостные лица. Все чувствовали себя как бы не в своей тарелке, ходили
словно пришибленные и пугливо оглядывались по сторонам. Да и было чего
пугаться, так как в любое время из-за угла мог выскочить какой-нибудь
ветрогон и сбить пешехода с ног, выплеснуть ему кружку воды в лицо, или,
осторожно подкравшись сзади, неожиданно крикнуть над ухом, или еще хуже,
дать пинка или подзатыльника.
Теперь уже в городе не было того веселого оживления, которое наблюда-
лось раньше. Пешеходов стало значительно меньше. Никто не останавливал-
ся, чтобы подышать свежим воздухом или поговорить с приятелем. Каждый
старался проскочить незаметно по улице и поскорее шмыгнуть к себе домой.
Многие перестали обедать в столовых, где их мог оскорбить любой затесав-
шийся туда ветрогон. Большинство предпочитали получать завтраки, обеды и
ужины при помощи кухонных лифтов и принимать пищу в спокойной обстановке
у себя дома. Многие даже перестали ходить в театры и на концерты, так
как боялись попасть на какофоническую музыку или угодить на спектакль,
где посетителей хлопали по головам пузырями или приклеивали к стульям
смолой.
Жить в Солнечном городе стало не так интересно, как раньше, и вско-
рости произошел случай, после которого наши путешественники решили вер-
нуться обратно в Цветочный город. Однажды они гуляли на берегу реки, и
Пестренький предложил покататься на надувной резиновой лодке. Отправив-
шись на лодочную пристань, они выбрали лодку и заехали на ней чуть ли не
на середину реки, а в это время к ним подплыл сзади какой-то ветрогон и
проткнул лодку булавкой. Воздух из надувной лодки вышел, и наши путе-
шественники стали тонуть. Их, конечно, успели спасти, но все трое про-
мокли до нитки.
Этим, однако, не кончились их злоключения. Вечером они, как обычно,
пошли в театр. В этот день должен был состояться так называемый новомод-
ный синтетический спектакль. Синтетическим спектакль назывался потому,
что в нем соединялись все новейшие достижения концертного и театрального
искусства. В то время как большой какофонический оркестр терзал своей
музыкой уши слушателей, им еще, сверх того, показывали длинное представ-
ление с декорациями, на которых было нарисовано не поймешь что, с акте-
рами, которые изображали не разберешь кого, с обсыпанием публики опилка-
ми и битьем по головам хлопушками и наполненными воздухом пузырями.
Пока Незнайку, Кнопочку и Пестренького обсыпали опилками и били по
головам пузырями, они молча терпели, так как знали, что в театре без
этого нельзя. Однако в дальнейшем появились новые режиссерские штучки, к
которым они еще не привыкли. Одна из этих штучек заключалась в том, что
во время перерыва между действиями свет в зрительном зале не зажигали,
как это делали обычно, а, наоборот, гасили его, в результате чего зрите-
ли принуждены были сидеть во время антракта в кромешной тьме. И вот,
когда после первого действия свет в зале погас, кто-то собрал с полу це-
лую горсть опилок и высыпал за шиворот Кнопочке. В это же время кто-то
проделал точно такую же штуку с Незнайкой. Что же касается Пестренького,
то ему кто-то вылил за шиворот стакан холодной воды. Кто это сделал, не
было видно из-за темноты. Кнопочка, Незнайка и Пестренький очень обиде-
лись на такое бесцеремонное обращение и решили уйти из театра, но, попы-
тавшись встать, почувствовали, что прилипли к стульям. С трудом оторвав-
шись от стульев, они направились к выходу, и, когда выходили из театра,
кто-то дернул Кнопочку за косу и вдобавок дал увесистого тумака по шее.
Глава двадцать восьмая
ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА КОЗЯВКИНА
Все это, как говорится, переполнило чашу терпения Кнопочки, и, когда
друзья вернулись в гостиницу, она сказала:
- Пора нам ехать домой. Больше я не хочу оставаться в Солнечном горо-
де!
- Я тоже не хочу жить в этом паршивеньком Солнечном городишке! -
подхватил Пестренький. - Очень нужно, чтоб мне за шиворот лили холодную
воду!
- Ну что ж, друзья, - согласился Незнайка. - Сегодня уже поздно, а
завтра с утра мы можем отправляться в обратный путь. А сейчас мы пойдем
с тобой, Пестренький, и разыщем наш автомобиль, который мы оставили в
день приезда где-то посреди улицы.
Незнайка и Пестренький пошли разыскивать автомобиль, а Кнопочка села
за маленький столик в углу, зажгла электрическую лампочку и стала читать
газету, которую не успела прочитать утром.
В те дни многие газеты писали о том, что милиционеры не умеют как
следует бороться с ветрогонами и проявляют по отношению к ним слишком
много мягкости, а ветрогоны от этого чувствуют себя безнаказанными и бе-
зобразничают еще больше. Прочитав одну такую статью. Кнопочка решила от-
ложить газету в сторону, но тут ей на глаза попалась статья, которая на-
зывалась: "Рассказ профессора Козявкина о том, как он узнал, кто такие
ветрогоны, откуда они произошли и как с ними бороться". Вот что писал
профессор Козявкин в своей статье:
"Однажды, гуляя по зоопарку, я увидел очень странное явление природы.
На моих глазах осел, который находился за решетчатой загородкой, неожи-
данно превратился в коротышку. Это удивительное явление так озадачило
меня, что я на минуту остолбенел. Однако все, что произошло дальше, я
прекрасно разглядел и запомнил. Так, например, я хорошо видел, что перед
загородкой в это время стояли два малыша. Один был в желтых брюках, дру-
гой - в пестренькой тюбетейке с узорами. Тот, который был в желтых брю-
ках, держал в руках небольшую палочку. Этой палочкой он размахивал у ос-
ла перед носом, желая, должно быть, подразнить животное. В ответ на это
осел, превратившись в коротышку, дал дразнившему такого щелчка, что бед-
няга отскочил в сторону. После этого бывший осел перелез через ограду и
погнался за обоими малышами, которые бросились от него удирать. Я побе-
жал за ними вдогонку, чтобы произвести научное наблюдение над превратив-
шимся в коротышку ослом, но по дороге потерял очки, без которых почти
