и понять не могу: ради чего? У меня что, семьи, детей нету? Дел дома нету?
Я, может, отдохнуть хочу после смены, телевизор посмотреть. Так нет, стой
здесь, наблюдай, как молодежь бесится.
- Ну, давай закроем танцы, - предложил Иван. - Пусть они бесятся на
улицах. Стекла в домах вышибают, огороды вытаптывают, велосипеды и
мотоциклы воруют. Ты этого хочешь, Сергей?
- Это твоя работа - следить за порядком. Тебе за это деньги платят. А
у меня своих дел по горло. Я тут два часа простоял, посмотрел на ихние
выкрутасы - тошно стало.
- Моя работа, - согласился Иван. - Да только один я не справлюсь. Тут
на каждую улицу патруль нужен, а где его взять? Негде. Поэтому, чтобы всем
нам спокойно жилось, всем и надо за порядком следить, вот так-то, Маринин.
Я ведь тоже могу плюнуть на это дело и пойти на завод бригадиром. Получать
буду столько же, а работы раза в три поменьше. Не согласен?
- Да ладно тебе, - махнул рукой Маринин. - Если ты уйдешь, тут такое
начнется - не дай, не приведи! Тебя-то они хоть знают и боятся. А придет
кто другой...
- Значит, не возражаешь против дежурства на танцах?
- Да какие там возражения. Пойми меня правильно: постоял тут пару
часов - ни черта понять не могу! Вроде в наше время все по-другому было...
- Все думают, что раньше было по-другому, - усмехнулся Иван. - Ты мне
скажи, Романа Клейна не видел?
- Крутился тут. Поддатый или курнул где-то, я не принюхивался, но
глаза уже квадратные.
- Домой пошел? - нетерпеливо спросил Иван.
- Похоже, в кусты, там народу много, чем заняты - не знаю.
- Ладно. Присмотри за мотоциклом, чтобы колеса не открутили, а я
пойду гляну, что там, потом отпущу тебя домой.
Иван оставил мотоцикл под присмотром Маринина, а сам неторопливо
двинулся в сторону пустыря. На тропинке, среди густых кустов сирени, он
остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, а нестройный гомон
впереди прояснит обстановку. Недолго пришлось ему стоять в засаде: резкие
выкрики, треск ломающихся ветвей, пьяные вопли заставали Ивана рвануться
вперед.
Он с ходу врезался в толпу воинственных подростков, выбил палку из
рук одного и тут же пинком отправил его в кусты. Хлесткими оплеухами
свалил с ног еще двоих, краем глаза успел заметить тускло блеснувший нож,
летящий в траву. Знают, что если попадешься участковому с ножом в кармане
- пощады на жди, потому и выбросили его сразу, как только поняли, кто к
ним пожаловал.
- Шуба, пацаны! Потапыч! Атас! - раздались испуганные голоса.
Подростки бросились врассыпную. Однако Иван успел поймать взглядом
того, кто был ему нужен, в два прыжка настиг Романа, схватил за плечо.
- Далеко направился, будущий родственничек?
- Да пошел ты!.. - злобно выкрикнул Роман и заскулил. - Ой, ты мне
все кости сломаешь... Отпусти, кому сказал? Отпусти!
Иван чуть ослабил железную хватку, развернул парня, подтолкнул его
обратно, к танцплощадке, где по-прежнему играла музыка.
- Пошли. Катя разрешила мне надрать тебе уши. И так будет всегда,
когда ты вздумаешь дурью маяться. Понял?
- Не понял! - еще больше озлобился Роман. - Кто ты такой, чтобы
следить за мной? Мент? Ну вот и занимайся своими делами, а шпионить за
людьми кончай! Никто тебя об этом не просил.
- Я же сказал: по-родственному займусь твоим воспитанием. Чтобы ты не
испортил себе будущее. И не возражай, я старше тебя, знаю, что делаю.
Они вышли к мотоциклу. Там, в свете фонарей, Иван заметил, что Роман
изрядно пострадал в драке: под левым глазом красовался большой синяк, щека
поцарапана, на скуле ссадина.
- Ого! - присвистнул стоящий на посту Маринин. - А я, между прочим,
знал, что этим дело кончится.
- Все, Сергей, - сказал ему Иван, - топай до дому. Сегодня они навряд
ли снова соберутся здесь. Разогнал кодлу, теперь у них есть время остыть,
подумать. Иди, привет жене передавай. Счастливо.
- Я тоже пойду, - дернулся Роман, но Потапов крепче сжал его плечо. -
Ну, что еще? Чего ты ко мне привязался? Проходу не даешь, все выискиваешь,
к чему бы придраться!
- Садись в коляску, - строго сказал Иван. - Так уж и быть, подброшу
тебя домой.
- С чего ты взял, что я хочу домой?
- С того! - Иван легонько шлепнул парня по затылку. - Пойдешь искать
на свою задницу приключений - еще получишь. А на сегодняшний вечер тебе
вполне достаточно. Садись, кому сказал!
Роман покосился на участкового и нехотя подчинился. Прежде чем
завести мотоцикл, Иван внимательно огляделся - все было спокойно, на
площадке звучала музыка, кто-то танцевал, кто-то дурачился, ничто не
предвещало возможных происшествий. Иван взялся за руль и направил мотоцикл
к дому Кати Клейн.
- Ты мне жить не даешь! - истерически крикнул Роман. - Я все расскажу
отцу!
- Не сомневаюсь, что Федор Петрович спасибо мне скажет за то, что
вытащил тебя сегодня из этой драки, - невозмутимо сказал Иван.
- Не Федор Петрович, а Фридрих Петро... Питерович!
- Заткнись, Роман, все уже устали от твоих выходок.
- Не Роман, а Рейнгольд!
Иван резко затормозил, внимательно посмотрел на парня.
- Ну, что ты хочешь этим сказать?
- Что ты мне надоел своими выходками, приставаниями к моей сестре!
Из-за тебя я... торчу в этой дурацкой стране, в этом дурацком поселке!
Отец уже согласился уехать в Германию, собирался визу получить, а Катька
его отговорила! Потому что собирается замуж за тебя и не хочет уезжать.
Если б не ты, я бы давно уже был в Германии!
- И что бы ты там делал?
- Нашел бы себе занятие!
- Между прочим, там конопля возле заборов не растет. Ты бы оказался
безработным. Ты же ничего не умеешь делать и, самое главное, не хочешь
ничему учиться.
- Я там на пособие по безработице проживу в тыщу раз лучше, чем
здесь! - крикнул Роман. Глаза его злобно блестели.
- Может, и так, - вздохнул Иван. - А как быть с тем, что ты здесь
родился, вырос, что отец твой - уважаемый человек в карьероуправлении?
- Плевал я на ваше карьероуправление!
- Ну и дурак, - сказал Иван. Покачал головой и добавил: - Твой отец
никогда бы такого не сказал. А ты - просто глупый и невоспитанный пацан.
Даже говорить с тобой неинтересно.
- Мне с тобой тоже.
- Почему же, можем и поговорить, раз уж так получается, что скоро
станем родственниками. Но сперва хочу тебя предупредить: еще раз скажешь
"Катька" или что-то подобное, я из тебя мозги вышибу. Учти. Катя
прекрасная девушка, и она для тебя - как мать. А теперь расскажи, чем же
тебя прельщает Германия? Почему ты так стремишься уехать? Насколько я
понимаю, Федор Петрович и не задумывался об этом, и Катя никогда не
собиралась. А ты?
- Не твое дело.
- А все же поделись своими мыслями.
- Там по крайней мере человек может вечером пойти в приличный бар,
или казино, и вообще... нормально жить. И никто немца не станет называть
фашистом!
- Почему же? Если заслуживает - назовут. Это у нас запрещено. И если
кто-то сказал тебе "фашист" - давай фамилию, я его завтра вызову, и,
можешь не сомневаться, больше он такого не скажет.
- Я сам с ним разберусь.
- Давай вместе попробуем. Мне самому подобные оскорбления не по душе.
- Чтобы я менту жаловался? Чего ты привязался ко мне? Не лезь, куда
тебя не просят! Ну, давай, вези меня домой, если уж захотелось таксистом
поработать! - Роман никак не мог успокоиться.
Иван вздохнул. Плохой из него получался воспитатель. Не так он привык
разговаривать с нахалами. В принципе научить этого парня хотя бы вежливо
разговаривать особого труда не составляло, да нельзя. Все же будущий
родственник, любимый сынок будущего тестя. Черт бы его побрал!
- Успокойся, - рявкнул Иван, включая скорость. - Между прочим, не
такой уж паршивый у нас поселок. Недавно человек из Краснодара к нам
приехал, начальником электроцеха будет работать на ЖБИ. Нравится ему
здесь. С высшим образованием человек, понимает что к чему.
- Какой-нибудь двинутый чувак, - хмыкнул Роман.
- Да нет, вполне нормальный, интеллигентный и не старый.
- Ну, вот я его встречу как-нибудь вечерком, пощекочу немного, он
быстренько сдернет отсюда. Аж пятки засверкают.
- Нет, - замотал головой Иван. - С тобой действительно невозможно
разговаривать! Все! Замолчи, иначе я тебя...
- Попробуй! Ну, давай, давай! Отец тебе этого не простит. Я ему и про
сегодняшнее расскажу.
Иван прибавил скорость, чувствуя, что еще пара минут разговора с этим
парнем, кончится плохо. Быстрая езда отвлекала от невеселых мыслей о
будущем родственника. Черт бы его побрал!
Резко тормознув у зеленого забора, Иван приказал:
- Домой. И не вздумай шляться по поселку. Поймаю - считай, пятнадцать
суток тебе обеспечено.
- За что?!
- За драку, за курение "плана", за оскорбление сотрудника милиции и
еще много за что. Ну, иди. И помни, что я сказал!
3
Егорову не спалось. Он лежал на скрипучей железной кровати,
уставившись неподвижным взглядом в низкий белый потолок с просевшими
балками, но виделось ему совсем другое. Картины недавнего прошлого стояли
перед глазами. И требовали ответа: кто же ты, Владимир Егоров? Точнее, кем
ты стал?
Этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, когда Вартан гнал машину по
ночному шоссе к травмпункту поселка Джубга. Егоров сидел на заднем сиденье
между Зиной и Галей, зажимая правой ладонью наспех перебинтованную рваную
рану на левом плече. Он уже очнулся от шока и пытался рассказать, что
напал на него страшный, неведомый зверь с красными глазами. Зина согласно
кивала и ласково говорила, что вот скоро они приедут в травмпункт и там
ему непременно помогут. Галя же прямо сказала, что он человек
впечатлительный, а сегодня полнолуние, вот и получилось, что принял
слишком близко к сердцу рассказ Вартана о красных глазах какого-то идиота.
Оттого дикий кабан или одичавшая собака показались ему страшным чудовищем.
Показались...
А чьи же тяжелые, громадные лапы, придавившие его к земле? А
отвратительная мерзкая морда, похожая на львиную? С красным блеском в
огромных глазах, который вдруг погас, и гримаса недоумения исказила
страшную морду? Будто зверь понял, что ошибся, напал на другого,
случайного человека! Он, вероятно, ждал Вартана, ведь они в тот день были
в одинаковых рубашках. Человек с красными глазами и этот зверь... что-то
их связывало... и хотя такого не может быть - это одно и то же существо!
Но почему, как?!
Он не знал, не мог ответить. А Вартан, Галя и Зина не слушали, не
придавали значения его словам, считая их следствием испуга и болевого
шока.
Они не верили ему?!
Необъяснимая злоба обуяла Егорова. На какое-то мгновение он
почувствовал яростное желание убыть их. Убить, уничтожить... разорвать в
клочья!
В нем проснулся зверь, не знающий законов, не признающий суда, но
готовый убить. Уничтожить. Так змея жалит наступившего ей на хвост,
вкладывая в укус всю смертоносную мощь своих зубов. Так медведь,
потревоженный в своей берлоге, с ревом бросается на обидчика, чтобы
разорвать его. Так раненый носорог в слепой ярости топчет, уничтожает
врага! Так, только так!
Тогда он справился с собой, сдержался. В травмпункте ему сделали укол
против бешенства, крепко забинтовали раненое плечо и дали направление еще
на сорок уколов. Но Егоров уже знал, что они ему не нужны. Еще он знал,
что никому не следует рассказывать о том, что с ним случилось. Им, простым
людям, не дано понять его теперешнего...
