Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - Сергей Абрамов Весь текст 145.18 Kb

Странники

Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
	Короче, можно было бы объяснить старику на пальцах ту Историю, о которой он пока не ведает, нет пока которой. Можно, но не нужно. Не для того Игорь пришел в этот мир, в это время, в эту память...
	А для чего пришел?..
	Звезды над головой висели неподвижно, и, если прищуриться, небо превращалось в тонко нарисованный театральный задник из какого-нибудь виденного в детстве спектакля - ну, скажем, из "Синей птицы".
	- В Москву бы скорей... - мечтательно протянул Игорь.
	- Далеко до первопрестольной. Тут верстах в пятидесяти городок есть, помню...
	- А Пеликан где, сказал, будет?
	- Бог ему судья. Кто что про Пеликана знает?
	- Жалко.
	- Никак соскучился?
	- Да нет, так просто...
	А ведь соскучился, а, Бородин? Соскучился по Пеликану, по тайне, что с ним рука об руку ходит, по улыбке его, по приговорке глупой: "Ехали бояре". Кто такой Пеликан? Что за прозвище дурацкое, птичье? И не просто птичье - Сорока или Орел, а экзотическое, броское. Леднев зовет его по-человечески: Григорий Львович. Но Пеликан вроде бы обижается, во всяко.м случае, делает вид, что обижен. Зови меня птичьим именем - и все! Вот нос у него, конечно, здоровущий - может, оттого?..
	Он появляется и исчезает как бог на душу положит: только-только возник, а через пару часов его и след простыл. Но идет параллельным курсом с Ледневым и Игорем, в те же края движется.
	Игорь спрашивал его, кто он такой и откуда.
	Смеется, отшучивается: "Пеликаны - птицы вольные, южные"... Странный человек. Да, хорошо, что вспомнил:
	- Павел Николаевич, а кто в Лежневке?
	- Не понял тебя.
	- Красные или белые?
	- А хоть зеленые - все люди.
	Ну уж так! У Игоря на этот счет другое мнение имелось.
	- А все-таки?
	- Не знаю, Игорек. Придем - посмотрим.
	- Не поздно ли будет?
	- Кого ты боишься? Красных? Белых?
	- Зеленых... - буркнул, не желая объяснять в тысячный раз, чтоб не возвращаться к утомительному старому спору. Старику только повод дай... Забавно; сколько они идут, а все как-то получается, что ни белых, ни красных в лицо, так сказать, не встречали. В какую деревню ни зайдут - пусто, никто постоем не стоит. Объясняют: были, вот-вот снялись. А кто был? Когда одни, говорят, когда другие. А какие лучше? Молчат, мнутся. Это-то понятно, боятся прохожих людей. Скажешь: красные хороши, а вдруг белым донесут? И наоборот.
	Люди...
	По-ледневски: выжить хотят.
	Сказал о том Пеликану, а он смеется.
	- Ишь, чего придумал, ехали бояре! Они, брат, честнее нас с тобой живут и жить будут. И молчат, потому что врать не хотят, а как по правде - не знают еще.
	Игорь ему напомнил услышанное:
	- У стариков Чеховых двух дочерей белые запороли.
	А Пеликан опять смеется.
	- Верно! Так в деревне, ехали бояре, красных пока не было. Вот они и не знают, сколь дочерей те запорют.
	Игорь возмущался:
	- Ну, знаешь, говори, да не заговаривайся!
	А Пеликан смотрел на него хитрым глазом, другой сощурив до щелочки, спрашивал вроде начальнически:
	- За красных страдаешь, милок?
	И весь разговор. Ах, Пеликан, Пеликан, Григорий Львович...
	Старик Леднев, профессор исторический, заворочался, устраиваясь поудобнее, сказал сонным голосом:
	- А не мудренее ли утро вечера? Ложись, Игорек, спи, родной, завтра ра-а-аненько разбужу, чуть свет. - И захрапел. Засыпал, он всегда, как младенец, ни о какой бессоннице не слыхал, пилюль в котомке не носил.
	А Игорь не спал. Закрыл глаза, потом снова открыл и увидел другой лес, еще светлый, предвечерний, прозрачный, и тропинку, протоптанную сотнями ног, и сломанную скамью, и рогатку березы. Дома он уже был, дома.
	
	3
	
	Что все это было?
	Сон наяву? Расшалившаяся фантазия? Воображение, столь же болезненное, сколь и богатое?..
	Или иначе. Традиционное путешествие во времени? Шаг в другой мир? Сложная наведенная галлюцинация?..
	Если бы Игорь Бородин любил научную фантастику, то он запросто мог бы применить такие термины, как, например, "нуль-переход" или еще почище - "нарушение целостности пространственно-временного континуума". Щедрые на выдумку фантасты лихо объяснили бы все и вся, подвели бы научную базу - на уровне доброй гипотезы, навсегда заклеймив случившееся, как, скажем, "эффект Бородина". Каково, а?
	А в общем-то никак. И ответ на естественный вопрос - что все это было? - увы, не существовал. Игорь и не задумывался над объяснением, просто шел к березе и...
	Кстати, береза, как оказалось, прямого отношения к переходу не имеет. Однажды, опасаясь, что встретит родителей, возвращающихся с работы, что начнутся вопросы: куда? зачем? когда вернешься? - Игорь ушел в прошлое прямо из дома, из собственной комнаты. Не в березе дело - в самом Игоре. В чужую память можно путешествовать с любого вокзала. Просто с двойной березой связано самое первое путешествие, а Игорь всегда был склонен романтизировать приметы места...
	Но между тем контрольная грянула в свое время, то есть в наше - время памяти Игоря и Валеры Пащенко, у которого память была похуже, чем у приятеля: плохо он запоминал формулы, всякие физические законы, считал себя прирожденным гуманитарием. Однако списал все умело, без ошибок, не вызвав никаких подозрений у физика. А уж радости-то потом!..
	Хлопнул Бородина по плечу.
	- Это дело надо отметить.
	- Каким образом? - заинтересовался Игорь, поскольку пащенковская формулировка наталкивала на известный вывод.
	Но спортсмен Валера Пащенко остался верен себе.
	- Есть предложение, - сказал он. - Идем в гости.
	- К кому?
	- К Наташке Яковлевой.
	Это предложение стоило обдумать.
	- Повод?
	- А так.
	Хороший повод, убедительный.
	-У тебя что, сегодня тренировки нет?
	- Угадал! Так идем или как?
	- А не выгонит? - все-таки усомнился Игорь.
	- Нас?! Хо-хо! Она будет рада неземной радостью, ибо... - Тут он задрал к небу указательный палец, значительно потряс им где-то на уровне второго этажа, но разъяснять свое "ибо" почему-то не стал. - А к ней, между прочим, подруга прирулила.
	- Что за подруга? Откуда знаешь?
	- Ответ первый: с подружкой Натали купалась в море. Ответ второй: сама сказала.
	- Убедил. Тронулись.
	И тронулись, благо идти недалеко. А к березе Игорь решил позже пойти, не уйдет от него путешествие...
	Семнадцать лет, славный возраст, его понять надо. И Натали, одноклассница милая, недурна собой, волнует сердца свэрстников-акселаратов, а уж подруга, загадочная незнакомка с черноморским загаром - тут, как говорится, без вариантов, тут двух мнений не существует: спешить, знакомиться, побеждать, немедля, немедля. "И очи синие бездонные цветут..."
	- А куда ты в последнее время исчезаешь? - нарушил молчание Пащенко, не ведая, что вторгся в хрупкий мир грез о Прекрасной Даме, расколол его своим приземленным вопросом.
	Почему Игорь и был сух:
	- Не понимаю, что ты имеешь в виду... - Что ни вечер - ищи тебя, свищи.
	- Гуляю.
	- Один? Или кое с кем?
	Игорь вовсе не собирался посвящать друга, даже самого близкого... во что? - ну, скажем, в тайну двойной березы. Нет, серьезно, то, что происходило в чужой памяти, принадлежало только ему и никому больше, никто не имел права даже заглянуть в мир, обретенный Игорем, да что там заглянуть - краешком уха услышать, что он есть, этот мир.
	Да и есть ли?..
	- Один. И кое с кем. С любопытной Варварой, помнишь, что стало?
	- Не хочешь - как хочешь. - Пащенко не обиделся.
	Он вообще не умел обижаться, счастливый человек. И не то чтобы держал себя этаким гордецом, а просто не видел в обидах смысла: чего зря дуться, когда жизнь прекрасна, и на городских соревнованиях установил личный рекорд - два метра пять сантиметров со второй попытки, и кубок завоевал, и погода улыбается, и все девушки будут наши.
	Конечно, кое-кто назвал бы Валерку человеком с примитивной нервной организацией, но Игорь-то лучше других знал, что это не так, что Пащенко - просто добрый и умный парень, для которого радость - нормальное чувство, естественное состояние. А люди с тонкой нервной организацией по любому поводу психуют, сохнут от злости к ближним и дальним и выпендриваются тоже по любому поводу. Игорь, увы, не лишен был некой тонкости этой самой организации, и она доставляла ему немало хлопот. Во всяком случае, Валерке он завидовал искренне.
	Как только подошли к Наташиной двери, Пащенко, ничтоже сумняшеся, затрезвонил в дверной электрический колокольчик, поднял тревогу в квартире. И когда Наташа открыла, заорал победно:
	- Принимай гостей, коли не шутишь!
	Наташа, могучая блондиночка, ростом под стать иному парню, хорошенькая, хотя и несколько кукольная - ведь бывают же куклы-гиганты, а? - оглядела улыбающегося Пащенко и Игоря заметила, сказала мрачно:
	- Какие уж тут шутки... Ну, заходите, раз явились.
	Будь Игорь один, повернул бы назад немедленно, не стерпел бы такого тона. Но Пащенко чужд был светских условностей: сказано "заходите", значит, зайдем. И танком ринулся в квартиру, выясняя на ходу:
	- Кто дома? Одна? А где подруга? Ах, здесь... Так чего ж врешь, что одна? - И влетел в комнату, - Здрасьте, здрасьте, меня Валерой зовут.
	А из кресла - навстречу - и впрямь Прекрасная Дама, загорелое существо семнадцати лет, тоже блондинка, но значительно меньших габаритов, очи голубые, ланиты смуглые, уста, естественно, сахарные...
	- Настя.
	- И мне очень приятно, - забалагурил Пащенко, закрутился по комнате, забегал из угла в угол. - А вот, рекомендую, мой лучший друг Игорь, чистейшей души человек, интеллектуал и дзэн-буддист, достигший невероятных глубин погружения.
	Наташа - она-то Пащенко наизусть знает - прислонилась к дверному косяку, улыбалась, а Настя, несколько оглушенная, спросила:
	- Погружения куда?
	- В нирвану, - захохотал Пащенко, - в таинственные недра подсознания, в глухие леса седьмой сигнальной системы.
	Настя смотрела на Игоря с явным интересом.
	- Вы и вправду дзэн-буддист?
	- Да шутит он, дурачится, что вы, не видите? - сказал Игорь и сел в кресло. Настя ему понравилась.
	- А-ах, шутит, - облегченно вздохнула Настя. Судя по всему, она страшилась непонятного, предпочитала ясное, реальное, земное. - Ну, а то, что вы Игорь, - это не шутка?
	- Истинная правда...
	Пошел разговор о том о сем, о минувшем лете и грядущей зиме, об увиденных фильмах и услышанных дисках, ни к чему не обязывающий, но очень приятный разговор, вполне светский, если это понятие вольно отнести к не очень светскому возрасту собеседников.
	С Настей у Игоря много общего сказалось: и стихи она любит, и джаз предпочитает, и русской историей интересуется. Так все преотлично шло, как Пащенко, невежа и торопыга, возьми и спроси:
	- Натали, а когда родичи вернутся?
	Наташа на часы взглянула, прикинула:
	- Мама должна через полчаса быть. А что?
	- Сматываемся. - Пащенко вскочил с кресла.
	- С каких пор ты моей мамы боишься? - удивилась Наташа.
	- Я ее не боюсь. Я не хочу ей лишний раз мозолить глаза. - Бесхитростный Пащенко своим заявлением выдал тайну: выходит, он слишком часто мозолит глаза Наташиной маме, то есть нередкий гость в ее доме. Другое дело, что тайна эта давным-давно Игорю известна, и не только Игорю - всей школе.
Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама