увлажняет лицо, одежду, стены.
Олег спал таким богатырским сном, словно не волхв, а тоже оборотень,
только чуть помельче и рыжий. Огромный валун все так же медленно
поднимался и опускался на его груди. Похоже, тяжелый кулак нисколько не
мешал спать безмятежно, словно и не волхв, что горами трясет, бедных
зверей пугает.
Вздохнув, Таргитай тихохонько лег с самого краешка. В груди пели
сладкие пташки вирия: он сумел заставить себя проснуться и встать среди
ночи, он спас от мучений четверых парней... Его не спасли, а вот он, помня
все, спас!
Гром прогремел глухо, гроза проходила стороной, но дождь застучал
часто, торопливо, потом зашумел, словно по стенам и крыше разом забегали
тысячи и тысячи крупных муравьев. Два раза блеснуло так ярко, что Таргитай
рассмотрел даже ресницы спящего Олега, потом блеск померк, начал
удаляться, а вскоре и шорох затих, только воздух оставался чистым и
свежим, словно гроза бушевала здесь долго и мощно.
Засыпая, он успел еще чуть погордиться своим подвигом, а затем
провалился... нет, взлетел в сверкающие выси, где он был красивый, сильный
и очень умный, где спасал, бдил, рассуживал, повелевал и всюду делал людей
счастливыми. Даже когда те упирались.
Воздух был влажный, но утреннее солнышко быстро изгоняло сырь. Ночью,
прошел дождь, даже не дождь, а так, дождишко, Мрак в проем видел мелкие
лужи, в которых отражалось солнце. Люди их боязливо обходили, но что
поразило и встревожило Мрака, так это ребятня, что при виде луж вовсе
прятались в хижинах, вместо того, чтобы скакать козликами, разбрызгивая
воду.
Снизу доносились встревоженные голоса. Он ловко спрыгнул, не обращая
внимания на лестницу, под ногами чавкнуло. Не лужа, только сырая земля, но
с его весом можно выжать воду даже из сухой земли.
На краю деревни, где стояли хижины простого люда, толпился народ.
Мрак услышал крики ярости, отчаяния, даже вопли. Встревожившись, он пошел
прямо по лужам, не замечая, как испуганно и со страхом смотрят на него
все, как отпрыгивают от капель воды.
Он прошел сквозь толпу, как проходит тур через мелкий кустарник.
Перед ним расступались, открывая дорогу. Сердце в груди начало колотиться
тревожнее, почуяло беду. Он еще не понимал, что тревожное в тех деревцах,
что зеленеют прямо перед хижинами, одно вовсе выросло прямо перед
лестницей, словно пыталось взобраться, но передумало... или не успело.
Разве то тревожно, что они вдруг появились на голой земле, где еще
вчера ничего не росло, он помнит, только утоптанная земля, но сердце
билось все чаще. Он остановился, в груди стало внезапно холодно, как зимой
голым.
Все четверо молодых деревьев еще были людьми, вон их лица, только
глаза уже закрыты, руки подняты кверху, из пальцев выбились зеленые
листочки, а ступни стали широкими, от них в землю пошли молодые тонкие
корешки.
-- Боги, -- прошептал Мрак, -- это же те... четверо!
Народ начал расступаться. Мрак резко обернулся, пальцы застыли на
полдороге к поясу. Подходил вождь, которому он всю ночь рассказывал об их
удивительных странствиях. Вождь смотрел мимо гостя, в зеленых глазах, все
больше похожих на наплывы дерева, появилась глубокая печаль.
-- Ты узнал их, чужеземец.
-- Узнал, -- ответил Мрак, голос дрожал и срывался. -- Это... из-за
дождя?
-- Им оставалось всего сутки, -- ответил вождь мертвым голосом. -- Их
ступни выжгло бы солнцем так, что они уж не смогли бы... разве что попав в
большую воду надолго... Но им не дали окончить испытание. Это сделал ты?
Мрак качнул головой:
-- Не я, но моей заслуги нет в такой мудрости. Я сидел с тобой, да
и... мне просто все равно, сколько из вас выживет. Но кто-то из моих
спутников не стерпел... И, кажется, я знаю, кого подвело доброе сердце!
Лица всех четверых, превратившихся в деревья, были спокойными, даже
счастливыми. Светло-зеленая кожа медленно грубела, превращаясь в кору, но
Мрак чувствовал, что еще не одну неделю их человеческие лица будут
напоминать о трех злобных и глупых пришельцах.
-- И ничего нельзя? -- вырвалось у него.
Вождь покачал головой:
-- Человеком быть трудно, а деревом -- легко и счастливо. Потому так
силен зов каждого к воде, сырости, а в своих снах видим, как счастливо
пускаем корни, как человеческое сознание меркнет, а мы погружаемся в
бездумное счастье... Потому у нас каждый шаг окружен запретами! Нам многое
нельзя, иначе ты видишь... всего шаг отделяет от бездумного существования.
Трудно быть человеком!
Сердце Мрака стиснули холодные лапы ужаса. Он чувствовал, как
похолодели губы:
-- Нам тоже нельзя многое. Иначе превращаемся в зверей.
Издали послышались сильные голоса. Толпа расступилась, но и поверх их
голов было видно рослых изгоев. И Таргитай, и даже Олег шли уверенно,
напористо. У обоих за плечами походные мешки, оба собрались идти в лес
прямо сейчас. Мрак сжал челюсти, шумно выдохнул дважды, стараясь сдержать
слепую ярость. Голос его был страшнее медвежьего рева:
-- Тарх, дрянь!.. Ты хоть понимаешь, тварь, что сделал?
Таргитай гордо вскинул голову:
-- Да, это я освободил! Бейте меня, мучайте! Но я не могу, когда люди
страдают.
Толпа зашумела, Олег тревожно оглядывался. Потом его зеленые глаза
уставились на молоденькие деревца. Мрак видел, как щеки волхва стали
белыми, как снег.
-- Ты освободил их, -- прорычал Мрак. -- Освободил от жизни! Смотри.
Таргитай обиженно хлопал глазами. Олег повернулся и бросил что-то
резкое. Таргитай сперва вскинул брови, лицо сохраняло глуповато-упрямое
выражение, потом кровь отхлынула, щеки стали воскового цвета.
Олег обошел деревца вокруг, одно осторожно потрогал. Брови сшиблись
на переносице, что-то прикидывал, но когда посмотрел на Мрака, в зеленых
глазах было отчаяние.
-- Нет, -- ответил он на немой вопрос. -- Мрак, мы опоздали. Они сами
не хотят возвращаться!
-- А если силой? Разве нас не пороли?
-- Мрак, их разум уже гаснет... А у кого еще не погас, то уже все
равно успел ощутить, как это сладостно быть деревом! Просто деревом. Если
бы мы сумели как-то вырвать... всю жизнь будет помнить, как сладостно быть
бездумным, бестревожным. И все равно отыщет лужу или докопается до
источника...
-- Ты прав, -- вздохнул Мрак. -- Не держать же связанным? Стать
человеком трудно, оставаться еще труднее, а расчеловечиться... раз
плюнуть. Для расчеловеченья на каждом шагу есть... а чтобы стать
человеком, или хотя бы удержаться в нем, надо это создать самому. И все
время.
Вождь, который слушал их разговор в сторонке, подошел, весь поникший
и сразу постаревший, взглянул исподлобья:
-- Чужестранцы... Вы погубили наших парней, надежду и опору нашей
старости, опору племени. Будь я моложе, я велел бы убить вас. Кровь за
кровь, зуб за зуб, око за око, жизнь за жизнь... Но я стар, горячая кровь
давно остыла. Она все больше похожа на холодный сок дерева. И я не хочу,
чтоб погибли еще люди моего племени... всего лишь утоляя жажду мести. Этих
четверых, надежду и будущую опору нашего маленького племени, все равно не
вернем.
Мрак проговорил тяжело, будто двигал гору:
-- Если бы ты знал, как нам самим гадко. Олег, держи за руки нашего
дурака. Я не хочу, чтобы он еще и себе что-то сделал.
Вождь покосился в сторону двух других, в серо-зеленых глазах было
понимание пополам с гневом и отвращением.
-- Да, -- ответил он, -- вы страдаете, чужеземцы... Но теперь я не
смогу вас отвести к Хозяину Леса.
Мрак кивнул:
-- Понимаю. Прости, если сможешь.
Олег подвигал плечами, устраивая мешок за спиной, чересчур
старательно, словно в привычных движениях искал спасение. Таргитай как
слепой двигался за ним следом. На него было страшно смотреть, перед ним
расступались, боязливо показывали пальцами. Таргитая раскачивало, он
волочил ноги, воздух вокруг него потемнел, словно к дударю со всех лесов
слетелись тучи мельчайших мошек.
Глава 12
Мрак потоптался перед вождем, вздохнул, не зная, что сказать на
прощанье, как объяснить, не со зла же, со зла никогда столько не натворишь
бед, все от жажды осчастливить людей, но старый вождь понял, развел
руками:
-- Иди, чужестранец... Не в мести дело! Просто теперь нельзя оставить
племя... У нас слишком мало мужчин. А когда придет Вырвидуб, даже со мной
нас может оказаться мало.
Олег и Таргитай стояли вдалеке, ждали с опущенными головами. Таргитай
стоял посреди лужицы, словно старался врасти в землю и больше не знать
жгучей вины, стыда, этой горечи, что раздирает рот и прожигает грудь.
Мрак поднял на вождя глаза:
-- Кто такой Вырвидуб?
-- Вырвидуб?.. Вы не знаете, кто такой Вырвидуб?
Снова Мрак ощутил на себе множество осуждающих глаз, полных
отвращения и осуждения. Как можно вообще жить, не зная, кто такой
Вырвидуб?
Вождь вздохнул:
-- Да, вы из самого дремучего Леса. Я даже не думал, что где-то могут
не знать Вырвидуба. Разве что в Песках...
-- У нас Светлолесье, -- ответил Мрак торопливо, -- а Вырвидуб, судя
по всему, из Темного?
-- Он вышел из Темного, -- уточнил вождь. -- Так говорят нынешние
волхвы, хотя старые говорили иначе...
Мрак оглянулся на Олега и Таргитая. Те так и стояли, с опущенными
головами, сгорбившиеся, непригодные ни для боя, ни для бега, ни вообще для
жизни.
-- Те подождут, -- сказал Мрак недобро. -- Их тронуть сейчас, помрут
за первыми же деревьями... Или сам прибью, не удержусь! Расскажи про
Вырвидуба. Мы такие странники, что нам пригаживается все.
-- Это рассказывать долго, -- ответил вождь, -- хотя их история... их
было двое -- Вырвидуб и Вязокрут... печальна и поучительна. Близнецы, они
были рождены в счастливый день, их воспитывали добрые боги... Но вот
однажды... Ладно, об этом в другой раз, скажу сразу, что Вязокрут остался,
каким был: добрым и отзывчивым, а Вырвидуб после того горя, что сотворили
с ними сумеречные боги деревьев, ожесточился и стал мстить. Сперва он
истребил леса Янтарный и Солнечный, затем хитростью и коварством подрыл
корни Вечного Ясеня, а потом сумел свалить его самого. Ясень был
бессмертным, но после того как через него прыгали все козы, он не стал
терпеть унижение, велел своим ветвям перестать жить... Вырвидуб после той
победы уверился в своей силе, пошел по лесам, везде сеял зло, бесчестил
женщин, племена людей превращал в деревья, а сами деревья сжигал, либо
насылал на них короедов.
Мрак спросил раздраженно:
-- И что же, не нашлось героя? Который бы сшиб рога этой Вырвидубе?
-- Вырвидубу, -- поправил вождь. -- Находились. Но Вырвидуб был
слишком силен... Наконец люди наших лесных народов уговорили Вязокрута
выступить против брата. Вооружившись, он пошел искать Вырвидуба. Как
брат-близнец он чуял где тот, отыскал быстро, сразился. Бой был страшен,
сам Вязокрут был тяжело ранен, но все же сумел сразить брата-злодея.
-- Ну, наконец-то! Так в чем же ваши страхи?
Вождь сказал мрачно:
-- Вырвидуб умер и был похоронен. Но через семь лет он снова вылез из
земли, все такой же молодой и сильный. С еще большей яростью разорял
племена, жег леса, убивал деревья-основатели. Пришлось Вязокруту снова
взять в руки копье и пойти искать Вырвидуба. Да, это был бой... Вырвидуб
был убит, на этот раз его не стали закапывать, а просто сожгли... Однако
прошло семь лет, он снова поднялся из земли в том месте, где был рассеян
пепел.
-- Живучий, зараза, -- заметил Мрак.
