уходить, наступил коту на хвост...
-- Выходи! А ты почему здесь?
Молодой парень с бледным лицом и жалкими глазами заторопился, начал
заикаться, покраснел, смотрел умоляюще. Мрак прервал нетерпеливо:
-- Брось волноваться. Расскажи по-человечьи.
Тот перевел дух, сказал жалобно:
-- Сам не могу понять! Я сидел и чистил ножом яблоко. Тут проходил
один дурак, поскользнулся на корке и упал прямо на нож.
Мрак смотрел с интересом:
-- Сколько раз подряд?
Тот потупился, поковырял носком каменный пол:
-- Четыре...
-- В самом деле дурак,-- согласился Мрак.-- Из-за такого не то, что в
тюрьму, в могилу угодишь... Выходи. Эй, а ты за что здесь?
-- Убил глухую старушку. Спала в соседней комнате со скрынькой, в
которую я хотел заглянуть.
Мрак сказал осуждающе:
-- Тебя на кол посадить мало. Зачем же так? Надо было своровать, раз
уж так невтерпеж, да уйти потихоньку.
-- Я и хотел так сделать! Но на скрыньке было написано: "Открыть
только после моей смерти"!
-- А-а,-- понял Мрак.-- Тогда другое дело. Старших слушаться --
первое дело. Выходи. Дурень этот Додон!
Он наскоро провел еще отбор, гнусных убийц и насильников оставил,
невинных выпустил, указал дорогу, а сам поспешил тайным ходом наверх. К
его изумлению тот вывел его на чердак. Выше была только крыша под звездным
небом, но лаз на чердак оказался закрыт на прочный засов и заперт пудовым
замком.
Мрак взгромоздил на стол табуретку, взобрался и внимательно ощупал
потолок. Человечьи пальцы подтвердили то, что уже услужливо сообщил волчий
нос. Лаз есть, но открыть можно только с той стороны. Не пользовались им с
полгода, если не больше.
Веревку он, чтобы долго не рыскать, взял в чулане Ховраха. Опасаясь,
что коротковата, осторожненько снял со спящего Ховраха его широкий пояс,
довязал. Ховрах в поясе весьма дебел, его поясом можно опоясать сторожевую
башню средних размеров. А когда хорошо поест, то и главную башню.
Взобравшись на верхний поверх, выглянул из окна. Ночь черна как сажа
в дымоходе, редкие звездочки тут же исчезают под натиском сытых стад туч.
Бесшумно пролетела сова, обдав его неслышным движением воздуха. Далеко в
ночи закричал горный зверь, в ответ завыли далекие голоса.
Он привязал камень, с третьей попытки услышал как звякнул о крышу.
Подергал, проверил как зацепилось, быстро выскользнул из окна и пополз по
веревке наверх.
Когда пальцы зацепились за край, послышались странные звуки. Нежные,
серебристые, от которых защемило сердце, и он сразу вспомнил Светлану, ее
нежное лицо, понимающие глаза. От этих звуков сердце стало стучать чаще, а
мышцы обрели добавочную мощь.
Он осторожно перевалился через каменный край, упал на крышу и
затаился за бортиком. Низковат, надо хотя бы до пояса, чтобы метать стрелы
в противника, а самому надежно укрываться за каменным заборолом.
Серебристые звуки близились, они шли откуда-то слева и сверху. Там
появилось слабое пятно света. Потрясенный Мрак увидел маленькие
человеческие фигурки с прозрачными крыльями. Они летели группкой, неспешно
приближаясь к башне.
Они то ли пели, то ли переговаривались столь певучими голосами, что
сердце Мрака стучало все взволнованнее. Страстно захотелось помчатся к
Светлане и принести ее на руках сюда, чтобы увидела свою небесную родню.
Зачарованный, он попятился в тень. Серебряные фигурки,
полупрозрачные, расцвеченные лунными искрами, сделали круг над крышей
дворца, одна почти касалась ногами крыши, но то ли почуяли запах Мрака, то
ли насторожило еще что-то, но внезапно их крылышки затрепетали чаще, все
рванулись вперед и пропали в ночи.
Позевывая, Яна шумно и всласть чесалась в теплой постели. Уже
рассвет, надо спешить к царевне, а та терпеть не может, когда при ней
зевают да чешутся...
Не переставая чесаться, она поднялась, и тут что-то мелькнуло за
окном. Обмерла, сразу вспомнились рассказы старух о всякой летающей
нечисти, что не успевает до крика петуха вернуться в свои могилы...
Это оказался конец веревки. Его мотало утренним ветерком, он походил
на длинную гадюку, что пытается извернуться и взобраться на крышу.
Трепеща, прибежала к Светлане. Вдвоем рассмотрели расшитый шелком
пояс. После безуспешных попыток добраться до него, Светлана послала за
Рогдаем. Снизу слышался лязг оружия, доносились крики. Светлана трепетала,
но заставляла себя не думать о том, что уже началась резня. Где помочь не
может, о том не надо вообще думать, так учил отец.
Рогдай явился злой, с его приходом пахнуло свежей кровью и
ненавистью. Светлане раздраженно махнул рукой. Мол, это люди Руда и
Горного Волка освобождают друг друга от жизней. Нашим только и работы, что
оттаскивать трупы.
Светлана кинулась навстречу:
-- Быстрее помоги снять веревку!
Брови Рогдая поползли вверх. Сопя, попробовал зацепить болтающийся
конец мечом, веревка ускользала. Яна исчезла, вернулась с длинным копьем.
Рогдай долго пыхтел, побагровел, лоб и даже борода взмокли, Светлана
изнывала от нетерпения, наконец сумел зацепить, натянул, багровея от
натуги, там треснуло, в руках воеводы остался шелковый пояс с обрывком
веревки.
Глаза Рогдая округлились. Он с недоумением взглянул на Светлану. Та
предостерегающе поднесла палец к губам:
-- Тихо... Сюда идут. Но я знаю, чей этот пояс.
-- В том все и дело,-- пробормотал Рогдай. Он непонимающе покосился
на торчащие прутья в окне. Тот, кто выворотил их, обладает звериной силой.
А кто залез по веревке на крышу, еще и храбростью.-- я тоже знаю... гм...
или думал, что знаю.
Кто-то поднимался наверх, ругаясь во весь голос. Рогдай сунул пояс за
пазуху. По голосу узнали Руда, за ним едва поспевали сопящие воины в
медвежьих шкурах. Доспехи на Руде были погнуты, а головы двух воинов
перевязаны окровавленными тряпицами.
Светлана, лучезарно улыбаясь, воскликнула счастливо:
-- О, воевода Руд!.. Ты чудесно выглядишь. Как никогда! Добро ли
почивалось?
-- Царевна,-- прохрипел Руд,-- я хочу знать, что происходит во
дворце...
Светлана покосилась на Рогдая и служанку, воскликнула:
-- Как хорошо, что ты пришел!.. Я уже хотела посылать за тобой. Здесь
ночью были пьяные вои Горного Волка... Шумели, а потом куда-то исчезли.
Как ты думаешь? Ни один вниз не спускался, мои бы служанки заметили...
Руд заорал, краснея от гнева:
-- Да какое мне дело...
Он осекся. Светлана проследила за его взглядом. Руд, не отрываясь,
смотрел на развороченное окно. Светлана тоже посмотрела, спросила с
недоумением:
-- Не повыбрасывались же из окна?
Руд, не отвечая, взобрался на подоконник и, стоя в проеме согнувшись
в три погибели, осторожно выглянул. Все видели как дернулась его спина,
потом донесся срывающийся от гнева голос, что перешел в рев:
-- Там... веревка!.. Туда... наверх... на крышу!
Он полез, пятясь, обратно. Лицо его было красным как у вареного рака.
Глаза вылезали из орбит, голос дрожал от ярости:
-- По крыше можно перебежать на ту сторону... а там влезть в окно,
где были убиты мои люди!
-- В самом деле? -- удивилась Светлана.-- Ах, почему эти горцы
такие... нехорошие?
Глава 16
В полдень на прием попросилась Медея. Светлана сжалась, мужчин
боялась не так панически, как этой женщины.
-- Проси,-- сказала она сразу осевшим голосом.
Дверь распахнулась тут же, Медея вошла в сопровождении двух поляниц.
Светлана с трудом заставила себя милостиво улыбнуться. Она уже сидела на
троне, у ног лежал огромный черный волк. У дальней стены застыли двое
стражей.
Медея чуть склонила голову в поклоне, и Светлана первой сказала
сладким голоском:
-- Как почивалось отважному вождю степей?
Это было слабо прикрытое оскорбление, и Медея опустила ресницы, давая
понять что все поняла. Но лишь колыхнула мощной грудью, мол, она больше
женщина, чем изнеженная царевна, не знающая солнечного света, и ответила
сдержанно:
-- Я пришла попрощаться. Мы возвращаемся.
-- Так внезапно? -- удивилась Светлана, хотя от счастья едва не
подпрыгнула с визгом.-- Мы плохо принимаем? Иль мед наш горек, аль вино не
сладкое? Аль наши дворовые девки не даются... гм... что не так?
-- Странные дела творятся ночью,-- процедила Медея.-- Мы проще себя
чувствуем под звездным небом. А эти стены нас давят.
Светлана вскинула тонкие брови:
-- Да? А я слышала, что только твои девки... э-э... отважные воины и
в целости. Я имею в виду, что ни один не погиб.
Медея метнула на нее ненавидящий взор. Царевна говорит о ее воинах
так, как будто считает мужиками.
-- Да, ни одна не погибла. Но эти дурни, Горный Волк и Руд, решили,
что это мы их по ночам... как баранов!
Светлана поинтересовалась шепотом, даже наклонилась заинтересовано:
-- А как вы их на самом деле?
Медея отпрянула, несколько мгновений прожигала ее взором. Резко
повернулась, пошла к двери. Обе воительницы деревянно шагали следом. Спины
их были широки, перевиты мускулами. На мгновение Светлане остро захотелось
хоть раз пройтись вот так с обнаженной спиной и голыми до колен ногами.
На пороге Медея обернулась:
-- Я-то понимаю, что это кто-то из твоих людей. И даже могла бы
выяснить... Но я не хочу подвергать опасности моих девочек.
Дверь за ней захлопнулась. Светлана сняла тесный башмачок, с
наслаждением пошевелила слипшимися пальцами. Волк лизнул подошву, Светлана
счастливо засмеялась. Язык был волнующе ласковым.
Она еще разминала пальцы, когда дверь с треском распахнулась. Руд
ворвался, пышущий яростью. Он был в том же доспехе, но шлем сидел криво,
из-под него выглядывала окровавленная повязка. Лицо вождя было смертельно
бледным, как от сильной потери крови, щека часто дергалась. Он сильно
хромал, а правая рука бессильно висела вдоль тела.
-- О, достойный Руд,-- пропела Светлана.-- Как я рада тебя видеть!
Правда, рада.
Руд прохрипел:
-- Царевна...
Голос его прервался. Светлана кивнула:
-- О, можешь не благодарить. Правда, мы сделали все, чтоб вам было
удобно. Если бы не ваше ночное нападение на людей Горного Волка... Я
хотела сказать, если бы не ваши странные выяснения сил таким мужским
образом! Ну, почему-то ночью, тайком...
Руд взревел страшным голосом:
-- Да будь здесь все проклято! Мы не нападали на Горного Волка. Но
что здесь творится, я не понимаю. И мои люди уже готовят коней в дорогу.
Сердце Светланы подпрыгнуло, но тут же ухнуло в ледяную пропасть.
Кровь застыла в жилах. Неживым голосом спросила:
-- Остается... только Горный Волк?
Руд оскалил зубы в злой усмешке, и стало видно свежие обломки
передних зубов. Десны распухли и кровоточили.
-- Остался бы... но мы с ним заключили соглашение.
-- Какое?
-- Уезжаем вместе.
Светлана кивнула, боясь поверить неслыханному счастью. В чем бы
соглашение не заключалось, это все-таки отсрочка смертного приговора.
-- Что ж,-- сказала она с лицемерным сожалением,-- надеюсь, ты будешь
в добром здравии и прибудешь на мой зов... когда понадобишься.
Руд стиснул челюсти, передернулся от боли. Лицо из бледного стало
желтым.
-- Надейся,-- сказал он.-- Мы станем воинским станом за рекой. И там
на военном совете решим, как поступить верно. Кого выберем на трон, под
того знамена и встанем.
Со двора донеслись крики, испуганно заржал конь. Руд, хромая, с
проклятием метнулся к двери, едва не упал. Светлана бросилась к окну.
Оставшиеся люди Горного Волка выводили своих коней, они были в левом углу
