собой за жалкие остатки пищи, которые еще можно было найти в супермаркетах
и на складах. За те остатки, которыми пренебрегли или не обнаружили Хукер
и Нассор.
Получилось так: объединившись, Алим и Хукер располагали достаточным
количеством людей и оружия, чтобы устроить сражение не на шутку. Одно
сражение. Если они его выиграют, у них останется еще достаточно сил для
еще одного сражения. Если проиграют - с ними покончено. Все, что вокруг -
уже обобрано ими до нитки. Нужно куда-то двигаться. Но куда?
- Чертов дождь, - пробормотал Хукер.
Алим, потягивая чай, кивнул. Если б только дождь прекратился! Если б
то, что осталось от Бейкерсфилда вдруг стало сухим - не было бы никаких
проблем. Подождать подходящего дня, когда подует сильный ветер - в этих
местах постоянно дуют сильные ветры - и поджечь весь этот чертов город.
Сотни поджогов хватило бы на целый квартал. А больше бы и поджигать не
понадобилось. Огненная буря. Она прокатилась бы через весь город и ничего
бы не оставила. Бейкерсфилд перестал бы представлять собой угрозу.
А дожди ослабевали. Вчера целый час подряд светило солнце. Сегодня
солнце почти пробилось сквозь тучи, а ведь еще и полудня нет. И дождь
еле-еле накрапывает.
- У нас еще дней шесть, - сказал Хукер. - Потом мы начнем голодать.
Конечно, если мы очень проголодаемся, то пищу-то себе найдем, но...
Он не закончил свою мысль. Но этого и не требовалось. Алим
содрогнулся. Сержант Хукер смотрел на него, губы его искривились в злобном
презрении.
- Вы тоже примите в этом участие, - сказал он.
- Я знаю, - Алим мысленно содрогнулся снова. В памяти: фермер,
застреленный Хукером, и запах тушившегося мяса, и разделка человечины на
порции. Каждый, кто находился в лагере, получал свою порцию. Хукер
бдительно следил, чтобы ели все. Страшный ритуал, повязавший всех общим
преступлением, круговой порукой. Когда один из братьев отказался есть,
Алиму пришлось его пристрелить. Его и Мэйб. Наконец-то он сделал это. Это
ритуальное пиршество дало Алиму долгожданную возможность прикончить Мэйб.
Избавиться от приносящей одни неприятности потаскушки. Она тоже отказалась
есть.
- Странно, что вы не начали делать этого раньше, - сказал Хукер.
Нассор ничего не ответил, выражение его лица не изменилось. Правда
состояла в том, что ни ему ни его товарищам даже в голову не приходило,
что можно есть людей. Никому из них даже в голову не приходило. Этим Алим
мог тайно гордиться. Его люди не были каннибалами. Только, разумеется, они
ими все же стали - только на таком условии Хукер был согласен на
присоединение их к своему отряду...
- Вам повезло, что у вас была вяленая говядина, - Хукер все не мог
остановить эту тему. Не мог оставить ее сейчас - и никогда ему уже не
удастся забыть о ней. - Вам не пришлось по-настоящему голодать. Повезло.
- Повезло? Повезло?! - Алим так взорвался, что даже напугал Хукера. -
В задницу такое везение!! - кричал Алим. - Там была тонна всякой еды в
этом фургоне, а нам досталось, может быть, фунта два - и все из-за этого,
так его мать, ублюдка! - Он выглянул в открытый входной полем палатки,
нашел взглядом стройного негра, стоящего на посту возле костра. - Вот он.
Этот, мать его так, ублюдок Ганнибал.
Хукер нахмурился:
- Так почему ты допустил, что все зависело от него? Вы потеряли эту
пищу?
Алим обезумел от ярости и сознания утраты: настолько живо все всплыло
в памяти.
- Пища, напитки. Послушай, мы ощущали запахи всего этого - и чуть не
сошли с ума. Ты видел, какие ожоги у Джея? Мы думали, он умрет. Мы все
получили ожоги, пытаясь...
- О чем ты, мать твою, толкуешь?
- Да ты ведь не знаешь, - Алим протянул руку назад, к шкафчику,
достал бутылку. Чистое виски, его обнаружили в аптеке. Благодарение Богу,
в Калифорнии аптеки были понатыканы на каждом углу.
- Мы действовали вместе, - начал объяснять Алим. - Я, мои люди и еще
кое-кто. Тогда еще, тогда, когда мы не думали, что... - он не закончил
начатую фразу. - До того как все белые...
Сержант Хукер хладнокровно перегнулся через стол и смазал Алима по
лицу.
Рука Алима скользнула было к кобуре, остановилась.
- Спасибо, - сказал он. Хукер кивнул:
- Рассказывай дальше.
- Примерно половина белых, богачи, которые жили в Бел-Эйре, удрали.
Оставили свои дома. Оставили без присмотра. Мы расселись по машинам и
прочесали их дома.... - Алим сделал паузу, довольно улыбнулся, вспоминая.
- Вот так мы и разбогатели. Те часы, которые я отдал тебе. И это кольцо. -
Он подставил под свет, играющий в перстне драгоценный камень. -
Телевизоры, радиоаппаратуру высокой точности воспроизведения, персидские
ковры - из тех, за которые ломят по двадцать тысяч. У нас было полно
этого, мать его так, дерьма. Мы были богатыми.
Хукер кивнул. Да, у него получилось хуже. И от этой мысли ему стало
неуютно. К тому же, Хукер был военнослужащим. Его вполне могли послать в
Бел-Эйр, чтобы он пулями успокоил этих, мать их так, грабителей.
Сумасшедший мир.
- А еще мы нашли наркоту, - сказал Алим. - Кокаин, гашишевое масло,
марихуану - все самого лучшего качества. Я забрал это себе, прежде, чем
мои остолопы успели начать наслаждаться прямо там.
Хукер отпил виски.
- Захапал все для себя? Не будь таким, мать твою, слишком умным. Нет,
не захапал. Даже не пытался. Крючок, я просто хотел закончить дело. А если
бы я оставил наркоту им, они бы прямо там и накачались. Черт возьми, это
же происходило тогда еще, вокруг шастали патрули легавых...
- Ага.
- Тут все и случилось. Проклятый Молот. Мы начали сматываться.
Проселочные дороги, просто дороги, все, что угодно - мы сматывались. Мы
направлялись к Грейпвайну. Двигатель нашей машины начал чихать. Мы ехали
по проселку, мы старались избегать шоссе, ты понимаешь? Вот так мы выехали
к горной вершине и увидели этот фургон, едущий вслед за нами. Ярко-голубой
фургон в сопровождении четырех мотоциклистов, у каждого ружье или
винтовка. Словно почтовая карета, охраняемая эскортом солдат - как
показывали в кино...
- Угу, - отозвался Хукер. Налил себе еще виски. Минут через пять
придется перейти к разговору о деле, но пока было так приятно, что ты
сухой и пьешь виски. И не думаешь о том, куда же теперь следует
направиться отряду.
- И все обделали по-настоящему правильно, - продолжал Алим. -
Отъехали от фургона достаточно далеко. Спилили дерево именно там, где
следует: там, где дорога сужалась, а этого места фургон никак не мог
миновать. Парень, тебе бы следовало видеть это! Мотоциклы остановились, а
мои ребятишки находились от них на расстоянии не более, чем пять футов.
Выйди из-за ствола дерева и стреляй без помехи. Пришлось потратить много
пуль, но - дерьмо! - с теми пистолетами, что у нас были... Во всяком
случае, все прошло отлично. Посшибали мотоциклистов, а сами мотоциклы
остались целы-целехоньки. Фургон затормозил, а водитель держал свои руки
на рулевом колесе, так, чтобы мы могли их видеть. Все произошло легко и
премило, в фургон, Крючок, ни одна пуля даже не попала, нигде на его
распрекрасной голубой краске даже царапины не было.
- И это я-то захапал тот кокаин, что мы нашли в Бел-Эйре? Нет, я не
захапал. Этот, мать его так, Ганнибал нанюхался. Это было хорошее
снадобье, понимаешь, по-настоящему хорошее, не то, что то дерьмо, которым
нам приходилось пользоваться, но он вынюхал две, а то и три дозы сразу. Те
остолопы, что сидели в фургоне, открыли дверь и начали вылезать, все
хорошо, легко, мило, но Ганнибал решил, что он - последний из Мау-Мау. Он
завыл, поскакал к фургону, а в руке у него - "Молотовский коктейль"!
Дерьмо, а?! Он швырнул эту бензиновую бомбу прямо в фургон, прямо
вовнутрь!
- Ах, дерьмо, - Хукер покачал головой, обдумывая услышанное. - И
какое барахло было там в фургоне? Стоящее!
- Стоящее? Стоящее?! Крючок, да ты не поверишь что находилось в этом
чертовом фургоне! Он, мать его так, он вспыхнул, словно... словно...
- Бензин.
- Да, очень похоже на то. Парни, сидевшие в этом фургоне, когда он
вспыхнул, начали с визгом выскакивать, и у двоих у этих ублюдков были
ружья. Нужно отдать им должное, одежда на них горела, а они все палили по
нам. Ну, мы начали стрелять в ответ, но к тому времени, когда все
закончилось, весь фургон был уже в огне - и близко не подойдешь. В его
кузове начали взрываться бутылки. Ох, Крючок, ох, парень запахи шли такие,
что ты бы свихнулся; просто твоя тыква не выдержала бы это! Мы дохнем с
голоду, жрать нечего, а тут поплыли запахи мяса и другие: шотландское,
коньяк, фрукты, деликатесы, какие ты никогда и не пробовал, шоколад, изюм,
яблоки... Дерьмо какое, Крючок, этот фургон был просто набит жратвой и
напитками! Мясо - и не тех, кто находился в кузове, а говядина...
Алим внезапно запнулся, искоса посмотрел на Хукера. Хукер промолчал.
- Да. Во всяком случае, там что-то взорвалось, вот взрывом и
выбросило наружу пакет с вяленой говядиной. Она была завернута в фольгу,
уложена в пластиковый пакет. Оно, это мясо, не горело, на него не попало
ни капли бензина - пара фунтов вяленой говядины. Джей залетел в кузов и
вылетел оттуда с двумя бутылками. Только пришлось одну из них отдать ему:
он ее выдул, чтобы заглушить боль. А когда он действительно начал ощущать
боль, вторую мы уже выпили. Дерьмо.
- Но двое из этих остолопов-мотоциклистов были еще живы, они и
рассказали нам, что было в фургоне. Там было все. Оружие, пища, выпивка -
всех, какие только бывают сортов, в том числе и европейского производства.
Ты можешь только вообразить, как сейчас ценились бы европейские напитки. С
тем же успехом Европа могла сейчас находиться на Луне, мать ее так, - для
нас никакой разницы... Если только нам снова когда-нибудь приведется
увидеть Луну! В кузове была тонна вяленой говядины. Еще там было жирное
мясо, на вкус оно еще хуже вяленой говядины, только кто станет обращать на
это внимание, умирая с голоду?! И супы и картошка и
обезвоженно-замороженная пища для горных походов... дерьмо какое, эти
деятели ждали Падения Молота, а когда он ударил ограбили все дома, где, по
их наблюдениям, люди готовились к возможной катастрофе.
- Они оказались поумнее, чем вы, - отметил Хукер.
Алим пожал плечами:
- Может быть. Я не думал, что столкнемся с этой, мать ее так,
кометой. А ты?
- Тоже нет.
"Если б только я догадался, что такое возможно на самом деле, -
подумал Хукер. - Если б я догадался, ни за что бы не вылез тогда из
грузовика, и теперь у нас было бы больше боепри... Дерьмо, зачем я только
тогда вылез и оставил капитана одного? Дерьмо!
- ...и емкости с бензином, - продолжал Алим. - Повезло, правда? Нам
достались только запахи, мы могли лишь нюхать - еда горела, бензин
взрывался, одежда горела - эти деятели, так их мать, всерьез полагали, что
начнется оледенение. И если они правы, - закричал Нассор, - Ганнибал, мать
его так, пойдет по ледникам с голой задницей, потому что его одежду я
напялю поверх своей!
- А что случилось с мотоциклами? - спросил Хукер. Судьба тех, кто
ехал на этих мотоциклах, его не волновала.
- Сгорели. В кузове, мать его так, продолжались взрывы, там было
много бензина. Пламя распространялось все шире. Дерьмо, а? Хукер, огонь,
так его мать, был такой сильный, что загорелись деревья. Это в самый-то
разгар ливня, вода лилась как из ведра... из ведра, наполненного теплым
дерьмом, а деревья все равно горели! Хотя их ружья нам удалось спасти.
