делать. И хотелось бы мне понять, была ли какая-то причина - если вообще
на то могла быть причина - того, что мы остались в живых".
Он вспомнил об убитых и съеденных людях и подумал, что если такое
происходило, то должно же было все это иметь какую-то цель. Должна была
быть какая-то причина. Армитаж утверждает, что такая причина была, что все
шло так, как должно было идти. Все, что они делали, чтобы остаться в живых
- все правильно, все это было необходимо... Такое выглядело
привлекательным. Считалось, что у всего этого была некая определенная
цель.
- И он говорил, что я Его главный ангел? - спросил Хукер.
- Да, сержант, - ответил Джекки. - Разве вы не слушали его?
- Особенно не прислушивался, - Хукер встал. - Но теперь я, черт
побери, уже наверняка послушаю, что он там говорит.
НЕДЕЛЯ ШЕСТАЯ: ПРАВОСУДИЕ
Никакое предположение, скорее всего, не могло бы
шокировать наших современников больше, чем следующее:
невозможность установить простейший социальный порядок.
Бертран де Жувеналь. "Верховная власть".
Элвин Харди проверил в последний раз. Все готово. Библиотека -
большая, заставленная книжными полками комната, где сенатор вершил суд,
приведена в порядок, все расставлено по своим местам. Эл пошел доложить
сенатору.
Джеллисон находился в гостиной. Вид у него был неважный. И не
придумать, во что тут Эл мог бы вмешаться, но выглядел босс усталым. Будто
он работал больше, чем хватало сил - разумеется, именно так и было. Все
работали слишком много. Но в Вашингтоне сенатор много работал, не давая
передышки, целыми часами подряд - но никогда не выглядел так плохо.
- Все готово, - сказал Харди.
- Хорошо. Начинаем, - приказал Джеллисон.
Эл вышел из дома. Дождя не было. Все залито ярким солнечным светом.
Иногда теперь случалось по два часа в день светило солнце. Воздух -
чистый, прозрачный, и Харди мог разглядеть снег на вершинах Хай Сьерры.
Снег в августе. Вчера, похоже, граница снегов пролегала на высоте шесть
тысяч футов над уровнем моря. Сегодня, после ночного шторма, эта граница
опустилась ниже. Снег неуклонно, неутомимо полз к Твердыни, но мы
подготовились к этому, подумал Харди. С крыльца Большого дома он видел
дюжину теплиц: деревянные каркасы, обтянутые пластиковой пленкой. Пленку
удалось разыскать на складе скобяных товаров. Каждая теплица опутана целой
паутиной нейлоновых веревок - чтобы тонкий пластик не рвало ветром. Они
продержатся не более одного сезона, подумал он. Но это как раз тот сезон,
который более всего тревожит нас.
Все вокруг походило на улей - такую бурную развили деятельность.
Мужчины толкали перед собой тачки с навозом. Этот навоз закладывали в ямы,
вырытые в каждой теплице. Перегнивая, он будет выделять тепло, поддерживая
в теплицах нужную температуру - по крайней мере, на это надеялись. Кроме
того, в теплицах будут спать люди, добавляя тепло своих тел к теплу,
выделяемому перегнивающим навозом и сеном. Будет сделано все, чтобы вокруг
всходов сохранялась достаточно теплая атмосфера. Сегодня в солнечный
августовский день все эти заботы могли показаться нелепыми, но в воздухе
уже чувствовался холодок, принесенный легкими ветрами с горных вершин.
Однако большая часть прилагаемых сейчас усилий, окажется растраченной
напрасно. Здесь, в этой долине еще не знают, что такое ураганы и торнадо,
не умеют противостоять им. И как бы не старались найти для теплиц такое
место, где бы они были укрыты от сильных ветров, получая в то же время
достаточно солнечного тепла и света, многие из них будут снесены ветром.
- Мы делаем все, что в наших силах, - пробормотал Харди. Всегда нужно
сделать слишком много, и всегда выясняется, что что-то не предусмотрено, о
чем не подумали - до тех пор, пока не оказывается, что время упущено уже.
Но, может быть, и сделано и предусмотрено уже в сравнительно должной мере.
Ждать осталось недолго, но люди надеются выжить.
- Выжить - это хорошее известие, - сказал сам себе Харди. - Теперь
перейдем к плохим.
У крыльца толпились люди в отрепьях. Фермеры с прошениями. Беглецы,
ухитрившиеся проникнуть в Твердыню и ходатайствующие о предоставлении им
постоянного права жить здесь. Им удалось переговорить с Элом (или с
Маурин, либо с Шарлоттой) и они получили разрешение встретиться с
сенатором. Поодаль от просителей стояла другая группа людей. Вооруженные
рабочие ранчо, охранявшие арестованных. Сегодня арестованных было только
двое.
Эл Харди махнул рукой, показывая, что можно заходить. Люди расселись
по стульям - на достаточно большом расстоянии от письменного стола
сенатора. Свое оружие все оставили за пределами этой комнаты - все, кроме
Эла Харди и ранчеро, которым Эл мог полностью доверять. Надо бы, полагал
он, обыскивать всех, кто пришел на прием к сенатору - когда-нибудь он и
начнет так делать. Сейчас бы досмотры породили слишком много затруднений.
А посему - в соседней комнате находились двое мужчин с винтовками, люди,
которым Эл верил безоговорочно. Они вели пристальное наблюдение сквозь
отверстия, укрытые среди книжных полок - винтовки наготове. Эл думал, что
это расточительно, напрасная трата человеческих сил и возможностей. Ну и
что из того? Кого заботит, что подумают о нем остальные? Все, как он
полагает (правильно полагает) должны понимать, какое это важное дело -
охранять сенатора.
Когда все расселись, Эл прошел в гостиную. - Все в порядке, сказал
он. И быстрыми шагами пошел к кухне.
Сегодня - сам Джордж Кристофер. На судах всегда присутствовал
кто-нибудь из клана Кристоферов. Все прочие Кристоферы сразу заходили в
библиотеку и занимали место, отведенное для представителей их семьи,
вставали, когда входил сенатор. Все - только не Джордж. Джордж входил
вместе с сенатором. Он вел себя не как полностью равный ему, но и не как
те, кто вставал, когда сенатор входил в комнату...
Эл Харди не сказал Джорджу ни слова. В этом не было необходимости.
Установился уже определенный ритуал. Вслед за Элом Джордж зашагал к
библиотеке, его бычья шея полыхала красным огнем... ну, не совсем чтобы
полыхала, допустил Эл, но она должна полыхать. Джордж подошел к сенатору и
они вместе вслед за Элом вошли в комнату. Все встали. Элу не нужно было
вслух раздавать указания - и это было ему приятно. Ему нравилось, когда
все идет именно так, как должно идти - без помех, гладко и ровно, чтобы
казалось, что он, Эл, вообще не принимает во всем этом никакого участия.
Эл прошел к своему письменному столу. На столе были разложены бумаги.
Напротив стола Эла стоял пустой стул. Этот стул предназначался для мэра,
но он на суды уже не приходит. "Этот фарс ему надоел", - подумал Эл. В то
же время Харди не мог порицать мэра. Сперва судебные разбирательства
происходили в зале Городского совета и у людей создавалось впечатление,
что мэр и начальник полиции являются немаловажными персонами, но теперь
сенатор решил не тратить понапрасну времени на поездки в город...
- Можно начинать, - разрешил Джеллисон.
Первое дело было легким. Дело о вознаграждении. Двое ребятишек
Стретча Таллифсена придумали новую ловушку на крыс, в которую попались уже
дюжины три этих маленьких грабителей плюс дюжина сусликов. Еженедельно
лучшим охотникам на крыс выдавалась награда: леденцы. Последние леденцы в
мире.
Харди проглядел свои бумаги. Сморщился. Следующее дело будет
потруднее.
- Питер Бонар. Утаивание, - объявил он.
Бонар встал. Ему было около тридцати, может, чуть больше. Редкая
светлая бородка. Взгляд Бонара был тусклый. От голода, вероятно.
- Утаивание? - спросил сенатор Джеллисон. - Утаивание чего?
- Он утаил многое, сенатор. Четыреста фунтов куриного корма. Двадцать
бушелей посевного зерна. Электробатареи. Две обоймы винтовочных патронов.
Вероятно, и еще что-то, но я не смог выяснить.
Джеллисон мрачно посмотрел на Бонара.
- Это правда? - спросил он.
Бонар ничего не ответил.
- Доказано, что он утаил? - спросил Джеллисон у Харди.
- Да, сэр.
- Как должен поступить суд? - Джеллисон смотрел прямо на Бонара. -
Ну?
- Черт побери, он без всякого приглашения явился в мой дом и обыскал
его! Он не имел никакого права!
Джеллисон рассмеялся.
- Понять не могу, как, черт возьми, они разузнали!
Это знал лишь Эл Харди. Он повсюду имел своих агентов. Харди тратил
много времени на беседы с людьми, так что узнать нужное ему было не
трудно. Поймал кого-нибудь на проступке и не отпускай его просто так, а
пошли его разузнавать и выведывать - и очень скоро в твоем распоряжении
окажутся нужные сведения.
- Больше вас ничего не волнует? - спросил Джеллисон. - Лишь то, как
нам удалось выяснить?
- Это мой корм, - ответил Бонар. - Все это мое. Мы разыскали это - я
и моя жена. Разыскали и привезли на моем собственном грузовике, и какое
право вы имеете вмешиваться, черт побери?! Мое имущество, находящееся на
принадлежащей мне земле.
- У вас есть куры? - спросил Джеллисон.
- Да.
- Сколько? - Бонар не ответил, и Джеллисон перевел взгляд на
остальных, присутствующих в комнате. - Итак?
- Несколько должно быть, сенатор, - сказала одна из ждущих своей
очереди - женщина сорока лет, выглядевшая на все шестьдесят. - Четыре или
пять куриц и петух.
- У вас не было необходимости иметь четыреста фунтов корма, - вывод
Джеллисона был вполне логичен.
- Это мой корм, - стоял на своем Бонар.
- И посевное зерно. Здесь люди будут умирать с голоду, поскольку если
мы хотим собрать урожай в будущем году мы должны сохранить для посева
достаточное количество зерна. А вы утаили двадцать бушелей. Это убийство,
Бонар. Убийство.
- Вам известны законы. Нашел что-либо, сообщи. Черт возьми, мы же не
забираем все подчистую. Мы не ставим препоны инициативе и
предприимчивости. Но вы обязаны были сообщить о находке, чтобы мы могли
планировать.
- И вы бы забрали половину. А то и больше.
- Естественно. Черт побери, нет смысла вести разговор дальше, -
сказал Джеллисон. - Кто-нибудь хочет высказаться в его защиту? - Ответом
было молчание. - Эл?
Харди пожал плечами:
- У него жена и двое детей - в возрасте одиннадцати и тринадцати лет.
- Это осложняет дело, - сказал Джеллисон. - Кто-нибудь хочет
высказаться в их защиту?.. Нет? - голос сенатора чуть дрогнул.
- Эй, вы не можете... Какого черта, Бетти тут не при чем!!
- Она знала об утаенном, - ответил Джеллисон.
- Он уже второй раз совершает преступление, сенатор, - сказал Харди.
- В прошлый раз был бензин.
- Мой бензин, находившийся на принадлежащей мне земле...
- Вы слишком много говорите, - оборвал Джеллисон. - Слишком, черт
побери, много. Утаивание. В прошлый раз вы отделались испугом. Черт
побери, видимо существует единственный путь убеждения! Джордж, вы хотите
что-нибудь сказать?
- Нет, - ответил Кристофер.
- Изгнание, - сказал Джеллисон. - Сегодня днем. Решать, что вы можете
взять с собой, я предоставляю Харди. Питер Бонар, вы приговариваетесь к
изгнанию.
- Иисусе, у вас нет права вышвыривать меня с моей собственной земли!
- закричал Бонар. - Вы обрекаете меня на одиночество, так это мы оставим
вас в одиночестве! Нам ничего от вас не нужно...
- Какого черта вы там болтаете! - крикнул Джордж Кристофер. - Вы уже
пользовались нашей помощью! Корм, теплицы, мы даже дали вам бензин, в то
время как вы нас обкрадывали. Мы дали вам бензин, которым вы заправили
