берег вплоть до опустевшего пляжа. Уровень воды заметно понизился, вода
отхлынула, оставив на песке бьющихся под дождем рыб.
- О киты и все, кто плавает в водах, благословенны вы Господом...
Молитва кончилась. Люди стояли на коленях, вокруг - хлещущий дождь и
вспышки молний. Бородатому показалось, что он видит сквозь дождь, как в
дальней дали, за отхлынувшими водами, за горизонтом, океан вздымается
чудовищным горбом, отвесной стеной, которая прокатится через весь мир.
- О Господи, спаси нас, ибо наступают воды, которые захлестнут даже
душу мою! - закричал бородатый. Прочие не знали этого псалома, но слушали,
затаив дыхание. Со стороны океана донесся зловещий гул. - Я увяз в
глубокой трясине, бездонной трясине. Я погружаюсь в глубокие воды, и
потоки захлестывают меня.
Нет, подумал бородатый. Оставшаяся часть этого псалома в данном
случае не подходит. И начал снова:
- Господь - мой пастырь. У меня не будет недостатка ни в чем.
Стремительно надвигался водяной вал. Люди перестали петь псалом. Одна
из женщин поднялась с колен.
- Молитесь, - сказал бородатый.
Грохот, издаваемый океаном, заглушил остальные слова. Завеса дождя
окутала людей. Завеса дождя - теплого, скрывшего из вида океан и волну.
Она мчалась к берегу - вздымающаяся все выше стена воды. Она была выше
самого высокого небоскреба. Всесокрушающая колесница Джаггернаута - вода,
вскипающая грязно-белой пеной. Зеленая стена воды. Бородатый увидел что-то
крошечное, двигающееся поперек ее склона. А потом стена обрушилась на него
и его паству.
Джил отдыхал, лежа на доске, вниз лицом. В голове медленно тянулись
мысли. Вместе с остальными он ждал, когда накатит большая волна. Под
животом шуршала вода. Горячие лучи солнца припекали спину. Сбоку
подпрыгивали на волнах, выстроившись в линию, остальные доски для
серфинга.
Дженина поймала его взгляд и улыбнулась ленивой улыбкой. В улыбке -
обещание и воспоминание об уже бывшем. Ее мужа нет в городе, и он будет
отсутствовать еще три дня. Ответная улыбка Джила не выражала ничего. Он
ждал волну. Здесь, у пляжа Санта-Моники, хороших волн не бывает. Но
Дженина живет неподалеку, а хорошие волны никуда не денутся: будут и
другие дни.
По берегу вразброс стояли дома. Вид у них был нарядный и новый, а вот
дома на пляже Малиби выглядят совсем иначе: они всегда кажутся более
старыми, чем есть на самом деле. Нет, на этих домах тоже заметны признаки
старения. Там, где земля граничит с морем, все разрушается быстро. Джил,
как и все остальные, кто покачивается сейчас на волнах (а прекрасное
сегодня утро), был молод. Джилу семнадцать лет, он дочерна загорелый. Его
длинные волосы выгорели почти добела. Выпуклые мышцы, словно пластины,
покрывающие шкуру броненосца. Джилу нравилось, что он выглядит старше, чем
на самом деле. Отец выкинул его из дома, но Джилу не приходилось платить
ни за жилье, ни за еду. Всегда найдутся женщины старше тебя.
Когда он вспоминал о муже Дженины, то думал о нем с дружелюбием.
Происходящее казалось Джилу лишь забавным. Муж Дженины не вызывал у Джила
враждебных чувств. Джил не стремился к чему-либо стабильному. И ею вправе
был бы завладеть любой парень, которому хотелось постоянно качать из нее
деньги...
У Джила скосило глаза: так ярко что-то сверкнуло. "Оно" пылало, Джил
зажмурился. Зажмурился рефлекторно. Плюс опыт: достаточно часто колол
глаза отраженный волнами свет. Сквозь сомкнутые веки Джил увидел, как
угасло пылание, он открыл глаза. Оглядел море. Идет волна?
Он увидел, как из-за горизонта вздымается огненная туча. Джил смотрел
на нес, щурился, он не мог поверить, что это все на самом деле...
- Идет большая волна, - встав на колени, крикнул Джил.
- Где она? - крикнул Кори.
- Скоро ее увидишь, - крикнул Джил. Сомнений у него не возникало. Он
развернул доску и сильными гребками погнал ее в море. Он согнулся так, что
щека его почти касалась доски. Глубоко загребал своими длинными руками. Он
был здорово испуган - но никто никогда не узнает об этом.
- Подожди меня, - крикнула Дженина.
Джил продолжал грести. Остальные поплыли следом, но выдержать такой
темп мог лишь сильный. Рядом держался только Кори.
- Я видел огненный шар! - крикнул он, задыхаясь. - Это Молот
Люцифера!.. Цунами!..
Джил ничего не ответил. Сказанное Кори пугало, лишало сил. Остальные
загомонили. Джил увеличил скорость, оставив их позади. Когда происходит
подобное, мужчина должен оставаться один. Он начал постигать, что сейчас
может наступить смерть.
Начался дождь. Джил продолжал грести. Оглянулся и увидел, как оседают
берег и стоящие на его склоне дома и на этом месте возникает новое
протяженное взморье - поблескивает мокрым. Среди холмов над Малиби
вспыхивали молнии.
Очертания гор менялись. Аккуратные дома Санта-Моники закувыркались,
превратились в груды щебня.
Горизонт пошел вверх.
Смерть, неизбежная смерть. Но если смерть неизбежна, то что остается?
Соблюдать стиль, только соблюдать стиль. Джил продолжал грести, оседлав
уходящую из-под доски волну. Греб, пока волна не укатилась. Отнесло его
далеко. Джил развернул доску, стал ждать.
Остальные последовали его примеру, развернулись. Растянулись на
залитых дождем волнах на несколько сотен ярдов. Если они что-либо кричали,
Джил их не слышал. Сзади накатывался ужасающий грохот. Джил выждал еще
мгновение - и начал грести изо всех сил. Он делал глубокие, правильные
гребки. Хорошие, как надо, гребки.
Он скользил вниз по склону громадной зеленой волны, волны-стены, вода
неуступчиво вздымалась. Джил стоял на четвереньках, кровь прилила к его
лицу. Глаза его вылезли из орбит, из носа потекла кровь. Напряжение было
чудовищным, непереносимым. Потом сделалось легче. На набранной скорости
Джил развернул доску. Балансируя на коленях, скользил наискось вниз по
склону почти вертикальной стены...
Он встал. Ему нужно видеть - больше, как можно больше. Если он
действительно выдержал, удержался, достиг самого гребня волны, значит,
гребень уже прокатился дальше. Значит, он действительно выжил, он
справился, смог! Теперь съезжать вниз, и делать это безупречно...
Прочие доски тоже повернули. Джил видел их - они впереди,
беспорядочно разбросанные по склону зеленой стены. Кори поворот исполнил
неправильно. Он пронесся внизу, мчался с дикой скоростью, смотреть на него
было страшно.
Их несло к берегу. Их доски были много выше берега. Санаторий, пирс
Санта-Моники и выстроенный на нем ресторан, яхты, стоявшие неподалеку на
якоре, - все мгновенно скрылось под водой. А потом они увидели - сверху
вниз - улицы и едущие по ним автомобили. Джил увидел на миг бородатого
мужчину, стоявшего на коленях. А потом вода скрыла и бородатого, и тех,
кто окружал его. Внизу волны-стены бился крутящийся хаос. Белая пена,
несущиеся вихрем в водоворотах обломки, изуродованные трупы, пушинкой
кувыркающиеся автомобили.
Под Джилом уже был Бульвар Санта-Моники. Волна перекатилась через
мол. В грохочущей пене внизу замелькали обломки магазинов, тела продавцов,
сломанные деревья, мотоциклы. Волна накатилась на дома - Джил крепился,
готовясь к столкновению, пригибался пониже. Доска дергалась под ногами -
он едва не потерял ее. Джил увидел, как вода захлестнула Томми Шумахера,
Томми исчез, доска его высоко подпрыгнула и беспорядочно закрутилась.
Теперь на воде остались лишь две доски.
Пенящийся гребень волны был уже далеко. Далеко и вверху. А крутящийся
хаос ее основания оказался слишком близко. Ноги страшно затекли, болели,
силы кончались. На поверхности осталась лишь одна доска - много ниже
Джила. Кто это? Не имеет значения: того, кто был на доске, накрыл
крутящийся хаос, человек исчез. Джил рискнул: быстро оглянулся. Никого. На
громадной волне он остался один.
О Господи, если он выживет, какую на этом можно будет построить
историю, какой сделать фильм! Фильм посильнее, чем "Бесконечное лето",
посильнее, чем "Расширяющийся ад". Фильм о серфинге, и лишь трюковые
съемки будут стоить десять миллионов! Если только выдержат ноги! Он уже
побил все рекорды, его наверняка уже занесло не меньше, чем на милю в
глубь суши, никто никогда не удерживался на волне целую милю! На мили,
казалось, возвышался над головой покрытый пеной ревущий гребень. На Джила
стремительно мчался тридцатиэтажный "Дом Баррингтона".
От кометы остались лишь жалкие крохи. Несколько крупных обломков,
обломков поменьше, осколки смерзшейся в лед грязи. Гравитационное поле
Земли разбросало их по небу. Возможно, эти обломки и вернутся когда-нибудь
в кометное гало, но никогда уже им не суждено воссоединиться заново.
На поверхности Земли один за другим возникали огненные кратеры. Когда
обломок ударял в воду, вспышка была столь же яркой, как и при соударении с
сушей. Но рана, нанесенная океану, внешне выглядела менее значительной.
Вокруг вырастали волны-стены, окаймляя рану, оглаживая, заливая ее.
Один удар пришелся в Тихий океан. Волна вокруг кратера взметнулась на
две мили в высоту. Она кипела. Давление расширяющегося перегретого пара
оттолкнуло волну.
Раскаленный пар поднялся колонной - прозрачной как стекло. В этой
колонне содержались соль выпаренной воды океана, осадок со дна, частицы
врезавшегося в океан обломка. Достигнув края атмосферы, колонна начала
расплываться, превратилась во все расширяющийся водоворот.
Мегатонны пара остывали. Вокруг частиц стала конденсироваться вода.
Они начали выпадать из тучи - мелкие капли перемешанной с грязью воды.
Падая, сливались. Они были еще горячими.
Оказавшись в нижних, более сухих слоях атмосферы, они вновь
испарялись.
ПАДЕНИЕ МОЛОТА: ДВА
О, грешник, куда ты собрался бежать?
О, грешник, куда ты собрался бежать?
О, грешник, куда ты собрался бежать?
Настал день.
Магазин, где продавались телевизоры, был закрыт. И будет закрыт еще в
течение часа. Тим Хамнер кинулся на поиски - бар, парикмахерская, что
угодно, лишь бы там был расположен телевизор. И ничего не нашел.
Мелькнула было мысль о такси, но это глупо. Такси в Лос-Анджелесе не
раскатывают по улицам в поисках клиентов. Они приезжают по телефонному
вызову, но ждать, может быть, придется долго. Нет. Ему не добраться до
ИРД, а ядро кометы Хамнера-Брауна, должно быть, как раз сейчас находится
на самом близком расстоянии от Земли и вот-вот начнет удаляться!
Астронавты ведут наблюдения и посылают записи на Землю, а Тим Хамнер
ничего не увидит!
Полиция оттеснила детей, но на состояние затора сие не повлияло.
Слишком много брошенных своими водителями машин. "А что теперь? - подумал
Тим. - Может быть, мне удастся..."
Словно яркая лампа вспыхнула где-то за спиной: раз - и погасла. Тим
замигал. Что это было на самом деле, то, что он видел? Там, в южном
направлении, ничего нет. Лишь зеленовато-коричневые холмы Гриффит-парка, и
вон двое едут верхом по тропинке.
Тим нахмурился, потом, полный дум, пошел обратно к своей машине. В
кабине установлен телефон, и такси - с не меньшим успехом, чем из будки, -
можно будет вызвать оттуда.
Двое одетых в белые балахоны детей (один - с красной вышивкой на
балахоне, а балахон-то - не просто так, а сшит у портного) шагнули ему
навстречу. Тим увернулся. Дети остановили следующего пешехода:
- Молитесь, люди! Даже сейчас, когда настал час, еще не слишком
