Метеоры падали через каждые несколько секунд. Ледяные осколки
врезались в атмосферу и сгорали, окутавшись пламенем. Падали снеговые
комья, пылая зеленовато-белым. Земля уже глубоко погрузилась в оболочку
кометы Хамнера-Брауна.
- Странное у нас увлечение, - сказал Виллис.
- Наблюдать небеса? Мне всегда нравилось смотреть на небо, - сказал
Макдональд. - Вам никогда не приходилось видеть, чтобы я напрочь зарывался
в Нью-Йорке, - так ведь? Мне нравятся места, где мало людей, места, где
воздух ясен и чист. Места, где человек в течение десяти тысяч лет наблюдал
за звездами... Такие места, где можно обнаружить следы древних
цивилизаций. Но я никогда не видел подобного неба.
- Хотел бы я знать, не выглядело ли оно так и тогда... Вы знаете, что
я имею в виду.
Макдональд пожал плечами. Уже почти совсем стемнело.
- Платон ни о чем подобном не упоминал. Но в мифах упоминается о
каменном боге, рожденном морем и бросившем вызов небу. Может быть, таким
образом древним увиделось облако. Или взять некоторые отрывки из Библии.
Кое-что можно расценивать как свидетельства очевидцев - только находились
они вдали от центра событий. Да, не хотелось бы быть поблизости во время
извержения Феры.
Виллис не ответил, он в удивлении смотрел на небо. Через все небо
протянулась гигантская полоса зеленоватого света. Полоса расширялась,
росла. Видение продолжалось несколько секунд, а потом полоса разом
вспыхнула и погасла. Виллис внезапно понял, что он смотрит в восточном
направлении. Его губы беззвучно зашевелились. А затем:
- Мак! Обернитесь!
Макдональд обернулся.
Небо сворачивалось в клубок, поднималось вверх, словно занавес. Можно
было заглянуть под нижний край этого занавеса. Край был безупречно ровный,
прямой - в нескольких градусах над горизонтом. Вверху зеленым и оранжевым
светом сияла оболочка кометы. А ниже - тьма, в которой горели звезды.
- Тень Земли, - сказал Макдональд. - Тень, отбрасываемая на оболочку.
Хотел бы я, чтобы моя жена дожила до сегодняшнего дня, чтобы увидеть это.
Всего лишь один лишний год...
За их спинами взорвалась ярчайшая вспышка. Виллис оглянулся. Вспышка
медленно шла вниз - такая яркая, что на нее невозможно было смотреть,
ослепительная - все тонуло в ее пламени... Виллис уставился на нее.
Господи, что это такое? Оно опускается... гаснет.
- Надеюсь, вы поберегли свои глаза, - сказал Макдональд.
Виллис ничего не видел - лишь ощущал сильнейшую боль. Он замигал -
это не помогало.
- Кажется, я ослеп, - сказал он. Он протянул ладонь, ощупывая камень,
он надеялся, что ему станет легче, когда он почувствует руку другого
человека.
- Не думаю, чтобы сейчас это имело значение, - негромко сказал
Макдональд.
Быстро вспыхнула ярость - и тут же угасла. Виллис понял, что имел в
виду его товарищ. Руки Макдональда взяли его за запястья и завели их
вокруг камня:
- Держитесь как можно крепче. Я расскажу о том, что видел.
- Ладно.
Макдональд торопливо заговорил:
- Когда свет погас, я открыл глаза. На мгновение мне показалось, что
я вижу что-то вроде фиолетового прожектора, его луч был направлен в небо.
Затем луч погас. Но шел он из-за горизонта. У нас еще есть некоторое
время.
- Не везет этому острову, - сказал Виллис. Он ничего не видел, даже
тьмы.
- Вас никогда не удивляло, почему люди упорно строились здесь?
Некоторые из домов насчитывают не одну сотню лет. Через каждые несколько
столетий - извержение. Но люди постоянно сюда возвращались. А что касается
того, что нам следует делать... да, нам... Алекс, я уже вижу цунами. Волна
становится выше с каждой секундой. Не знаю, поднимется или нет она на ту
высоту, где мы сейчас находимся. Хотя... приготовьтесь сперва выдержать
воздушную волну. Соберитесь с силами.
- Сперва будет другая волна: землетрясение. Наверное, сейчас
наступает конец Греции.
- Видимо, так. И появится новая легенда об Атлантиде... Если
кто-нибудь выживет, чтобы поведать о катастрофе. Занавес по-прежнему
поднимается. На западе - потоки света, исходящие от ядра. На востоке -
черная тень Земли. Повсюду - метеоры... - Голос Макдональда оборвался.
- Что там?
- Я закрыл глаза. Но в северо-восточной части неба - оно! Ядро...
Огромное!
- Грег, кто придумал это имя: "Гора пророка Ильи"? Похоже, он попал в
самую точку.
Землетрясение вдоль и поперек разорвало Феру. Вскрыло скрытый морским
дном канал, по которому три тысячи пятьсот лет назад вырывалась на
поверхность магма. Виллис почувствовал, что камень вырывается из его рук.
Фера взорвалась извержением. Страшная волна перегретого пара, выброшенного
вместе с лавой, отбросила его в сторону и мгновенно прикончила.
Несколькими секундами позже на рваную, пылающую оранжевым сиянием рану в
теле гранита накатилась волна цунами.
И никого не осталось в живых, чтобы рассказать о втором извержении
Феры.
Мэйбл Хоукер раздала карты и исподтишка улыбнулась. Двадцать очков,
ей сегодня везет. А ее партнерам - нет. Все время Би Андерсон повышала
ставки, когда самолет приземлится в аэропорту имени Кеннеди, партнеры
проиграют Мэйбл с сотню долларов.
Готовясь к посадке в Нью-Йорке, "семьсот сорок седьмой" плыл высоко
над Нью-Джерси, Мэйбл, Чет и Андерсоны, пассажиры первого класса, сидели
вокруг стола. Стол находился далеко от иллюминаторов, что творится за
бортом, не видно. Мэйбл почувствовала сожаление, что сейчас занята
бриджем. Она никогда не видела Нью-Йорк с воздуха. С другой стороны, не
хотелось, чтобы Андерсоны знали об этом пробеле в образовании.
За иллюминаторами полыхнуло.
- Твоя очередь торговаться, Мэй, - напомнил Чет. Люди, сидевшие у
иллюминаторов, отшатнулись. Салон первого класса загудел, заполнился шумом
голосов. Мэйбл услышала в этих голосах страх - в мозгу каждого
авиапассажира таится глубоко запрятанный страх.
- Извините, - сказала Мэйбл. - Две бубны.
- Четыре черви, - сказала Би Андерсон, и Мэйбл уступила.
Раздался негромкий звуковой сигнал. Зажглась надпись "Застегните
привязные ремни".
- Говорит командир самолета Феррар, - сказал сочащийся дружелюбием
голос. - Мы не знаем, что это была за вспышка, но на всякий случай просим
вас пристегнуть ремни. Еще одно: какая бы это ни была вспышка, она
произошла далеко от нас. - Голос летчика успокаивал, вселял уверенность.
А не заторговалась ли Би? О господи, понимает ли она, что означает
объявление "двух бубей"? После такого объявления повышать?..
Раздался странный звук: будто медленно разорвали пополам что-то
огромное. "Семьсот сорок седьмой" внезапно взревел, резко ускорил полет.
Мэйбл читала, что опытные путешественники вообще не расстегивают свои
привязные ремни, но, не затягивая, оставляют их так, чтобы они свободно
провисали. С самого начала Мэйбл распорядилась своим ремнем именно таким
образом. А теперь Мэйбл неторопливо расстегнула ремень, положила карты
рубашкой вверх и, нетвердо ступая, удерживая равновесие, направилась к
свободным креслам возле иллюминатора.
- Мать, ты куда это? - спросил Чет.
Мэйбл содрогнулась - настолько ненавистным ей было это обращение
"мать". "Мать" - это ведь так по-деревенски. Облокотившись на сиденье, она
выглянула в иллюминатор.
Громадный нос самолета опущен вниз, он опускается еще ниже.
Впечатление такое, будто экипаж самолета пытается справиться с внезапным
ветром. И скорость ветра приблизительно равна скорости самого самолета.
Крылья потеряли свою подъемную силу. "Семьсот сорок седьмой" падал, словно
опавший лист, дергался, кренился из стороны в сторону - словно экипаж
старался удержать его в полете.
Мэйбл увидела лежащий впереди по курсу Нью-Йорк. Вон Эмпайр Стэйт
Билдинг, вон Статуя Свободы, вон Всемирный торговый центр. Все выглядело
именно так, как и представляла заранее Мэйбл, но почему-то под наклоном в
сорок пять градусов. Где-то там, внизу, ее дочь, должно быть, уже едет в
аэропорт имени Кеннеди - чтобы встретить своих родителей и познакомить их
с парнем, за которого она собирается выйти замуж.
С крыльев самолета сорвало заклепки. "Семьсот сорок седьмой"
задрожал, завибрировал. Словно испуганные бабочки, слетели со стола карты
Мэйбл. Она ощутила, как самолет подбросило вверх. Ударом - вверх, выбивая
его из снижения.
Высоко в небе мчались черные тучи. Они походили на громадную завесу.
Они мчались быстрее, чем самолет. Мчались и рассыпали вспышки. Повсюду
молнии. Гигантская огненная стрела ударила в Статую Свободы и заплясала
вокруг ее поднятого вверх факела. А следующая молния ударила в самолет.
За Океанским бульваром - крутой откос. По дну его, вдоль берега, шло
шоссе тихоокеанского побережья. А далее - океан. Бородатый человек стоял
на берегу и рассматривал горизонт. Глаза его искрились неподдельной
радостью.
Лишь секунду-две длилась вспышка, но она была ослепительной. А когда
она погасла, на сетчатке глаз бородатого еще горел образ пылающего голубым
шара. Красная вспышка... Необычная молния прочертила в небе вертикальную
линию... Бородатый обернулся со счастливой улыбкой.
- Молитесь! - крикнул он. - Судный день настал!
Несколько прохожих остановились, уставившись на него. А в основном
прохожие не обращали на него внимания, хотя он и производил в высшей
степени внушительное впечатление: глаза горят от радости, густая черная
борода с двумя снежно-белыми прядями, спускающимися от подбородка. Но один
прохожий обернулся и сказал:
- Если вы не отойдете от края, для вас действительно настанет сегодня
Судный день. Будет землетрясение.
Бородатый отвернулся от прохожего.
Другой - чернокожий, в дорогом деловом костюме, - попытался более
настойчиво воззвать к его разуму:
- Если во время падения кометы вы окажетесь на самом краю, то остаток
Судного дня пройдет мимо вас. Не упрямьтесь!
Бородатый кивнул - как бы про себя. Повернулся и направился к
тротуару, где толпились люди.
- Спасибо, брат.
Земля содрогнулась и застонала.
Бородатому удалось удержаться на ногах. Он увидел человека в
коричневом костюме, стоявшего на коленях, и тоже опустился на колени.
Земля затряслась, часть круто уходящего вниз берега отвалилась. И если бы
бородатый не убрался оттуда, оползень унес бы его с собой.
- Ибо Он придет, - закричал бородатый. - Ибо Он придет, чтобы судить
Землю...
Бизнесмен подхватил псалом:
- И будет судить справедливо мир и людей по правде своей...
Окружающие присоединились к пению. Обретая подвижность, земля гнулась
под ногами, дергалась.
- Восславим отца и...
Внезапный сильный толчок сбил людей наземь. Упавшие поднимались,
вновь становились на колени. Тряска вдруг прекратилась, и многие заспешили
прочь: найти машину, убраться подальше в глубь страны...
- О Небеса, благословенные Господом, - выкрикивал бородатый.
Оставшиеся подхватили. Бородатый знал весь псалом наизусть, а подпевать
нетрудно.
Море взбурлило. Стремительные волны покрылись пузырями. И все скрыла
слепящая завеса соленого на вкус дождя. Многие из тех, кто окружил
бородатого, помчались прочь - в заполненную дождем тьму. Но бородатый
продолжал молиться, и люди из дома на противоположной стороне улицы начали
молиться вместе с ним.
- О моря и потоки, благословенные Господом! Восхвалите Его и
возвеличьте на веки вечные!
Дождь усилился, но как раз перед бородатым и его паствой вследствие
странной игры порывов ветра образовался просвет. Можно было видеть весь
