узнать много нового о неземных телах. Ибо она пройдет в сравнительной (я
подчеркиваю - в сравнительной) близости от нашей планеты. И это все, что
можно сказать о комете Хамнер-Брауна.
- Благодарю вас, доктор Трис. Вы прослушали выступление доктора Генри
Триса из Геолого-Картографического управления Соединенных Штатов. А теперь
продолжаем нашу обычную программу.
Дорога шла к северу - сквозь апельсиновые и миндальные рощи, по
восточному краю долины Сан-Иоаквин. Иногда дорога взбиралась на высокие
холмы, иногда проходила меж ними. И если посмотреть налево, то была видна
бескрайняя равнина, усеянная фермерскими домиками, покрытая полями,
пересеченная каналами. Равнина простиралась до самого горизонта.
Единственные высокие здания в поле зрения - недостроенный комплекс
ядерного центра "Сан-Иоаквин".
От Портервилля Гарви Рэнделл свернул направо и - мимо холмов - погнал
к востоку. Дорога круто вильнула и на мгновение Гарви увидел все
великолепие простирающейся на восток Хай Сьерры, и вдали - горные вершины,
еще покрытые снегом. Наконец, Гарви свернул к обочине и подъехал к воротам
без надписи. Через эти ворота только что проехал автомобиль с эмблемой
Почтового ведомства США, и водитель вылез, чтобы закрыть их. Волосы у
парня были длинные и еще - элегантная борода.
- Заблудились? - спросил он.
- Зря вы так думаете. Это ферма сенатора Джеллисона? - в свою очередь
спросил Гарви.
Почтальон пожал плечами.
- Утверждают что так. Я никогда не видел его. Вы закроете ворота?
- Конечно.
- Я провожу вас.
Почтальон забрался в свой автомобиль. Гарви проехал в ворота. Вылез,
закрыл их. И затем проехал вслед за почтовой машиной. Покрытая пылью
дорога взбиралась на вершину холма. Показался белостенный дом. Дорога
раздвоилась, правое ответвление вело вниз - к хозяйственным строениям и
цепочке связанных между собой озер. Над озерами возвышались гранитные
утесы. По берегам - роща апельсиновых деревьев и пастбища. Пастбища были
усеяны обломками утесов - выветрившимися глыбами, каждая больше, чем
обычный в Калифорнии пригородный домик.
Из дома вышла дородная женщина. Приветствуя, махнула рукой
почтальону.
- Горячий кофе, Гарри!
- Спасибо. Поздравляю вас с Днем Хлама!
- О снова? Так быстро? Прекрасно. Куда нести этот хлам вы знаете. -
Женщина подошла к вездеходу: - Чем я могу быть вам полезной?
- Мне нужно увидеться с сенатором Джеллисоном. Я Гарви Рэнделл из
"НБС".
Мисс Кокс кивнула:
- Вас ждут, в большом доме. - Она указала вниз, туда, где вилось
левое ответвление дороги. - Машину оставите там и ничего не бойтесь.
- Что такое День Хлама? - спросил Гарви.
На лице мисс Кокс - странное выражение. Потом оно сделалось
равнодушным.
- Так, чепуха; - сказала она. И ушла на веранду. Почтальон еще раньше
скрылся в доме.
Гарви пожал плечами и тронул вездеход с места. Дорогу ограждал со
всех сторон забор из колючей проволоки. Апельсиновые рощи - справа,
пастбища, в основном, - слева. Гарви проехал поворот и увидел дом. Дом был
большой с каменными стенами и покрытой шифером крышей. Обширное, массивное
здание казалось не слишком подходящим для этой сельской местности. По
бокам дома высились утесы. Сквозь каньон открывался вид на Хай Сьерру - на
мили и мили.
Машину Гарви оставил у черного входа. Когда он пошел вокруг дома,
направляясь к огромной передней парадной, дверь на кухню отварилась.
- Эй, - крикнула Маурин Джеллисон. - Поберегите ваши ноги и входите
здесь.
- Хорошо. Спасибо.
Маурин по прежнему была премиленькой - такой она и запомнилась Гарви.
На ней были рыжевато-коричневые брюки (пошив - так себе) и высокие сапоги
- не из тех, что для настоящего путешествия, а так, для прогулок. "Обувка
на вафельной подошве", - так бы охарактеризовал эти сапоги Марк Ческу.
Рыжие волосы Маурин выглядели так, будто она только их расчесала. Они
спадали ей на плечи - волнами, и на концах слегка завивались. В них играло
солнце.
- Хорошо ли доехали? - спросила она.
- Да, вполне...
- Мне очень нравится дорога, ведущая сюда от Лос-Анджелеса, - сказала
Маурин. - Полагаю, вы сейчас не откажитесь немного выпить. Что
предпочитаете?
- Шотландское. Спасибо.
- Не за что, - она провела его через прихожую в очень по современному
обставленную кухню. Шкафчик на кухне был полон выпивки. Маурин достала
бутылку "Оулд Федкал", затем принесла лед.
- Когда сюда приезжаешь, тут всегда слишком холодно, - сказала она. -
Тут рабочая ферма, и у Коксов нет времени слишком часто приходить и
наводить здесь порядок. Пожалуй будет лучше, если пройдем в комнату.
Она вела его, показывая дорогу - через холл в комнату, расположенную
в передней части дома. Перед комнатой была выстроена обширная веранда. В
таком помещении приятно жить, решил Гарви. Стены были обшиты деревом
светлых тонов и украшены резьбой. Это чтоб соблюсти стиль ранчо - и,
пожалуй, не слишком подходящие для такого громадного дома, как этот. Еще
по стенам были развешаны во множестве фотографии собак и лошадей. А также
почетные ленты и медали - в основном, за лошадей, но некоторые и за
крупный рогатый скот.
- А где все остальные? - спросил Гарви.
- Сейчас я здесь в гордом одиночестве, - ответила Маурин.
Гарви затолкал появившуюся мысль в подсознание и принудил себя
рассмеяться.
- Сенатор охотиться за голосами, - продолжала Маурин. - Но сегодня
вечером его застопорили из Вашингтона. Так что утром он будет здесь. Папа
сказал, чтобы я вам все здесь показала. Хотите еще порцию?
- Нет, спасибо. Одной вполне достаточно.
Гарви поставил стакан на стол - и поднял снова, когда понял, что
стол-то - украшенный тончайшей полировкой туалетный столик. Гарви ладонью
стер оставшийся на полировке влажный круг.
- Хорошо, что моя команда не прибыла сюда вмести со мной. Им сейчас
нужно доделать кое-какую работу. Я надеялся завтра утром встретиться с
сенатором Джеллисоном. Утром прибудет машина с аппаратурой, но вдруг
сенатор в это время окажется занят? У меня репутация хорошего
телевизионщика. Мои ребята будут здесь завтра утром, и я думал, что
использую вечер для того, чтобы встретиться с сенатором. Я хотел выяснить,
о чем бы он хотел поговорить, встав перед камерой...
Что-то я слишком разболтался, подумал Гарви. Что-то я отупел.
Опьянел.
- Подготовились путешествовать? - спросила Маурин, взглянув на
рабочие брюки и туристские ботинки Гарви. - Знаете - не переодевайтесь.
Коль скоро вы готовы для путешествия, я покажу вам лучшие виды во всей
долине.
- Договорились. Давайте пойдем.
Они вышли через кухню. Пересекли апельсиновую рощу. Слева бормотала
речка.
- В ней хорошо купаться, - сказала Маурин. - Если мы вернемся не
поздно, можно будет окунуться.
Они полезли сквозь ограду. Маурин раздвинула колючую проволоку и
легко проскользнула по ту сторону. Потом обернулась, наблюдая за
действиями Гарви. И улыбнулась, увидев, что он лезет точно в том же месте,
очевидно, всецело полагаясь на ее опыт.
По ту сторону ограды земля густо поросла кустарником и сорняками.
Было ясно, что здесь никогда ни не пахали, ни скот не пасли. Путь шел
круто вверх. Повсюду виднелись узкие тропы, оставленные, очевидно,
кроликами либо козами. Для человека эти тропинки явно не годились. Маурин
и Гарви поднялись на несколько футов и оказались у подножья огромного
гранитного утеса. Стены утеса отвесно поднимались на высоту примерно
двухсот футов.
- Мы обогнем его слева, - сказала Маурин. - Но учтите: дорога здесь
более трудная.
Еще бы не более трудная, подумал Гарви. Похоже, мне ее не осилить. Но
будь я проклят, если окажется, что я слабее вашингтонской потаскушки. Она
считает, что я опытный путешественник.
Ему уже давно не приходилось пускаться в пешие походы вместе с
девушкой - с тех пор, как Магги Томпкинс подорвалась на минном поле во
Вьетнаме. Магги была неутомимым репортером, и вечно была занята поиском
новостей. Ей было не интересно посиживать в баре "Каравелла", получая
известия из третьих или четвертых рук. Вместе с ней Гарви побывал на
фронте. А однажды они пересекли линию фронта и оказались в тылу конгов. И
выбирались оттуда... Если бы Магги не погибла... Гарви отогнал эту мысль.
Все это произошло давно. Давно.
Они карабкались по расщелине.
- Вы часто бываете здесь? - стараясь чтобы голос его не дрожал,
спросил Гарви.
- Была здесь только один раз, - ответила Маурин. - Папа сказал, что в
одиночку сюда ходить нельзя.
Наконец они забрались наверх. Но это - увидел Гарви - еще не была
самая верхняя точка. Маурин и он стояли на краю гребня, простиравшегося
далее на юг и глубоко вдававшегося в Хай Сьерру. Грудь утеса пересекала
узкая тропа. Маурин и Гарви шли вдоль тропы, пока не достигли вершины.
Отсюда было видно ранчо.
- Вы были правы, - сказал Гарви. - Вид отсюда действительно
великолепный. - Он стоял на глыбе в многоэтажный дом, чувствуя, как его
лицо обвевает легкий ветерок, дующий через долину. Повсюду, куда достигал
его взор, виднелись громадные белые утесы. Должно быть через эти места, в
давние времена проходил ледник, он и усеял всю окрестную местность этими
глыбами.
Внизу лежала ферма сенатора. Маленькая долина - отсюда видно - была
создана рекой, текущей в нескольких милях к западу. А за рекой, множество
холмов, усеянных огромными с одноэтажный дом белыми глыбами. Вдали за
холмами (и немного ниже уровня, на котором располагалась ферма) широко
простиралась долина Сан-Иоаквин. Отсюда она казалась окутанной туманом, но
Гарви показалось, что он различает смутные очертания Темблор Рэйндж - это
уже западная оконечность лежащей посреди Калифорнии долины.
- Серебряная долина, - сказала Маурин. - Вся она принадлежит нам, а
за ней ранчо Джорджа Кристофера. Когда-то я чуть не вышла за него замуж...
- она оборвала фразу и рассмеялась.
Почему меня охватила ревность? - Гарви сам не понимал этого.
- Ну и что же здесь странного?
- Когда он предложил мне руку и сердце нам было по четырнадцати лет,
- объяснила Маурин. - Это было почти шестнадцать лет назад. Как раз папу
избрали в сенат, и мы собирались переехать в Вашингтон. Джордж и я
изобретали различные варианты - как бы мне не ехать туда, а остаться
здесь.
- Но вы не остались.
- Нет. Иногда я жалею, что сделала этого, - вздохнула Маурин. -
Особенно, когда я оказываюсь здесь, - и она выразительно показала рукой.
Гарви обернулся. Холмы, множество холмов и гор, вздымающихся все выше
и выше и сливающихся вдали с Сьерра-Невада. Громадные горы выглядели так,
будто их никогда не касалась нога человека. Гарви знал, что это не так.
Если на тропе Джона Мура ты увидишь человека, наклонившегося, чтобы
завязать шнурки своих ботинок, то, скорее всего, это турист, облазивший
все эти горы.
Громадную скалу, на которой стояли Маурин и Гарви, с края пересекала
расщелина. Она была шириной не более, чем в ярд, но так глубока, что Гарви
не мог разглядеть ее дна. Вершина скалы круто скашивалась к расщелине -
так что у Гарви не возникло даже мысли приблизиться к этой расщелине.
Маурин прогулочным шагом подошла к расщелине и, не раздумывая
перешагнула через нее. Она стояла на узкой, не более двух футов шириной
полоске камня и впереди нее была трехсот футовая пропасть, а за спиной -
неизведанная глубина расщелины. Вид у Маурин был радостный. Она
обернулась.
