повторяли экстренные выпуски, и каждый раз перед моим мысленным взором
вставала эта ракета - уже не просто механизм, а сама мысль человеческая.
Несколько месяцев ракета со своей резкой черной тенью - сгусток
человеческой мысли - будет жить на обширных равнинах загадочной пустынной
планеты, будет жить и посылать на Землю информацию. Да, рядом с этим
вещественным образом мой марсианин был пустым и фальшивым призраком. Замок
моей фантазии подобно привидению исчез в лучах утреннего солнца, и главную
роль в этом сыграла бедность не столько обывательского воображения,
сколько моего собственного. До последнего момента я не мог набраться
смелости признать себя побежденным и вот потерпел сокрушительное
поражение. Убит был не марсианин. Убит был я сам.
А теперь, конечно, я сидел и ждал ультиматума, который рано или поздно
должна была послать мне радиокомпания. И когда ко мне явился посетитель и
сказал, что хочет поговорить о марсианах, я, естественно, решил, что это
посыльный из студии. Все для меня было предопределено. Все заставляло
ждать внезапного удара по самому незащищенному месту.
Жена настойчиво повторила:
- Проводить его к тебе?
- Может быть, это режиссер?..
- Да нет, не похоже.
- И не заведующий отделом?
- Никогда раньше его не видела...
Вот тут я должен был насторожиться. Вряд ли на студии могли дойти до
такого бесстыдства, чтобы послать ко мне какого-то незаметного,
неизвестного мне служащего без предварительного уведомления по телефону...
Однако дух мой был уже сломлен, я ожидал дурных вестей, и мне было не до
подозрений. Неодолимая робость все более овладевала мною.
- Хорошо, я сам к нему выйду.
Я поднялся, избегая взгляда жены. У меня было такое ощущение, будто
меня сейчас поволокут на плаху. Я проклинал ракету, я ненавидел бесплодие
Марса...
- Держись, - сказала жена.
Она сказала это совершенно спокойно, но мне почудилось, будто она
упрекает меня за непрактичность, и я взъерошился.
- А что мне держаться? - сказал я. - Подменю марсианина жителем
какой-нибудь планеты АВ-4-Н, вот и все...
- Я ведь просто так сказала: держись... Хорошо бы здесь окно открыть.
- Не нужно.
- Табачный дым глаза ест. Ты устроил поминки по марсианину?[*В японских
храмах на поминках принято употреблять курительные палочки. - Прим.
перев.] - Не по марсианину. По себе самому.
- Так тебе и надо. А производить дурное впечатление еще и на
посетителей совершенно ни к чему.
- Мне уже ничто не поможет.
Притушив недокуренную сигарету о край пепельницы, полной окурков, я
бросил: "Провались они пропадом, марсиане!" - и, щелкнув языком, вышел из
комнаты. В то же мгновение зазвонил телефон. Из студии, подумал я. Значит,
все правильно. Просто предварительный звонок запоздал или посыльный явился
раньше времени.
- Сейчас выйду, - проговорил я, протягивая руку к трубке. - Скажи там
ему, пожалуйста, пусть немного подождет.
Едва закрылась дверь за женой, как из трубки мне в ухо ударил
торопливый голос молодой женщины:
- Алло, сэнсэй, не у вас ли сейчас человек, который говорит, что хотел
бы потолковать с вами о марсианах? Мужчина... Это, видите ли, мой муж.
Странно. Я готовился совсем не к тому.
- Простите, вы говорите из студии?
- Причем здесь студия? Я говорю, это мой муж. Видите ли, дело в том,
что он страдает раздвоением личности.
- Раздвоением... То есть он сумасшедший?
- Он страстный почитатель вашей, сэнсэй, программы "Здравствуй,
марсианин!" Я, конечно, не хочу сказать, будто это единственная причина,
но факт остается фактом, он вбил себе в голову, что он - марсианин... Во
всяком случае, он не пропустил ни одной вашей передачи, слушает только
вашу программу и знать ничего не хочет... А тут еще сегодня утром
сообщение об этой ракете. Он страшно разволновался и с самого утра только
и твердит, что непременно должен поговорить с вами...
- Вот оно как, сумасшедший... - У меня к горлу комом подступил горький
смех, словно я опился содовой воды.
- Да, он всего три дня как вышел из больницы.
- А что, это очень неприятно - вбить себе в голову, что ты марсианин...
даже если ты сумасшедший? - Смех клокотал во мне, и я не мог понять,
смешно мне или я отчаянно злюсь. - Ну, хорошо, спасибо, что предупредили.
Действительно, какой-то тип ко мне явился.
Но вы не беспокойтесь, я его выставлю в два счета...
- Нельзя, что вы! - вскричала она, и мембрана в трубке задребезжала,
как будто рванули пополам газетный лист. - Это же очень опасно! Ведь мой
муж - буйный...
В ее голосе было столько искреннего чувства, столько любви и
беспокойства, что я заколебался.
- Но тогда... как же его выписали из больницы?
- Слишком силен был стимул. Эта самая ракета. Он нарочно притворился
тихим, спокойным... Но вы не волнуйтесь, он никогда не буянит, если его не
доводят. Вы только слушайте его, и все будет в порядке. Он на удивление
тихий и покорный, если его слушают. Тяжелее всего бывает, когда ему
кажется, что на его слова не обращают внимания. Так что можете не
беспокоиться. Я буду у вас через тридцать минут. Не вздумайте звонить в
больницу или там в полицию, иначе он так разбушуется, что его уже не
остановишь. Кроме меня, с ним никто не умеет управляться. В прошлый раз,
когда он пришел в ярость из-за каких-то пустяков, потребовалось трое
здоровенных мужчин, чтобы справиться с ним. И то, когда санитарная машина
отошла, у одного была сломана кисть руки, у другого были три раны на лбу,
а у третьего выбиты три зуба. На внешность его вы не смотрите, он ужасно
силен. В общем слушайте его с наивным видом, и он будет доволен...
Убедительно прошу вас, всего тридцать минут!
Не дожидаясь моего ответа, она повесила трубку. Вот уж действительно
положение! Я было с облегчением вздохнул, когда узнал, что это не
посыльный из студии. Но спятивший почитатель - нет, слуга покорный, если
это и лекарство, то слишком сильное. Отчаяние, злость, глупость
перемешались и кипели во мне. Я долго стоял, как загипнотизированный,
уставясь на телефонную трубку, не зная, что еще может вырваться из нее.
-5-
- Оказывается, этот тип у нас в прихожей, он вовсе не из студии.
- Кто же он?
- Из этих. - Я покрутил указательным пальцем у виска. - Мой почитатель.
- Радости мало.
- Да, плохо. Послушай, прими его вместо меня, а?
- Это психа-то?
- Я ведь должен как-то собраться с мыслями и подготовиться...
Настоящий посыльный все равно придет рано или поздно.
- Не сдаешься?
- Я должен сделать все, что в моих силах... А этот тип, который к нам
явился, вдобавок еще из буйных.
- Этого только не хватало! - Она вдруг рассердилась. - Ты что же,
предлагаешь мне посидеть часок-другой с буйно помешанным?
- Ты меня не поняла. Если просто слушать и не перечить ему, он ведет
себя вполне нормально. И кроме того, мне определенно обещали, что через
тридцать минут за ним приедут...
- Ну вот ты с ним сам и посиди. Без меня.
- Ты здесь больше подходишь. Ты будешь смягчающе действовать на него
своей женственностью.
- Будет тебе врать. В конце концов это твой почитатель, а не мой.
- Послушай, мне сейчас не до почитателей. К тому же этот тип еще вбил
себе в голову, будто он марсианин. Пойми, для меня это слишком тяжело!
- Так он - марсианин?! - Она расхохоталась цинично и злобно. - То-то я
смотрю - у него посреди лба третий глаз прорезывается...
- Над этим не шутят. Надо же иметь сочувствие, в самом деле. Если
подойти к нему дружески, проявить интерес, какую-то душевную близость...
- Всю жизнь об этом мечтала! И ты посмел надеяться, что я... Нет уж,
друг мой, что сам посеял, то и жни.
Произнеся эти слова, жена тут же удалилась. Возможно, вы воспылаете
негодованием: так ли должны вести себя жены в осажденной крепости? Но ведь
это я во всем виноват. Я с самого начала согласился на капитуляцию, я с
самого начала обманул доверие своей жены. Вы сомневаетесь? Но ведь я
попытался отгородиться женой от сумасшедшего, который, как на зло, обратил
мою трагедию в дрянной фарс. Такое мужьям не спускают. Да, поистине тяжкая
ноша свалилась мне на плечи. Пока я тянул время, предаваясь праздным
размышлениям, со стороны прихожей послышались торопливые шаги. Я вспомнил
телефонный разговор и содрогнулся. Никакие унижения не причинят мне
столько ущерба, сколько мой гость, если я доведу его до бешенства.
Поговорку "что посеешь, то и пожнешь" не жена придумала, но предъявлять
сейчас какие бы то ни было претензии вряд ли уместно...
Итак, не будем юлить и скажем "здравствуй" призраку нашего марсианина!
Посетитель стоял спиной к свету, падавшему из прихожей, как бы слегка
сутулясь, прижимая обеими руками к груди черный кожаный портфель, -
воплощение усердия и смущения.
Лица его против света я хорошенько не разглядел, но он улыбался
добродушной улыбкой, какая бывает только у агентов, торгующих предметами
домашнего обихода, и больше ни у кого. Впрочем, покрой и расцветка его
фланелевого костюма были, пожалуй, слишком изящны и ярки для торгового
агента.
Мне сразу бросилось в глаза, что он невысокого роста и хрупкого
телосложения. Может, он и был буйно помешанным, но ничего ужасного в его
облике я не заметил. Ничего в нем не было от того страшного образа,
который я нарисовал себе после разговора с его супругой. Едва я облегченно
вздохнул, как он воскликнул негромким взволнованным голосом:
- Как я рад вас видеть, сэнсэй!
Затем он перегнулся, наклонился ко мне и хихикнул. Этот смешок
неприятно поразил меня, и я отступил на шаг, а он затараторил:
- Я почитатель вашей программы, сэнсэй. Хорошие это передачи, в высшей
степени поучительные. И вот я решился сегодня посетить вас, сэнсэй, дабы
предложить поразительный материал... Даю вам слово, это самая настоящая
сенсация, и как раз для вашей программы!
Он выпалил все это без передышки, умудряясь в то же время кокетливо
хихикать. Хорошенькое дело, неужто он будет продолжать все тридцать минут
в том же духе? Я уже сыт по горло.
- Вот как?.. - тупо повторил я.
- Нет, не благодарите меня. Я ваш почитатель, и мне довольно будет,
если я сумею стать вам полезным. Честное слово!
- Вот как?..
- Честное слово, не из каких-нибудь там низменных побуждений, ничего
подобного! Вы только мне поверьте, больше мне, право, ничего...
- Разумеется, я вам верю. И благодарю вас. От души благодарю.
- Вот даже как? - Он склонил голову набок и засмеялся. - А я-то думал,
что вы будете очень удивлены.
- Ничего, не беспокойтесь. Опыт у меня все-таки богатый, меня уже ничем
не удивишь.
- Правда? Тогда я вам прямо скажу... - Он провел по губам кончиком
языка и неловким движением засунул свой портфель под мышку. - Дело в том,
что я не какой-нибудь обычный человек. Я марсианин.
Захваченный врасплох его придурковатым тоном, я машинально произнес:
- Ага, вот оно как...
В тот же момент лицо его помертвело, словно повернули выключатель.
- Ах, черт побери! - спохватился я, но было уже поздно.
- Странно... - проговорил он печальным, упавшим голосом. - Вы нисколько
не удивились.
В замешательстве я попытался исправить промах, но по дурацкой своей
неловкости только окончательно все испортил.
- Ну как же... Удивился, разумеется... Вот вы сказали, что вы -
марсианин, и я был просто поражен...
- Да, понятно... - С тем же мертвенным выражением лица он устремил
взгляд на свои пальцы, поглаживающие крышку ящика для гэта. - Только,
знаете, мне довольно трудно разговаривать стоя. Всетаки у вас на Земле
сила тяжести значительно больше, чем на Марсе.
Здесь мы быстро устаем. Может быть, вы разрешите мне войти в комнату?
Произнеся эти слова, он перенес вес тела на одну ногу и легонько
вздохнул. Очень хитрый психологический маневр. Его умение владеть своим
лицом пробудило во мне ощущение какой-то угрозы, заставило вспомнить о
звере, который в любой момент готов оскалить клыки, и я совершенно оробел.
