одного мужчину поймали на торговле своими женами для того, что создает
семью - за символы. Мы конфисковали его жен.
Из-за того, что поточное производство оказалось настолько
эффективным, мы на двадцать процентов превзошли прежнюю совместную
продукцию всех четырех деревень. Конечно, доля Пурпурного составила
половину этого количества. Но мало кто из ткачей обижался на это - без
Пурпурного воздушной ткани не было бы вообще. И они знали, что получат за
нее много больше, чем за старые сорта ткани.
Одно время Пурпурный подумывал о конфискации всей ткани на
строительство воздушной машины, но позволил отговорить себя от этой затеи.
Если ткачи почувствуют, что работают только на Пурпурного, то станут
нерадивы и беспечны. Если же они будут знать, что также работают на себя,
то с каждым кусочком ткани будут обращаться как со своим собственным -
каковой она и в самом деле может оказаться после распределения.
Распределение производилось каждую вторую руку дней. Большинство
мужчин получало достаточное количество ткани и для собственных нужд, и на
продажу. Младшим ткачам, подмастерьям и ученикам, труд которых считался
незначительным вкладом в производство даже одного куска ткани, их доля
выплачивалась волшебными символами. Накопивший три штуки мог обменять их
на один кусок ткани.
То, что ткань очень ценная - секретом не было. Вскоре возможность
носить накидку, из воздушной ткани стало знаком высокого положения, и
материал пользовался большим спросом. Некоторые мужчины - главные ткачи в
своих деревнях, стали одевать в воздушную ткань даже своих жен, чтобы
подчеркнуть этим собственную значимость. Но мы достаточно быстро положили
этому конец. Не из-за того, что они не имели право демонстрировать свое
богатство. Для этой цели они не должны были использовать своих жен.
Женщины оказались достаточно горды, что уже доказала история с их именами.
Мы вовсе не хотели, чтобы они жаловались, будто Мисс такая-то носит
воздушную ткань, так почему и другие не могут носить ее тоже? Мы
быстренько подавили эту тенденцию. Тогда наказанные ткачи стали наряжаться
в эту ткань сами, напяливая ее на себя столько, сколько могли. Но через
несколько дней и это прекратилось. Все еще продолжался болотный сезон -
сезон пота.
Случился еще один инцидент. У нас произошла кража. Оба виновника были
младшими ткачами - почти мальчишки - и обоим не давали покоя огромные
запасы воздушной ткани Пурпурного. Они были родом из другой деревни
острова и не вполне понимали важность проекта летающей машины. Сюда они
пришли только ради работы и чудесной новой ткани. Она притягивала их
необыкновенно. Но являясь подмастерьями, плату они получали не материей, а
только волшебными символами и горько страдали из-за этого.
Большинство ткачей не нуждалась в воздухонепроницаемой ткани и брали
ее такой, какой она выходила из ткацкой машины. После окунания в кровь
домашнего дерева нити остановились очень гладкими. Ткань обладала
изумительной ровностью. Создавалось впечатление накрахмаленности. Для
Пурпурного ткань откладывалась в сторону для последней обработки. Ее
предстояло окунать снова, на этот раз в склеивающий раствор. Как раз эта
груда подготовленной ткани и соблазнила мальчишек. Их поймали, конечно.
Хотя это произошло далеко за полночь и большинство людей спало. Красное
солнце стояло на западе еще достаточно высоко.
Пурпурный, привычки спать у которого не были похожи на наши,
приветствовал их, в чем фактически грубо ошибался, потому что их руки были
заняты украденной тканью. Мальчишки тоже допустили ошибку, побежав к
ткацким полям. Пурпурный со всех ног ринулся за ними, вопя:
- Стойте, воры! Стойте!
Ночные ткачи не знали этого слова. Но они увидели двух бегущих парней
и кричащего, гонящегося за ними волшебника. Они поняли, что здесь что-то
не так, перехватили беглецов и держали их до прихода волшебника.
На голубом рассвете мы собрали совет: на который были допущены
волшебники, главные ткачи и пять Глав деревень, включая Гортина и меня.
- Не знаю, как они надеялись отделаться, - доверительно спросил у
меня Пурпурный. - Какое у вас наказание за... - он казалось, подбирал
нужное слово... - за такое преступление?
- А каким должно быть наказание? У нас раньше такого не случалось. Я
даже не знаю, что мы можем решить.
Пурпурный выглядел удивленным. Он словно бы хотел что-то сказать, но
тут началось слушание дела. Я говорил мало. Решать предстояло не мне, а
Главе той деревни, откуда родом мальчишки. Парни стояли и дрожали. Они
были примерно того же возраста, что мои Орбур и Вилвил.
Главы спорили все утро. Не было прецедента, не было примера для
решения. В конце концов именно Шуга решил вопрос. Он сердито вышел в центр
круга.
- Эти юнцы совершили кражу, - заявил он, воспользовавшись словом
Пурпурного. - Пурпурный говорит, что есть такой поступок там, откуда он
прибыл. Лично я рассматриваю это как проявление глупости - брать что-либо
у волшебника крайне опасно.
Его слова встретили приглушенное одобрительное бормотание.
Шуга продолжал:
- Очевидно, раз взятая собственность принадлежит волшебнику, то это
вопрос не для Глав. Это вопрос волшебников.
И на этот раз Главы горячо заспорили. Шуга задел их за живое.
- Эти двое воришек хотели взять воздушную ткань, - сказал Шуга,
направляясь к юнцам. Они отпрянули от него назад. - Поэтому я предлагаю,
чтобы наказание равнялось поступку... Я говорю - мы дадим им воздушную
ткань.
С этими словами он развернул огромные свертки, которые мальчишки
стащили у Пурпурного. Получились длинные полосы, первые полотнища сшитые
для воздушной машины.
- Заверните их в ткань, - скомандовал Шуга.
- Э-э, подождите немного... - начал Пурпурный.
Шуга не обратил на него внимания. Главные ткачи подтащили мальчишек и
заставили их лечь на землю, прямо на воздушную ткань.
- Заворачивайте, - приказал Шуга. - Плотно! Плотно их заворачивайте!
Ткачи так и сделали.
- Но... Шуга, - запротестовал Пурпурный. - Они же ведь задохнуться.
- Не знаю такого слова, - отрезал Шуга, не отрывая взгляда от
дергающихся под массой ткани тел.
- Это означает, что они будут лишены кислорода.
Шуга бросил на него взгляд. Он может быть и вспомнил это слово, но
что из того? Кислород - это газ, который Пурпурный отбрасывал, добывая из
воды водород.
- Прекрасно, - ответил Шуга, - пусть задохнутся.
- Не надо так говорить, - попросил Пурпурный. Он стал совсем бледным.
Шуга с гримасой отвернулся и пошел прочь. Пурпурный издал горлом странный
звук. Я думал, он пойдет за Шугой, но он не пошел. Теперь мальчишки были
завернуты в ткань полностью. Они напоминали гигантские жалящие лучинки,
длинные, коричневые и бесформенные.
- Мы оставим их здесь до следующего подъема голубого солнца, -
постановил Шуга. - Оставьте человека проследить, чтобы никто не подходил
сюда.
12
Когда мальчишек развернули, они были мертвы и даже окоченели. Даже
Шуга был потрясен.
- Никак не ожидал... - он медленно покачал головой. - Так вот что
означает задохнуться! - Он потрогал тела. - Должно быть очень сильное
заклинание. Посмотрите, на них не видно никаких следов?
Мы посмотрели. Лица их стали темными и холодными. Языки высунулись,
глаза изумленно таращились. Но на них не было ни единой царапины.
Когда мы рассказали об этом Пурпурному, он болезненно застонал - но
так, как будто ожидал этого исхода.
Он спустился на поляну, чтобы осмотреть все самому.
- Я не должен был этого допустить, - бормотал он по дороге. - Надо
было его остановить.
Увидев их застывшие тела, он отшатнулся, опустился на бревно, закрыл
лицо руками и зарыдал. Даже Вилвил и Орбур отодвинулись от него. Затем
появились отцы мальчиков. Их вызвали с другой стороны острова, и они
потратили почти день на дорогу. Когда они поняли, что случилось, то тоже
начали рыдать. Они шли принять участие в наказании, а не в траурной
церемонии. Да и сам я чувствовал себя странно, опустошенно, как-то с
неприятным чувством потери. Гортин свернул украденную ткань, обращаясь с
ней с повышенной почтительностью, и протянул Пурпурному. Тот поднял
голову, поглядел на сверток и, подавшись назад, покачал головой.
- Убери ее, убери!
В конце концов мы похоронили в ней мальчишек.
13
Потом я отыскал Пурпурного одного. Он угрюмо сидел на раме
незаконченной воздушной машины. Он посмотрел на меня.
- Я же говорил, что они задохнуться. Им не хватит кислорода.
- Проклятье твоему ненужному газу! Им не хватило воздуха, Пурпурный.
Твоя воздушная ткань не пропускает воздух, так же как и газ.
- Да, конечно, - озадаченно согласился Пурпурный.
- Так ты знал! Ты знал! - дико закричал я. - Ты знал, что они умрут?
Если бы ты заставил Шугу слушать... или сказал бы мне! Мальчишки не
сделали ничего особенного.
- Прекрати, - простонал он.
- Ты позволил им умереть, Пурпурный. Из-за такой малости?!
- Но это в обычае многих диких племен, - сказал он. Запнулся и глянул
на меня.
- Дикие племена, - повторил я. - Ты думаешь... Ты считаешь нас
дикими?
- Нет... нет... Лэнт... Я... - забубнил он. - Я думал, что... Я
никогда не видел как у вас наказывают. И не знал, какой будет ваша кара. Я
считал, что Шуга понимает, что делает. Я... я... Мне очень горько, Лэнт...
Я не знал... - Он закрыл лицо.
А я неожиданно успокоился. У Пурпурного не было никакого опыта
общения с нами. Нам следовало признавать его таким, какой он есть, так как
и он воспринимал нас такими, какими мы были.
Я спросил:
- Там, откуда ты пришел, за воровство убивают?
Он покачал головой.
- Это ни к чему. Если кто-нибудь совершает тяжкое преступление, то
наши... наши советники могут так воздействовать на виновного... на его
душу... что он никогда не сможет больше совершить подобное преступление.
Я был поражен.
- Это мощное заклинание.
- И сильная угроза, - сказал Пурпурный. - Убийца после такого
наказания не сможет защитить ни себя, ни свою собственность, ни даже
своего ребенка. Перестроенный вор не сможет без разрешения воспользоваться
даже водой, если даже горит дом. Но Лэнт, я не понимаю - неужели воровство
у вас такая редкость? Мальчики взяли вещь, которая им не принадлежит. Они
ее не заработали, не изготовили, не выменяли. Разве это привычное для вас
поведение?
- Мы о таком не слышали, Пурпурный. Это у нас впервые.
- Но... - он казалось, подбирал слова. - Как ты называешь, когда один
берет хлеб у другого?
- Голод.
Пурпурный заволновался.
- Хорошо, а что ты будешь делать, если кто-то возьмет твои костяные
изделия?
- Без платы? Пойду и отберу их назад. Ему их не спрятать. Ни один
мастер по кости не работает точно так же, как я. Даже мне никогда не
сделать двух одинаковых предметов... кроме зубьев для станков, пожалуй...
- Тогда необработанная кость - у тебя большие запасы необработанной
сырой кости. Что если кто-то ее заберет?
- А зачем? Зачем она ему нужна? Ее может использовать только другой
резчик. Я бы их всех знал. Пошел бы и отобрал назад.
- Но это абсурдно, Лэнт. Наверняка можно найти что-то такое, что вор
может украсть. Секреты! - радостно воскликнул Пурпурный. - Леста трясется
над своими ткацкими станками, как мать над ребенком.
- Но если кто-то украдет у него секреты, у Лесты они все равно
