- Получилось! - вопил он. - Получилось! Она работает! Она работает!
А женщина, между тем, продолжала прясть. Конечно, нить была неровной
и непригодной. Она была неопытной и не совсем понимала, что именно она
делает. Но даже теперь стало очевидно - прясть женщина может! И Пурпурный
сможет построить свою летающую лодку. При должном опыте и тренировке - и
при внимательном присмотре - все женщины в самом скором будущем смогут
прясть нить такую же тонкую и ровную, как самые искусные из прядильщиков.
День тем временем продолжался. И вскоре неведомое раньше сделалось
явным - женщины даже более искусные прядильщицы, чем мальчики-подмастерья.
Подмастерье хитер, он знает, что скоро станет ткачом, и его сердце не
лежит к пряже. Он уделяет своей работе мало внимания, потому, что она
скучна. Мальчишки - всегда мальчишки. Для женщины же, с другой стороны,
прядение - задача огромной сложности. Ей приходится использовать обе руки
и одну ногу одновременно для трех различных, но согласованных движений.
Тут требовалась вся их сосредоточенность - это было для них как вызов. К
тому же они знали, что если не справятся, то будут побиты. Женщина должна
постоянно сосредотачиваться на том, что она делает, значит она будет со
временем внимательнее следить за нитью. К концу дня многие из них, включая
и мою жену, уже пряли нить достаточно тонкую, чтобы ее можно было
использовать для воздушной ткани.
Пурпурный все уже успел подсчитать. В двух наших деревнях было почти
шестьсот незамужних женщин. Если не считать сбора пищи и уборки, то работы
у них почти не было. Но теперь все эти свободные руки могли принести нам
огромную пользу. Мы доверили им дело - прясть! И если их окажется
недостаточно, чтобы снабдить Пурпурного нитью, мы можем разрешить работать
даже женам.
Эксперимент, определенно, увенчался успехом. Пурпурный был не из тех,
кто зря станет тратить время. Он быстро определил новые задачи для
учеников ткачей и подмастерьев. Парни охотно взялись за дело, когда
поняли, в чем дело. Пурпурный создал новую профессию - надзиратель над
женщинами. Ребята должны были следить за работой женщин. Они были в
восторге, когда сообразили, что будут сами отдавать приказы, вместо того,
чтобы получать их.
Всех незамужних женщин предстояло разбить на три отряда - прясть,
собирать волокнистые растения, расчесывать их для прядения. Но и эти
отряды были разделены на три группы поменьше - от тридцати до пятидесяти
человек в каждом.
Даже старый Леста был потрясен.
- Никогда не видел прежде такого количества рабочей силы, - признался
он. - Я бы ни за что не поверил, что такое возможно. - Тут он понял, что
невольно сделал комплимент Пурпурному и добавил:
- Но, конечно, ничего не получится.
Но пока все получалось.
Другую группу, на этот раз мужчин-ткачей, Пурпурный отправил в лес
собирать сок дикого домашнего дерева. Им боли выданы огромные горшки,
изготовленные Белисом Горшечником. Если горшок запечатать, кровь дикого
домашнего дерева сохраняется до тех пор, пока она не понадобится для
использования. Нам все требовалось в большом количестве. Мы уже отправили
гонцов в другие деревни с образцами воздушной ткани, приглашая к себе
ткачей и женщин. Если Леста счел впечатляющей армию из шестисот женщин, то
ли ему еще предстоит увидеть!
Как только нить была спрядена, бригада подмастерьев окунала ее в
ванну с кипящим соком дикого домашнего дерева, а оттуда ее медленно, очень
медленно наворачивали на высоко поднятую катушку, так чтобы у нити было
время высохнуть в воздухе. Скоро стало ясно, что этим методом Пурпурный
недоволен. Если нитей, пока они были мокрые, кто-то случайно касался, то
на них оставались пятна грязи, достаточно большие и различимые даже
глазом. Пурпурный сердился и утверждал, что в этом месте возле грязи из
ткани будет просачиваться газ и его машина упадет в море.
Тут еще мальчишки начали жаловаться на жару от кипящих ванн с соком.
Время года тоже способствовало духоте. Было решено перенести ванны и
прядильные колеса наверх, на скалу Юдион.
Мальчишки были довольны, потому что там было прохладно от ветра, а
женщины, казалось, не обращали внимания на лишние полчаса ходьбы по
склону. Но, что более важное, был улучшен процесс пропитки и сушки. Теперь
нити пропитывались, затем большой петлей спускались со скалы, вокруг шкива
и опять поднимались наверх, где и наматывались на катушку. Ветер
поддерживал ее на весу; а мальчишки тащили ее из ванны так быстро, как
только успевали наматывать на катушку. Нить получалась чистой и сухой и
даже более эластичной, чем прежде.
Как-то я стоял на выступе вместе с Пурпурным. Работая шла гладко,
минимум задержки. Вдоль края скалы разместилось почти двести женщин с
прядильными устройствами. Примерно пятьдесят мальчишек следили за ваннами
с кровью домашнего дерева. Мимо нас тянулись петли только что
изготовленной нити. Еще двадцать подмастерьев наматывали их на катушки.
Вилвил и Орбур построили несколько больших механизмов, вращающих катушки.
Каждый состоял из держателя для катушки, системы шкивов и двух рукоятей.
На каждом было занято по четыре мальчишки, по двое на рукоять. Нить оно
наворачивало быстрее, чем это могли сделать десять подмастерьев, работая
поодиночке. Внизу, в деревне действовало уже около десятка станков, каждый
из которых изготовлял три куска воздушной ткани каждые пять дней. Но
такого количества все еще было недостаточно - потому-то мы сюда и пришли.
Начинали прибывать ткачи из других деревень, желая познакомиться с
нашим новым секретом. Многие были шокированы, увидев, что у нас прядут
женщины, а на станках костяные зубья, но все же многие оставались и
начинали учиться, а потом и работать. Новые станки вступали в строй каждый
день.
Пурпурный и я стояли и смотрели вниз. Море начало подбираться к
нижней деревне. Несколько домашних деревьев уже стояли покинутыми.
- Как высоко поднимается вода? - спросил я. - Не придется ли
переносить станки?
- Надеюсь, нет, - ответил Пурпурный. - Посмотри. Видишь вон ту линию
деревьев? Гортин говорит, что она проходит как раз там, до какого уровня
вода добралась в прошлом году. Я рад, что тут в океане пресная вода, Лэнт.
Там, откуда я пришел, вода в океане - соленая.
Я глядел на голубую воду и вспоминал, что совсем недавно здесь была
высохшая пустыня.
- Интересно, откуда эта вода берется?
Пурпурный ответил, думая о чем-то своем:
- Когда вы проходите между двух солнц, тают ледяные шапки на полюсах.
Я с удивлением поглядел на него. Он до сих пор продолжал нередко
нести тарабарщину. Вероятно, он никогда не избавится от этой привычки. И
тут я внезапно сообразил, до чего привычным для меня стало присутствие
Пурпурного. Я больше не думал о его странных манерах, как о странных.
Просто они были другими. Я перестал думать о нем, как о чем-то чужом и
необычном. И только когда он начинал плести что-нибудь невразумительное,
как сейчас, я вспоминал, что он не нашего племени. Действительно, я даже
начал привыкать к виду его голого, безволосого лица. Хотя... я посмотрел
еще раз и воскликнул:
- Пурпурный, ты что ошибся в заклинаниях?
- С чего ты взял?
- Твой подбородок, Пурпурный! У тебя начали расти волосы на
подбородке и по щекам.
Его рука потянулась к лицу. Он потрогал подбородок и расхохотался
гулким утробным смехом. Я здесь ничего смешного не видел. Среди нас было
много таких - Пилг, например, кто начисто лишился волос с головы до пят
из-за неправильного заклинания. Все еще посмеиваясь, Пурпурный достал
какое-то устройство, размером с кулак и сказал:
- Видишь, Лэнт?
- Конечно.
- Это - волшебная бритва. Она приводится в действие особого рода
магией, называемой электричеством. - Именно так он ее назвал. - Сила
бритвы будет мне нужна, чтобы получить газ легче воздуха. Поэтому я и
решил удалять волосы с лица очень редко. А теперь думаю и вообще не
удалять.
Я посмотрел на него с удивлением.
- Ты хочешь сказать, что можешь сам выращивать волосы?
Он кивнул.
- И удалять их когда захочешь?
Он снова кивнул.
Странно, очень странно, поглядел еще раз.
Потом спросил:
- Пурпурный, если ты решил не удалять волосы с лица, то почему ты не
делаешь этого полностью?
- Как? - переспросил он. Затем поняв, что я имею в виду и остальные
голые части его тела, расхохотался еще сильнее.
Но до меня все равно не доходило, что в этом смешного.
4
На следующий день Пурпурный решил попытаться разделить воду на газы.
Посмотреть на это зрелище пришли многие с обеих деревень.
Волшебник взял у кузнеца два куска медной проволоки, опустил в
большой горшок так, чтобы концы каждого куска погружались в воду, закрепил
провода на концах горшка деревянными зажимами. Мы молча наблюдали, как
Пурпурный снял с пояса очередное волшебное приспособление. Оно было
плоским с округлым и напоминало то, которое применялось в световом
устройстве, подаренном Пурпурным Шуге несколько месяцев назад, только
побольше. Пурпурный называл его батареей. Он объяснил, что именно в нем
скрыта магия, называемая электричеством. Подсоединенное к его защитному
костюму, оно давало силу другим волшебным устройствам. Пурпурный просто
указал на них, но ничего не стал объяснять. Единственными механизмами,
которые не были зависимы от батарей были излучатель света, у которого
имелась своя крошечная батарея и счетчик радиации, который, как сказал
Пурпурный, не нуждается в электричестве совсем.
Батарея была тяжеленькой, значительно более тяжелой, чем можно было
предположить по ее размерам. На одном ее конце виднелось два блестящих
металлических нароста. Пурпурный прикрутил к этим наростам свободные концы
медного провода, каждый к своему.
- Теперь, - заявил он, - все, что мне остается сделать - это включить
батарею. А вот эта крупная шкала показывает, сколько энергии у меня
осталось. Когда я включу батарею, заклинание начнет действовать, и вода
разделится на газы.
Так он и сделал. Мы ждали. Я услышал шипение и заглянул в горшок.
Крошечные пузыри образовались на поверхности проводов, отрывались и
поднимались на поверхность.
- Ага. - сказал Пурпурный. Он повернулся и повернул выпуклость. Вода
начала пузыриться сильнее. Пурпурный горделиво рассмеялся.
- Водород и кислород, - сказал он, - от одного провода идет кислород,
а от другого - водород. Он легче воздуха. Нам нужно будет улавливать
водород. Он и поднимает воздушные мешки.
- О! - проговорил я и закивал головой, будто бы все понял. Но я
ничего не понял, но сделал вид, что мне все понятно. Я постоял еще немного
из вежливости, а затем вернулся к своей прерванной работе.
Теперь у меня было семь подмастерьев и хотя они были вполне способны
выполнять работу и без меня, я все же - из чувства ответственности -
проверял их при каждой возможности.
Сейчас мы использовали сырую кость. Огромная ее груда лежала на
солнцепеке, конечно, она не станет такой твердой, как окаменевшая кость,
но все же ее можно будет пустить в дело.
Подмастерья хорошо справлялись и без меня. Пурпурный предложил, чтобы
они работали в новом порядке. Один разрезал кость на плоские сегменты,
другой шлифовал эти сегменты песком, подгоняя под размер пазов ткацкого
станка, третий вырезал углубления для крепления пластины к раме, четвертый
и пятый прорезали щели в пластине, а шестой тем временем полировал готовые
