но в отличие от пятен на пиджаке они не были так заметны. Душитель был
одет хорошо - быть может, даже слишком хорошо. Болезнь застала его "при
параде" - из костюма-тройки высовывался белый накрахмаленный воротничок,
уголок изящно сложенного платка выглядывал из нагрудного кармана.
От кирпича отлетали мелкие, похожие на песчинки частички, но
образовавшаяся в связывающей отдельные кирпичины известке трещины
свидетельствовали о том, что его старания не были совсем уж бесплодными.
Удар, шаг назад, удар... Он бился в стену монотонно, как маятник
старинных часов, как автоматический молот, как знаменитая долбящая камень
капля... Удар - шаг назад - удар...
Кирпич шатался. Нормальному человеку это наверняка прибавило бы
энтузиазма - констриктор чувств не знал, и его движения не меняли прежнего
ритма.
Еще один его "побрат" - бывший работяга, так и не успевший снять
спецовку присоединился к тяжелой и малоблагодарной работе. Удары
участились - тела врезались в стену поочередно.
Привлеченные стуком, или смутной необъяснимой тягой другие душители
начали собираться вокруг, время от времени внося и свой вклад в
расшатывание стены - теперь кирпич и секунды не мог отдохнуть от
прикосновения тупых упрямых плеч.
- ...Что-то они зачастили, - недовольно проговорил человек,
находящийся внутри. - А как на других участках?
- То же самое, - сообщил ей другой, заглядывающий в дверь кабинета,
приведенного в неподобающий захламленный вид, как и почти весь низ здания.
- Может, сообщить начальнику... как его там?
- Какая разница... начальник и есть начальник... - равнодушно
отозвался тот. - Да он и сам наверное знает...
Странно, но оказавшиеся волей судеб в укреплении люди как-то мало
заботились о том, чтобы представляться друг другу, Эльвира отдельно
упомянула в своих записях об этом любопытном факте. Казалось бы - общая
работа и беда должны были сблизить защитников укрепления друг с другом, но
этого не произошло: все обращались друг к другу просто на ты, изредка
разнообразя импровизированными кличками - "бородатый", "ушастый", "старик"
и так далее. Но все же главным словом в общении было уравнивающее всех
"ты".
- А не пробьют? - спросил первый, кивая в сторону закрывающей бывшее
окно кладки.
- Сам попробуй, - предложил второй. - У тебя есть что закурить, друг?
- Пожалуйста... - "друг", которого второй видел впервые в жизни,
достал из кармана пачку и протянул ему, будто уже давно ожидал этой
просьбы.
"Бух... бух... бух-бух..." - продолжали колотиться в кладку плечи.
"В другое время я бы воспользовалась удобным случаем - ведь он
остался один", - думала Эльвира, приподняв голову над записями, но безо
всяких эмоций - все прежние стремления и планы стали настолько далекими,
что их можно было сравнить с полузабытым сном, лежащий перед молодой
женщиной блокнот, следы известки на коврах, да слоняющаяся под окнами
смерть - вот что сделалось реальностью на сегодня.
Оставшийся на время вроде как и не у дел Рудольф потяжелевшим
взглядом смотрел в окно. Ему очень не нравилось оживление внизу - можно
было подумать, что к укреплению собрались все находящиеся в городе
констрикторы и проводят теперь молчаливую демонстрацию.
"Интересно, они, - вспомнил "начальник" о "тихом" и Альбине, - уже
добрались до места или нет? Если с машиной по дороге ничего не случилось -
то да..."
С упреком Рудольф посмотрел на телефон. Междугородняя связь не
работала, и в голове крутилась навязчивая мысль, что это сделано нарочно.
Или дело было не в междугородней?
От неожиданности Рудольф тряхнул головой - как это он мог забыть, что
все звонки проходили через внутреннюю АТС? Если с настоящей междугородней
станцией ничего случиться не могло - во всяком случае, это было слишком
маловероятно, то невозможность связаться с кем-либо по телефону вполне
могла объясняться тем, что не работала станция местная.
"Ну почему умные мысли приходят в голову так поздно?" - подумал он
зло ударяя себя кулаком по ноге.
- Эльвира...
- Что? - вскинула голову журналистка.
- Ты не знаешь, где у нас АТС? - вопрос прозвучал настолько глупо,
что Рудольф тут же смутился. Ничего себе - столько времени проработал тут,
а спрашивать приходиться у человека почти постороннего.
- Вы думаете, - прищурилась она, - можно связаться с другими
городами?
- А почему бы и нет?
- Да... - она хихикнула. - Самое простое решение приходит в голову
последним... Что ж, пойду поищу.
- Нет, стойте, - остановил ее рукой Рудольф, прежде чем Эльвира
успела встать с кресла. - Я сам... У вас есть дело.
Хорошие мысли и в самом деле приходят в голову слишком поздно - еще
около получаса Рудольф потратил на расспросы, прежде чем сообразил, что
гораздо проще посмотреть на план здания. Ругая последними словами свою
тупость, он принялся рыться в бумагах, затем едва ли не бегом помчался на
первый этаж...
Лежащий поперек коридора труп заставил его остановиться и замереть на
месте.
Все говорило о том, что трагедия разыгралась незадолго до его
прихода, прикосновение перечеркивало последние сомнения: тело еще не
успело остыть. Настороженным взглядом Рудольф осмотрелся по сторонам -
рядом не было ни одной живой души.
- Эй! - осторожно позвал он, никто не отозвался и Рудольфу пришлось
упрекнуть себя еще и за то, что ему не была свойственна привычка кричать
вслух и громко. - Тревога!
"Тревога" выходила неубедительно, ему пришлось повторить - но с тем
же результатом.
Стараясь держаться подальше от дверей из-за которых в любой момент
могли возникнуть руки убийцы, он пробежал по коридору в сторону медпункта.
Возле входа лежал еще один труп - Рудольф узнал в нем человека, специально
посланного охранять спокойствие Анны и больного. Заглядывая в дверь,
Рудольф уже знал, что увидит, и только скрипнул зубами, убедившись, что не
ошибся.
Но что могло означать это молчание, эти новые смерти? Неужели где-то
внизу оборона была прорвана, или стены не выдержали натиска? Рудольф
ощутил, как ускоряется биение сердца. Если сейчас из-за угла высунется
убийца...
"Спокойно, - он сжал кулаки, до боли врезаясь ногтями в мякоть
ладони. - Надо проверить посты. В первую очередь - это. Значит, я должен
вернуться к лестнице и спуститься таки на первый этаж. Так... и еще - надо
предупредить Эльвиру. Если рассудить логично, получается, что или внизу
никого не осталось - так как все группы постоянно поддерживают связь друг
с другом, или, что гораздо вероятней, констриктор пришел не извне. С
самого начала можно было ожидать, что среди нас есть уже зараженные... Так
это уже что-то".
Быстро заглянув в недавно покинутый кабинет, Рудольф сообщил Эльвире
о своем неприятном открытии и уже вдвоем они вернулись к первому трупу,
чтобы обогнув его на этот раз спуститься вниз.
Через некоторое время несколько человек с ружьями и один с пистолетом
(неучтенным Рудольфом при изначальных расчетах) протопали вверх по
лестнице, вскоре выстрелы сообщили, что констриктор найден.
- Может тебе лучше спуститься в убежище к детям и женщинам? -
предложил Рудольф Эльвире, немного успокоившись.
- Не стоит. - Эльвира поправила прическу. - Я на боевом посту и не
собираюсь его покидать. Ясно?
Она и в самом деле была настроена по-боевому, ничто, наверное, не
могло ее теперь заставить пойти на попятную.
- И все же... - продолжал настаивать Рудольф, пока женщина не
объяснила ему, что никогда прежде ей не приходилось жить так полноценно.
"Я впервые знаю, что зачем-то нужна этому миру, - заявила она, гордо
улыбаясь. - И я еще с ним поспорю..." После этого Рудольфу оставалось
только уступить и грустно поморщиться: ему очень хотелось бы сказать тоже
самое и о себе. Нет, он знал, что нужен, знал, что от него зависит многое,
но не мог справиться с чувством раздвоенности, непонятно чем и вызванной -
то ли было горько из-за прежней жизни, то ли просто не хотелось верить в
только сейчас открывающуюся ее подлость. Не время было сейчас для
прозрений, ох - не время, но однажды возникшее сомнение, несвоевременная
мысль не истребляются из памяти по первому же желанию. - Возьмите хотя бы
оружие. Нам с тобой слишком повезло на этот раз - констриктора понесло в
другую сторону. Если бы он вошел в наш кабинет... - Рудольф развел руками.
Эльвира кивнула - она прекрасно понимала, что со смертью им
разминуться помогло только чудо.
- Хватит. Я сама знаю, что делать, - отчеканила она, не сомневаясь,
что события только начинают разворачиваться: слишком уж достоверным
показалось ей на этот раз собственное предчувствие.
Рудольф прислонился на миг к стене и произнес задумчивым тоном:
- Да, и мы еще совсем недавно сетовали на бесконфликтность нашей
жизни... На то, что в ней ничего не происходит. А оказывается - и тогда
было много... происшествий.
- Вы что - о пророке? - остановилась уже готовая уйти журналистка.
- И о нем. Эльвира - скажите, когда я спал? Тогда? Или мне сниться
весь этот кошмар вместе с возникшими вдруг откровениями о прошлом? Ведь
если все было... Прости, я немного путаюсь в мыслях. Альбина считала, что
спокойствие предшествующее этой катастрофе сродни затишью перед бурей. Но
было ли затишье? Этот ваш профессор, наш приятель, другие - пророки или
кто они там? Да и вы сами в своем журнале, видно не скучали. Я хочу знать
правду.
- Вы тоже? - Эльвира выдавила эти слова чуть слышным шепотом. - Вы
думаете, нам отсюда не выбраться, да?
- Но почему... - он запнулся. В самом деле, только сейчас он осознал,
что подобное предчувствие живет и в нем.
- Вас тянет на откровенность, - пожала она плечами, с одного из
которых опять сползла ткань, но это больше ничего не означало. -
Романтика. Сантименты... Прозрение перед бесконечностью... Нет, вы не
ошибались, наш мир действительно был тих, как омут, в котором водятся
черти. Людей, выпадавших из общего правила не наберется и процента...
другое дело, что их-то как раз затравливали или усмиряли как раз потому,
что хотели эту тишину сохранить. Бесконфликтную, мягкую тишину. Или если
ты говоришь о теории Альбинины, догадывались о том, что так долго
продолжаться не может и приносили в жертву незаметных единиц, чтобы за их
счет оттянуть время "Ч". Какая разница теперь? Тишина нарушена и жизнь
началась... даже если и кончилась для кого-то.
- Ты - пессимистка. - Рудольф улыбнулся и собственная улыбка
показалась ему неуместно сентиментальной. - Что ж, я пошел искать АТС...
Похоже, выполнить это намеренье была не судьба - снизу раздался
неразборчивый крик, затем кто-то затараторил на высоких нотках, фальцетом:
"Тревога-тревога-тревога..."
Кирпичная кладка наконец не выдержала упорства констрикторов и
развалилась, впуская агрессоров внутрь.
- Всем, кроме наблюдающих - на место прорыва! - закричал Рудольф,
устремляясь на крик.
27
- Мы не можем позволить вам взять эту тетрадь с собой... - в десятый
раз повторил щуплый человечек с красными ушами. На нем была надета военная
форма, но и она не могла отвлечь внимания от истинной его сущности - перед
"тихим" сидел мелкий чиновник, из неистребимой породы, имеющей своих
представителей в любом веке, обществе и области людской деятельности.
- М-да? - почти весело спросил его "тихий". - То есть, вам наплевать,
