зеленеть. Шутник попал в самую больную точку...
"Он наверняка намекает и на то, что я не совсем мужчина... Наверняка!
Кто-то из девок натрепался... Хотя навряд ли, уже столько лет прошло...
Все равно. Они все знают - и все смеются!"
- Я пойду, - сухо произнес он.
- Сниматься в кино? - загоготал шеф.
- Писать отчет, - Джейкобс скрипнул зубами с такой силой, что челюсть
пронзила боль.
- Ну-ну, пиши... Только мне нужен не сценарий фантастического фильма,
а факты. Ты знаешь, что это такое? Ну вот...
Скованной от напряжения походкой Джейкобс направился к своему столу.
За его спиной захихикал Картер. Пак только что рассказал ему шепотом
последний анекдот. Но, как и следовало ожидать, Джейкобс и это принял на
свой счет.
"Все... Они все меня презирают и ненавидят! Что ж, я еще докажу, чего
стою... Этот невидимка у меня еще запоет! И наплачется - это я ему
гарантирую!"
Ненависть в конце концов вылилась на ни в чем не повинную пишущую
машинку - несчастная только затрещала под неровными ударами его пальцев...
29
- Э страно... мольто страно... - задумчиво проговорил Реа, провожая
взглядом уходящего Рудольфа.
- Что?
- А? - недоумевающе и недовольно посмотрел Реа на свою "правую руку".
- Да... Я бы сказал, что с этими "невидимками" стоит разобраться
по-своему. Как знать, может, они окажутся нам полезными и достаточно
благоразумными, чтобы понять, что лучше поделиться с нами, чем лишиться
вообще всего. Вопрос в том, как их найти.
- А что об этом знает полиция?
- Ничего, кроме того, что они существуют. Пусть этот парень поищет их
- может быть, ему повезет, как повезло с тем, которого он нащупал. И вот
тогда я посмотрю, с кем лучше иметь дело. Мы не затратим на покорение
Фанума практически ничего. Что ты на это скажешь?
- Вам виднее, но я согласен, что это удачная идея. Значит, этот тип
будет драться с "невидимками", а мы протянем понравившейся стороне руку
помощи?
- Приблизительно так, - Реа откинулся в кресле и забросил ногу за
ногу. - На всякий случай можно будет подключить еще одного человека. Лучше
всего, чтобы он не имел к нам никакого отношения. Например, под первым же
удобным предлогом нанять частного детектива. Пусть этим займется Грана.
Делать это лучше через подставное лицо. Поскольку тут замешан
психоаналитик, можно "заподозрить" его в шантаже родственников клиента. Но
это я так - импровизирую... Короче, пока не желаю ничего об этом слышать.
Разговор пойдет, когда все данные будут лежать у меня на столе.
Реа и впрямь сделал вид, что забыл об этом разговоре. Впрочем, разве
что телепат Эгон смог бы понять, что у него на уме на самом деле.
30
За исключением оборотней с неполным превращением, все дети полнолуния
выглядели нормальными людьми. Никто из них не выказал удивления, а
Эннансина даже поулыбалась волосатой клыкастой мордой, когда Эл вновь
появился на ферме. Вообще Эла принимали приветливо, за исключением разве
что Чаниты, которая сразу начала фыркать; уже отойдя на порядочное
расстояние, Эл услышал, как она возмущалась:
- Только этого нам не хватало! Нас и так слишком много...
- Не обращай на нее внимания, - посоветовала Селена. - Ей недавно
была выволочка за шутки с Григсом. Собственно, это ведь из-за нее вы
выпали из круга тех людей, хотя...
- Рано или поздно это все равно произошло бы - вы это хотели сказать?
- угадал вдруг Эл окончание фразы.
Селена кивнула.
- Мы все рано или поздно попадаемся. Мы слишком другие - и именно
поэтому я так хочу найти путь примирения. Прятаться сложно... Одни из
наших попадают в больницы, другие раскрываются после первой смерти, обычно
насильственной, третьи выдают себя тем, что не стареют. В лучшем случае
это описывается как курьез... Один из ночных людей прикоснулся к
оголенному проводу, напряжение которого в несколько раз превышало
используемое в электрическом стуле, - и выжил; об этом писали во всем
мире. К счастью, мы все слишком разные, чтобы "солнечные" люди смогли по
отдельным странным фактам вычислить наше существование. А были среди нас
(тоже в основном случайных, затерявшихся) и те, кто пробовал зарабатывать
на своих способностях...
- Догадываюсь, - усмехнулся Эл, - что остальные в большинстве случаев
ни во что не верили и считали их жуликами.
- Да, - улыбнулась Селена. - Пожалуй, в последнее время неверие в
чудеса спасает нас сильнее всех мер предосторожности. Дневные люди
предпочитают скорее не верить своим глазам, чем отказаться от собственных
выдумок о мире. Они идеализируют свои науки почти так же, как наши -
интуитивные знания, данные от природы.
- А вы?
- Я хочу, чтобы и у нас была своя наука. Пусть это тоже комплекс
неполноценности - но мне обидно, что из всех искусств и знаний дети
полнолуния освоили только одно - умение выживать. Да и то не до конца...
Понимаете, Эл, - Селена указала ему на диван и села сама, - я ничего не
могу изменить одна. Я научилась не только петь - этим талантом наделены
многие наши - но и сочинять музыку, которую можно записать на ноты. Но и
только. Почти никто из нас даже не учился, а те, кто приходят, как ты, из
мира дневных людей, чаще всего настолько озлоблены на него, что отрицают и
то лучшее, что в нем есть. Там, в городе, я видела бывших дневных людей,
которые радовались, что могут спать на голом полу в пещере, пить затхлую
воду из луж, не носить одежду. Даже это - включая необходимые правила
гигиены - они отрицали. "Или свобода - или цивилизация" - вопрос почти
всегда ставился так. Но разве не может быть свободы и цивилизации вместе?
Может, это и смешно, но я не могла бы обойтись без горячей ванны, и так
приучила своих детей. Да и наши "волки" тоже любят настоящую чистоту...
- Селена, простите... А сколько вам лет? Вы говорите о детях, но я
даже не знаю, кто из всех... детей полнолуния подошел бы вам по возрасту.
- Эл, я же говорила, что многие из нас вообще не стареют, - Селена
рассмеялась, как самая обычная женщина. - Это бестактный вопрос!
- Простите...
- Да нет... Мне так много, что я могу уже этого не стесняться. Я
родилась в год восьмого крестового похода.
- Что? - Эл уставился на нее и вдруг тоже рассмеялся. В самом деле -
разве возраст хоть что-то значит?
- Знаешь... - Селена опустила голову, - я очень жалею, что не могу
начать жизнь сначала. И дело здесь не в количестве лет. Просто страшно
подумать, сколько я потеряла. Большую часть своей жизни я прожила, как все
наши: таясь, убегая, какое-то время вместе со всеми мстила людскому
роду... Настоящим праздником для нас послужило открытие Америки - особенно
для тех, кто жил... выживал в Европе. Здесь, конечно, были и свои - но
совсем немного, по несколько другим причинам: они просто не всегда могли
найти себе пары. Но к нашим индейцы всегда относились неплохо... И в
Африке - тоже. Только все это относительно - наш народ истреблялся
повсюду, а хорошо было только единицам... Ладно, это я говорю к тому, что
когда началось переселение в Новый Свет, мы этим удачно воспользовались.
Стали возникать настоящие большие города, как мы мечтали... И снова я,
вместо того чтобы учиться настоящей жизни, просто существовала, как
существуют растения и звери. Я научилась думать и рассуждать уже потом,
относительно недавно, когда города одним за другим начали исчезать. И
всегда это происходило будто бы естественно: сперва поселения разгоняли,
обвиняя жителей в "нарушении законности", устраивали "облавы на убийц", в
которых гибли все подряд. Затем города уходили под землю: привыкнув жить
большими группами, многие уже боялись вновь оказаться одиночками. И вот
тогда, когда вроде бы в мирное время наши стали гибнуть, как прежде, я
задумалась - почему... И пришла к выводу, что мы во многом виноваты сами.
Сейчас Эгон пишет нашу историю - в основном по воспоминаниям. Он
единственный может пользоваться библиотеками и искать документальные
подтверждения. Я хочу, чтобы мы влились в общий мир не
дикарями-анахронизмами. Но мне просто иногда тяжело заставить себя
элементарно что-то читать. Мне уже поздно переучиваться... Теперь я
надеюсь и на вас, Эл.
- Если бы вы больше доверяли людям - у вас было бы больше и
помощников... Во всяком случае, я могу назвать одного человека, который
мог бы хранить тайну, - он и так догадывается почти обо всем. Почему бы
вам не сделать первый шаг?
- Кто это?
- Мой коллега... интересный старик. Он может быть полезным - раз я
действительно не могу показаться в городе. Кстати, кто мне объяснит,
почему?
Селена задумалась.
- Эгон может написать все письменно, но... это слишком сложно - не
буду объяснять, почему. Эннансина и Ульфнон плохо говорят, хотя Эгона они
понимают и даже сами могут читать чувства - но у зверей. Остается
Изабелла... Кстати, вас я как раз еще и не представила... Пойдем на
чердак.
Они поднялись по узкой лестнице, и Селена приоткрыла дверь в комнату,
которая могла принадлежать любому подростку: в углу громоздилась
аппаратура, на стенах были налеплены портреты киноактеров, на смятой
постели валялся пульт дистанционного управления телевизора...
На смятой ПУСТОЙ постели.
Эл не сразу придал этому значение, и лишь увидев, что лицо Селены
вытянулось и приобрело озабоченное выражение, он понял, что происходит
что-то не то.
- Селена... Что случилось?
- Ее нет, - огромные глаза расширились. - Она исчезла!
- Но, может, она внизу?
- Нет... Мы бы видели... Боже! - Селена развернулась и бегом кинулась
по лестнице вниз. - Труди! Иди сюда!!!
На крик основательницы колонии сбежались почти все - только сам
фермер с сыновьями работали где-то в поле, но бледная Флоренсия с девочкой
на руках прибежала вместе со всеми.
- Кто-нибудь из вас видел Изабеллу?
Никто не ответил - все только растерянно переглядывались.
- Может быть, она в клубе? - предположил Горилла.
- В таком случае... Труди, Эгон, вы можете туда съездить?
- Спрашиваешь, ма! - Гертруда подхватила с полки свою шляпку с
вуалью.
- Ну что ж... Будем надеяться, что она там и все обойдется, - Селена
бессильно опустилась на стул, и Эл заметил, что она дрожит от волнения и
страха.
31
Внешний вид Рафаэля Салаверриа не представлял из себя ничего
особенного: так себе, неприметный человек лет сорока пяти, лысоватый, с
носом, похожим на перевернутую морковку; и если его секретарша Беатрис,
красивая, как и положено быть настоящей шикарной секретарше, была в него
влюблена - надо полагать, это обусловливалось совсем другими качествами.
Впрочем, Беатрис вполне могла поддаться самовнушению и очарованию самой
его профессии, так воспетой в обширнейшей литературе определенного жанра.
В таком случае он мог благодарить чувство романтики, не угасшее в людях:
вид секретарши придавал оттенок шикарности всей его скромной конторе.
Что поделать, жители Фанума обращались к частному сыщику не чаще, чем
к психоаналитику. Это вынуждало Рафаэля всякий раз повышать свой гонорар -
чтобы хоть как-то выплачивать за аренду помещения и обеспечивать Беатрис.
Пусть она была готова работать и бесплатно, но, будучи потомком
аристократов, частный детектив не мог ей позволить такой жертвы. А чтобы
не растерять профессиональных качеств в период вынужденного безделья,
