идее, ты не должен был быть нашим - ты слишком похож на человека. И у тебя
где-то есть родители, так?
- Нет. - Это короткое слово больно резануло Эла внутри.
- Нет? - веки Селены приподнялись, открывая еще больше и без того
ненормально огромные белки.
- Меня взяли из приюта. Никаких следов моих настоящих родителей
обнаружить так и не смогли. Начальница говорила потом, что можно было
подумать, что я и не рождался вообще.
- Я не знала... - Селена сделала небольшую паузу. - Но это многое
объясняет. Эгон уже давно засек тебя - но мы считали, что ты, скорее,
обыкновенный случайный мутант. А так... может быть, ты действительно из
нашего народа.
- Из вашего народа? - по спине Эла пробежали мурашки.
- Нас называют по-разному. Племенами луны. Ночным народом. Выродками.
Нечистью... Есть названия и похуже - у страха богатая фантазия. Мы сами -
я имею в виду нашу крошечную колонию - называем себя детьми полнолуния.
Именно в полнолуние наша хозяйка-луна вступает в свои права, подчиняет нас
своему свету, но и дает свои силы. Реакция на полнолуние - это один из тех
критериев, по которым мы узнаем своих... Я не знаю, как можно за один раз
рассказать тебе все... Слишком всего много, и слишком это сложно. Но,
думаю, ты и раньше слышал об отдельных следах нашего существования. Мы
жили всегда - столько, сколько существуют и "нормальные", то есть дневные,
или "солнечные", люди. Все в какой-то мере зависят от воли светил: когда
начинается период солнечной активности, они любят устраивать войны и
революции, просто начинают чаще убивать... Но у солнца циклы не так
заметны, и жизнь "солнечных" людей кажется более размеренной. Кроме того -
их больше. Намного больше. Дары луны уникальны, удивительны, и каждый
имеет их не так уж много. А когда большинство видит у какого-то существа,
похожего на человека, некую особую способность - этого достаточно, чтобы
вспыхнула ненависть. И хотя у многих из нас способности намного
совершеннее, чем у "солнечных", большинство обычно побеждает. - Селена
снова замолчала, переводя дух. - Поэтому борьба между детьми луны и детьми
солнца длилась вечно. Их было больше - поэтому они объявили нас злом. Все
непонятное следует уничтожать - приблизительно так действовали они. А
мы... В этой борьбе было слишком много потерь. Теперь нас остались
отдельные горстки... Некоторые из нас собирались в целые города,
специально искали своих по всей земле. Но все равно погибали... Недавно
прекратил существование еще один город. Может быть - последний. Плохо,
когда рядом с обычным, - Элу показалось, что Селена горько и иронически
улыбается, - есть необычное; но еще хуже, когда в этом необычном начинают
чувствовать силу. Любая сила - уже вызов, враг. Сила необычная - враг
вдвойне или втройне... Кроме того, очень многие из наших и сами
поддерживают состояние вражды... Что ж, в этом смысле мы тоже люди и не
лишены эмоций. Тяжело прощать века гонений.
- Селена... - Эл сам не знал, что хочет у нее спросить настолько,
чтобы прервать ее рассказ.
- Да?
- Извините, я так... - он опустил голову.
- Ничего - я уже почти сказала самое основное. Итак, многие из наших
дают ответный бой. Убивают. Подстраивают мелкие пакости. Короче, стараются
мстить - кто как может. Из-за этого я ушла. И не только я.
- Я понимаю... Желание мести - очень сильное желание.
- Желание жизни - еще сильнее. У нас это понятие не совсем совпадает
с общепринятым... У нас другая жизнь и другая смерть - но пока мы живем,
мы можем любить, ненавидеть, чувствовать боль. Страдать... Мы можем
многое, - значит, и наша жизнь - все же жизнь. Только другая. И я тоже
понимаю, во что превратилось бы остальное человечество за миллионы лет,
если бы закон кровной мести соблюдался достаточно постоянно и
последовательно. Практически все живущие ныне люди являются родственниками
друг другу... Кровная месть в абсолюте - это самоуничтожение человечества.
И нашего, и их... Тем более, что силы не равны. Я думала о другом: сможем
ли мы просто затаиться, постараться влиться в общую массу... Большинство
признало это позором. Может быть, если опираться только на мораль, это и
так. Но ведь иначе нам грозит полное вымирание... А я хочу, чтобы хоть
кто-то из нашего народа уцелел, чтобы однажды, когда вражда забудется (а
люди уже настолько привыкли в нас не верить, что она и впрямь начинает
забываться), мы смогли выйти друг другу навстречу и поделиться лучшим из
того, что есть у наших народов. Но тех, кто так думает, - очень мало. -
Селена немного помолчала и продолжила: - Это долго объяснять... Жаль, что
я не могу сразу передать тебе всю картину, знание в чистом виде. В таком,
как я представляю его себе... Короче, вначале я и не думала основывать
колонию. Я просто ушла, надеясь влиться в толпу, затеряться в ней. Но
потом у меня появилась дочь, затем начали приходить и другие люди... Нашей
группе пришлось кочевать, пока мы не нашли Эннансину. Она интересно
устроилась - ей помог человек, которому она сама помогла однажды.
- Дуглас?
- Да, он. Эгон тоже пришел сам - один из последних. Ну а теперь
появился ты.
- Но почему я?
- Не знаю... Я тоже иногда задумывалась над тем, почему я родилась в
племени луны. Ни один человек не знает, почему ему выпало родиться у
определенных родителей, в определенной стране, в определенный год и так
далее. Просто так вышло. И с этим мы все живем. Ты все равно узнал бы о
себе рано или поздно. Сейчас тебе некуда возвращаться - поэтому я решила
открыть тебе все. Эгон говорит, что на тебя охотятся и гангстеры, и
полиция.
- Но почему?
- Это я тоже должна буду объяснить... Ладно, раз уж я начала
разговор, нужно поставить все точки над "i". Дуглас еще мог прокормить
двоих, но когда нас стало много... Он, конечно, удивительный человек - я
никогда не видела такой огромной души. Собственно, это тоже было одной из
причин моего ухода из Ночного Города: я утверждала, что все люди разные и
далеко не все хотят нам зла. Но слишком много плохого они сделали нам,
чтобы меня стали слушать... Ненависть оказалась сильнее, и я попала в
дважды отверженные: и среди всего человечества - как дочь полнолуния, и
среди своих - как сочувствующая дневному народу. Так вот, чтобы наша
колония могла существовать - а это было все сложнее, потому что далеко не
все мы можем показываться людям на глаза, чтобы не стать (в лучшем случае)
подопытным лабораторным кроликом, - однажды мы решили заняться
деятельностью, которая всегда считалась преступной. Это было необходимо
хотя бы потому, что клуб - он ведь по сути наша база, и Джулио Кампана не
меньший "выродок", чем мы, - надо было защищать от мелких рэкетиров.
Уничтожив их, мы автоматически заняли их место. Думаю, тебе как
добропорядочному гражданину страны "солнечных" людей неприятно это
узнать... Скажу одно: если бы этого не делали мы, другие на нашем месте
оказались бы еще хуже. Это банальная фраза, и ею не раз оправдывали
преступления - но в нашем случае это и в самом деле так. Мы не берем
больше, чем нам требуется для незаметного существования.
- Так вот, значит, кто такие "невидимки"!
- Да. Я тоже не в восторге от этого... Но даже дневные люди скорее
простят нам такое преступление, чем идиотские убийства из давней мести...
Вы ведь врач... Наверное, вы сумеете научно объяснить то, что происходит с
большинством наших. Сама жизнь и наша малочисленность заставляют нас
чувствовать собственную ущербность - даже когда она является ущербностью
совершенства. Это уже вторая причина для вражды после долгого
традиционного истребления двух народов - дневного и ночного. Одни мстят за
свою неполноценность, другие выворачивают ее наизнанку и начинают считать
себя сверхлюдьми... Нам всем - и ночным, и дневным - тяжело произносить
простое слово "другие"... Всегда вместо него тянет ляпнуть "лучшие" или
"худшие"... И вот уже некоторые начинают презирать дневных - за
уязвимость, за смертность... Простите меня, Эл, но нашему народу нужны
свои психологи, свои психиатры. И очень ценно, что вы владеете этой
профессией. Может, однажды ваши заметки - и мои тоже - лягут камушками в
основу моста, соединяющего и тех, и других. Я ведь не наговорила
глупостей? К сожалению, я совсем не знаю этой науки.
- Вы все проанализировали довольно точно. Вы прирожденный психолог,
Селена. Думаю, что моя помощь может и не понадобиться...
- Понадобится. Нужно, чтобы было несколько человек, стоящих в стороне
от этих страстей, раздирающих оба народа, - людей, которые смогут
заниматься анализом и фиксировать происходящее. Может, даже общие
психологические изъяны - или схожие, если с дневными людьми не все так, -
окажутся точкой объединения. Скажите, Эл, вы можете мне помочь в этом?
Эл посмотрел Селене в глаза, и "божество" исчезло. Перед ним
находилась немного странная, но обыкновенная женщина, очень усталая,
озабоченная своими проблемами. Проблемами своего народа...
- Я сделаю все, что смогу, - твердо проговорил он. И хотя по форме
это обещание не было похоже на клятву, ради которой можно пожертвовать и
жизнью, Эл знал, что в случае надобности сделает это.
Если вообще что-то сможет сделать.
- Ну что ж... - Селена немного расслабилась. - Спасибо на добром
слове... А теперь - пошли знакомиться со всеми заново.
28
- Эл Джоунс домой не возвращался, на работе не был, при этом
большинству его клиентов поступили звонки с отменой встреч, - с
недовольным видом докладывал Джейкобс. Начальник участка слушал его краем
уха - его вымотала жара. Кто выдержит, если целую неделю градусник почти
не опускался ниже тридцати градусов по Цельсию? - Я бы хотел попросить у
вас санкцию на обыск.
- Невозможно. У вас нет доказательств его вины.
- Но без обыска их и не будет, - резонно возразил Джейкобс.
- Я не собираюсь нарушать закон, - скривился шеф.
Скорее всего, это означало: если вам так хочется, делайте обыск на
свой страх и риск, а я вас прикрывать не собираюсь.
- Короче, он исчез. Большой Рудольф - тоже, что служит несомненным
доказательством их связи...
- Исчезновение человека - еще не преступление. Каждый из нас свободен
исчезать, когда захочет. Вы дайте мне конкретные факты! А вот их-то у вас
и нет. И вообще, Джейкобс, на вашем месте я бы подыскал себе другую
работу.
- Я что, не справляюсь? - Джейкобсу показалось, что он получил
пощечину, к тому же, - если учесть его вчерашний успех - совершенно
незаслуженную.
- Да справляетесь... - снова скривился шеф. - Просто с вашей
внешностью...
Шеф хотел пошутить. Он, как и все остальные, знал об этой слабости
своего сотрудника. Начальник участка вообще считал себя большим шутником -
только потому, что выдавал свои остроты с совершенно серьезным видом. Так,
например, он любил говорить старику Мунгосу, что тому пора на пенсию.
Поскольку возраст последнего и впрямь подходил к критической черте, тот
начинал переживать, и тогда начальник разражался кудахчущим хохотом. На
этот раз настроение шефа было особенно скверным - и из-за жары, и из-за
отсутствия доказательств против вроде бы найденного "невидимки". Для
поднятия настроения стоило пошутить. А вечно серьезный, вроде бы и не
умеющий улыбаться Джейкобс был для этого удобной мишенью; кроме того, он
просто оказался сейчас ближе других.
Итак, высказав это, шеф захохотал, а Джейкобс начал медленно
