была определенно теплее...
Может быть, существовал определенный коэффициент задержки в передаче
тепла капсулой? Или для достижения центра у него по какой-то причине ушло
больше двадцати двух минут? Но это было невозможно.
Опять он подождал пять минут, прежде чем прикоснуться к оболочке. На
этот раз ошибки не было: она была горячей.
Спустя мгновение даже воздух в капсуле начал казаться неприятно
теплым и тяжелым. Найсмит почувствовал, что потеет; одежда начала липнуть
к телу.
Спустя еще пять минут уже не было необходимости касаться стенки; она
светилась слабым красным светом.
Прошло еще две минуты. Оболочка увеличила яркость свечения от
красного через оранжевый до белого.
Найсмит страдал. Даже с закрытыми глазами свечение и жар были
невыносимы. Он жарился заживо.
Закрыв лицо руками, он пытался дышать короткими вздохами. Тепло
давило на него безжалостно со всех сторон, создавая ощущение огромного
веса. Теперь он даже слышал запах волос, которые начали завиваться и
тлеть.
К металлической раме из-за ее температуры уже было невозможно
прикоснуться. Найсмит старался держаться от нее как можно дальше, касаясь
ее только подошвами, но при этом неизбежно оказывался ближе к раскаленной
добела оболочке капсулы.
Он застонал вслух.
Спустя некоторое время ему показалось, что жар и свечение немного
уменьшились. Он осторожно приоткрыл глаза. Да, так оно и было: оболочка
изменила цвет с белого на оранжевый. И, пока он наблюдал, она медленно
угасла до красного.
Найсмит издал длительный и мучительный вздох облегчения. Критическая
точка была пройден - он будет жить.
Время, ему надо засечь время. Не обращая внимания на боль покрытой
волдырями кожи, он нащупал стрелки часов.
Его прохождение сквозь инферно заняло около пятнадцати минут.
Десять часов. Прошло пятьдесят пять минут с начала падения. К
настоящему времени, если его расчеты верны, он должен был бы выйти с
обратной стороны планеты.
Но он только что прошел через зону высокой температуры, которая могла
быть только ядром!
К этому моменту воздух в капсуле становился все прохладнее. Оболочка
угасла с темно-красного цвета до черного, и опять наступила темнота.
Несколько минут спустя Найсмит рискнул коснуться оболочки: она была
горячей, но терпимо.
Найсмит чувствовал себя сбитым с толку. Период его пролета сквозь
Землю должен был составлять сорок две минуты вне зависимости от того, с
какой высоты он начал падение. Могли ли его часы идти слишком медленно? А,
может быть, это время внутри капсулы шло с другой скоростью, чем снаружи?
Падение продолжалось в полной темноте, и Найсмит начал все сильнее
ощущать голод и жажду. Он был заперт здесь всего лишь около часа и это
должно было быть достаточно хорошо в пределах его выносливости, но сколько
все это еще будет продолжаться? И сколько он еще выдержит?
Еще раз усилием воли он успокоил себя. Оболочка непрерывно
становилась все прохладнее; других изменений не ощущалось.
Если предположить некоторое отставание в поглощении и повторном
излучении тепла капсулой, сонно думал Найсмит, тогда можно предположить,
что он достиг точки своей орбиты за время, которое примерно в два раза
превышало прогнозируемое. А это подразумевало бы, что существовала разница
в ходе времени здесь внутри капсулы или по неизвестной причине уменьшился
какой-то другой фактор...
Некоторое время он позволил себе поразмышлять над тем, что он сделает
с теми двумя существами, если по какой-то невероятной случайности
выберется отсюда живым и встретится с ними снова, но потом бросил эту
мысль. Он почувствовал, что его снова начало клонить ко сну, и сознательно
подчинился желанию.
Очнулся он от толчка. Сколько он продремал?
Найсмит нащупал часы. Было 10:17. Он находился в свободном падении
уже семьдесят две минуты.
В нем снова начало расти напряжение. Если его понимание ситуации не
было совершенно, абсолютно ошибочным, пройденная им зона тепла должна была
быть ядром Земли. Следовательно, период его вращения должен быть вдвое
больше рассчитанного. Но почему?
Время тянулось невероятно медленно. 10:19, потом 10:23, 10:27.
Найсмит напряженно ждал.
В одно мгновение он все еще находился в абсолютной черноте. В
следующее под ним вспыхнули звезды, целые галактики звезд, ослепительно
яркие во всем полушарии ночи. Над головой находился темный шар, занимавший
другую половину неба; он медленно уплывал прочь.
Какое-то время Найсмит непонимающе мигал, пока не понял, что это
ночная сторона Земли, и что он вылетел вверх ногами.
У него перехватило дыхание, и на глаза навернулись слезы. В конце
концов он вырвался, вырвался на свежий воздух! Он сделал инстинктивную
попытку развернуться в правильное положение, но тут же бросил ее: это не
имело никакого значения.
Что имело значение, так это то, что - как Найсмит вдруг с тревогой
осознал - он поднимается слишком высоко. Волнистая залитая звездным светом
поверхность воды уходила над головой все дальше и дальше: пятьсот футов,
тысяча, и не было никаких признаков замедления.
Время было слишком велико, скорость слишком высока...
Найсмит с ужасом понял, что, когда он будет возвращаться назад, его
скорость будет слишком большой, чтобы он смог рискнуть выключить машину...
Ему придется проделать весь путь назад через раскаленный ад по
крайней мере еще один раз, а может быть и дважды. С мрачной уверенностью
он подумал, что не уцелеет и после одного раза.
Шар над ним продолжал уменьшаться в размерах. Теперь он выглядел как
вогнутая залитая серебром гигантская чаша, потом она стала выпуклой. Небо
внизу изменило цвет с сине-черного на фиолетовый, а затем и на
угольно-черный. Звезды сияли с безжалостной резкостью.
Промелькнула и исчезла из вида тонкая пелена облаков. Почему стало
возможным, что он поднимается так высоко? Должно быть сейчас он уже почти
в стратосфере.
Скорость явно уменьшилась. Мгновение он повисел в воздухе неподвижно,
а затем увидел, как Земля начала наползать ближе снова.
На всей широкой всеохватывающей кривой поверхности океана не было ни
одного огонька, ни одного корабля. Его спуск займет минуты полторы и через
этот же промежуток времени он нырнет назад в океан.
Найсмит наблюдал, как огромный земной шар приближался к нему. Должно
же быть какое-нибудь объяснение! Не может быть и речи, чтобы падающее тело
поднялось на десять или пятнадцать миль выше той точки, с которой начало
падение... Если только...
Неожиданно Найсмит вспомнил мгновение начала своего падения, его
кажущуюся кошмарной медленность, когда он пытался выбраться из оболочки
силового поля, в которой находился.
Предположим, что взаимодействие машины с нормальной физической
вселенной таково, что ее гравитация влияет на нее гораздо слабее... так
что машина падает, скажем, со скоростью вдвое или вчетверо меньше
нормальной.
С возрастающим возбуждением он быстро проделал расчеты. Подстановка
одной четверти g дала цифру в восемьдесят пять минут, которая почти точно
отвечала действительности.
Здесь явно присутствовало нарушение либо закона сохранения энергии,
либо принципа эквивалентности, но сейчас это не имело значения...
Следствием было то, что во время падения он будет отклоняться от Солнца,
притягиваясь меньше к этому телу, чем Земля. Центр орбиты в результате
сместится на несколько миль, что как раз достаточно, чтобы вызвать такой
подъем...
Шар Земли стремительно приближался. Найсмит с мрачным видом наблюдал
за ним, думая о том, что в следующий раз он подойдет к поверхности где-то
в Тихом океане, примерно на сорок два градуса западнее озера Мичиган.
Затем восемьдесят пять минут снова назад, и на этот раз он выйдет где-то в
районе 63-го меридиана, что по-прежнему будет в Индийском океане.
Темная поверхность неслась теперь навстречу со скоростью экспресса.
Найсмит непроизвольно уцепился посильнее, хотя и знал, что контакта не
почувствует. Вдруг как раз над собой он увидел кольцо голубоватого цвета,
которое стремительно расширялось, падая вниз. От удивления Найсмит широко
раскрыл глаза. У него едва хватило времени, чтобы ухватиться, как что-то
нанесло ему удар, предназначенный разить насмерть.
Вселенная величественно закружилась вокруг него; где-то глубоко
внутри головы родилась боль. Звезды медленно потускнели и погасли.
12
Найсмит отдавал себе отчет, что был без сознания. Кроме того, он
ощущал головную боль и понимал, что из сна его вывело невыразимое словами
чувство тревоги.
Он открыл глаза.
Перед ним была бездна синего неба, покрытого точками облаков. На
спину давило что-то жесткое. Воздух, которым он дышал, был прохладным и
чистым. Когда он повернул голову, что-то сухое и гибкое оцарапало ему
щеку. В поле зрения двигалось нечто неопределенного желтоватого цвета в
форме палочки. Найсмит вобрал в себя воздух, перекатился и сел.
Он находился на земле, а вокруг росла высокая, высотой ему до плеч,
трава. В нескольких футах в стороне на примятой траве лежал маленький
аппарат из вороненой стали.
Застыв от удивления, Найсмит некоторое время разглядывал его, пока не
понял, что аппарат был не такой, каким пользовались чужаки: форма была
похожей, но не идентичной.
Найсмит потянулся к нему, но обнаружил, что его что-то держит, хотя
не видел и не чувствовал никакого присутствия. Не веря сам себе, он
напрягся изо всех сил и продолжал давить до тех пор, пока кровь не
зашумела в ушах, но не смог переместить свое тело хоть на дюйм ближе к
аппарату.
Он решил бросить это дело, и осторожно встал на ноги. Сопротивления
никакого не было, и он вполне мог стоять, но когда он попытался сделать
шаг в направлении аппарата, все тот же невидимый барьер отталкивал его
назад.
Он снова выпрямился и глянул поверх моря травы. Сначала он увидел
только катящиеся желтые волны да кое-где на расстоянии зеленые верхушки
деревьев. На горизонте просматривались холмы в дымке. Затем он уловил
движение.
В нескольких сотнях ярдов сквозь траву двигалось человеческое
существо. Это была девушка, верхняя часть тела которой была либо обнажена,
либо имела очень мало одежды; ее ноги и бедра скрывала трава. Она шла с
ленивой грацией, изредка останавливаясь и поворачивая лицо к солнцу. Он не
мог различить черт ее лица, но что-то в линиях и движениях тела заставляло
его думать, что девушка молода.
Она его не замечала. Найсмит снова бросил взгляд на аппарат, лежащий
на земле, затем пригнулся, чтобы его не было видно, и еще раз отчаянно
попытался приблизиться к нему. Он обнаружил, что мог идти по кругу вокруг
аппарата, но совершенно не имел возможности подойти ближе. Хорошенько
упершись ногами он начал толкать невидимую стену, в надежде заставить
аппарат двигаться впереди себя, но и тут потерпел неудачу.
Он остановился, ловя ртом воздух, и снова глянул поверх травы.
Девушка была значительно ближе. На этот раз она увидела его.
Найсмит встал и принялся просто ждать.
Девушка неспешно пошла в его направлении. У нее была загорелая кожа,
и медного цвета волосы блестели на солнце. Она была одета, или точнее
полуодета, в кусочки оконтуренного металла и ткани, которые кое-где
прикреплялись к телу, образуя рисунок скорее эстетический, чем
функциональный. Ее глаза были прикрыты, словно она не чувствовала ничего,
кроме ласкающего воздействия солнца и ветра на ее тело.
